Очерки жизни и быта нижегородцев XVII-XVIII веков - Дмитрий Николаевич Смирнов

Славяне, явившиеся в эти места на исходе XII столетия, найдя благоприятные условия для жизни и деятельности, быстро освоили побережья обеих рек, продвигаясь постепенно в глубь территории. С XIV столетия заселение Низовского края русскими особенно усилилось, когда по призыву великих князей нижегородских сюда стали стекаться выходцы из Суздальского и других княжеств.

Переселение шло по двум направлениям: с юго-запада по Оке и с северо-запада по Волге.

В Новгороде Низовские земли уже с XVI века ясно замечаются результаты слияния нескольких славянских племен. Приднепровские жители, переселявшиеся сюда, привносили навыки земледелия и высокого ремесла. Переселенцы с севера были навычны в торговле и промыслах. Трудолюбие первых соединялось с энергией и предприимчивостью вторых. Столетия выработали тип волжанина-нижегородца — человека волевого, энергичного, умелого пахаря, отлично знающего ремесло.

Внимательное чтение нижегородской «Писцовой книги» XVII века дает нам возможность познакомиться с нижегородскими именами, а заодно и узнать множество интересных подробностей, характеризующих личный, семейный, а частью и общественный быт той эпохи.

У русского человека XVII столетия почти всегда имелось два имени. На восьмой день после рождения ребенку присваивалось священнослужителем имя какого-нибудь русского или греческого «святого». Следуя традиции, многие родители давали сыну выбранное по своему вкусу еще второе, «мирское» имя.

С бытовым именем, совершенно не употребляя церковного, значительная часть нижегородцев проводила детство и отрочество, вступала в юность.

Распространенным было в нижегородской жизни наделение сыновей порядковыми именами по мере увеличения семьи: Перша, Первуша, Первяк; Друган, Вторка, Вторуня; Треня, Третьяк; Четырка; Пятой, Пятунька; Шестак… вплоть до зарегистрированных в «Писцовой» Девятый, Девятка; Десятый.

Нередко родители давали имена не родившимся еще детям в зависимости от настроения матери, ее личных ощущений перед появлением на свет ребенка: Ждан, Неждан, Любим, Нелюбим, Важен (желанный) или Истома, Шумилка, Смирной, Пинай, Ворошилка.

Первое проявление в младенце черт индивидуальности служило часто основанием для бытового имени: Потешка, Безсон, Злоба, Незлоба, Замятня (непоседа, беспокойный), Копос (раздражительный, вспыльчивый), Молчан, Молчанка, Несмеян, Рюма (плаксивый).

Вырастая, большая часть юношей получала от соседей и знакомых в добавку к имени еще и прозвище, основанное на подмеченных чертах характера, поведения, привычках, способностях, физических недостатках или пороках. В разных местах города жили: Докука Короткий, Василий Долгий, Шестунка Глухой, Никон Волосатый, Семен Говоруха, Исачка Кривощек, Антон Кривопал, Кобылка, Истома Тряси Солома, Миша Стучи Брюхо, Иван Пересади Баба.

Встречаются меткие клички, заимствованные из животного царства или подсказанные собственной фантазией: Первушка Воробей, Силуян Ворона, Прохор Гусь, Герасим Жук, Мина Резвая Кобылка.

С течением времени обилие одинаковых имен-прозвищ стало вызывать неудобства («Глухих» в «Писцовой книге» числится 12, «Хромых» — 10, «Безпалых» — 7, «Безносых», «Сухоруких» и подобных им — по нескольку человек).

Потребности обихода заставили ввести в добавку к основному короткому прозвищу еще имя отца, деда, прадеда или название промысла, ремесла, занятия, географического места происхождения. Многие жители Верхнего и Нижнего посадов занесены в «Писцовую книгу» под такими расширенными в своем значении именами: Меншик Петров Гладкий, Шестачка Васильев Белоглазый, Семен Афанасьев Беззадый, Максим Сапожник, Вашка (Ивашка) Токарь, Гаря Рыболов, Нечаянка Заволский, Петрушка Балахонец, Дмитрашка Ногай, Федул Москвитянин.

К середине XVII века появились в посадских семьях еще родовые прозвания, или фамилии, которые переходили от отца к сыну, внуку и далее.

В первых годах столетия Вася и Гриша, дети Ефима, ремеслом красильника, именовались в документах: «Васка да Гришка Ефимовы красильника дети». После смерти отца их зовут окружающие: «Васка да Гришка Красильниковы дети». Через десяток лет бытует сокращённое: «Васка да Гришка Красильниковы». В «Писцовой» 1621 года есть «стрелец нижегородский Тарх», а в «Переписной» 1676 года читаем: «стрелецкий сын Елизарка Тарханов».

Таким переходным путем возникли из прозвищ почти все фамилии нижегородских посадских жителей. От красильника пошли Красильниковы, от Бирюка — Бирюковы, от Третьяка — Третьяковы и т. д.

Меткие, иногда даже хлесткие клички и прозвища, вместе с язвительными характеристиками начальников-воевод, доказывали уменье нижегородцев свободно пользоваться словом.

Современники подчеркивали отличительные особенности нижегородской устной речи: бойкость, замысловатость склада, часто неожиданные для собеседника словесные выпады. Народная молва утверждала, что нижегородец «за словом в карман не лазает, а коли чужое складное услышит, так из своего запасу еще добавит».

С внешней стороны речь волжанина-нижегородца гармонировала с его степенным обликом, лилась плавно и широко.

В Нижнем Новгороде скрещивались наиболее распространенные формы русской речи. Особенности, типичные для южной и северной групп русского языка, у стыка главнейших русских рек впитывались и растворялись друг в друге. «Оканье», приходившее с севера, и «аканье», спускавшееся с верхней Оки, в конце концов слились в характерном нижегородском, растянутом, певучем и слегка окающем говоре.

Нижегородская речь имела богатый словарный запас. Для обозначения одного какого-нибудь предмета или понятия нижегородец мог по желанию употребить, сплошь и рядом, десяток и более разных обозначений, определений или характеристик.

Говоря, например, о своей болезни, нижегородец высказывался: я болен, недомогаю, страдаю, недужен, немощен, нездоров, хил, скорбен, иссох… Подчеркивая оттенок цвета ткани, употреблял выражения: таусинный (темно-вишневый), червчатый (смесь багряного с синим), серо-горячий, жаркий, огненный, буро-багровый, мурамный (цвет травы), облакотный (цвет облака), объяринный (с отливом), рудо-желтый, темно-дымчатый, празеленый (иссиня-зеленоватый), светло-крапивный, маково-гуляфный (красно-розовый), светло-осиновый и многие другие.

Для обозначения масти лошадей в обиходе имелось до сотни определений.

Детально разработан был язык в сфере семейно-родственных отношений. Каждая степень родства, даже самого дальнего, имела свое обозначение, иногда зависевшее от возраста. Брат, брательник, братан, братанич — разные понятия. Сыновья одного отца — братья, но называли они друг друга: старший младшего — брательником, младший старшего — братаном. Братанич — сын от старшего брата. Сын от старшей сестры — сестрич. Сыновья от младшего брата или сестры — племянники. Под именем племянников, однако, разумелись и все другие младшие родственники мужского пола.

Богатый словарный обиход людей XVII столетия не весь перешел к последующим поколениям. Кое-что отброшено за ненадобностью, многое забыто, иное заменено иностранными словами.

Есть и такие слова-понятия, которые за триста лет видоизменились и хотя еще существуют, но приобрели иной, в некоторых случаях прямо противоположный смысл.

В XVII