Очерки жизни и быта нижегородцев XVII-XVIII веков - Дмитрий Николаевич Смирнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Хитрость» обозначала ум, догадку, расчет, разумное применение чего-нибудь, а ныне под хитростью разумеют уловку, лукавство, обман.
«Пресловутый» — эпитет XVII века — относился к людям знаменитым и прославленным. Теперь, в XX веке, назвать кого-нибудь пресловутой личностью — значит подчеркнуть неблаговидную репутацию данного человека.
Существовали в нижегородском обиходе XVII столетия и такие слова, как «халтура» (означало даровую еду на поминальных и других обедах), «беременная бочка» (наполненная товаром), «глухие животы» (спрятанное имущество), «гулящий человек» (свободный от крепостной зависимости), «разврат» (разрыв отношений с любым другим человеком), «страхование» (явление, наводящее ужас), «третьевание» (посредничество в споре).
Юридические сделки, имевшие в виду будущий лишний доход (пользу, процент), облекались в своеобразную форму: деньги давались «в рост», хлеб-зерно — «в присып», мед — «в настав».
Нижегородцы любили точность выражений. Говорили: «выпалил из ружья», но ни в коем случае не «выстрелил» — выстрелить можно было только из лука.
Распространенными местными пословицами и поговорками являлись: «Аз пью квас, а коли вижу пиво, не пройду ево мимо», «Береги белую деньгу (т. е. серебро) на черный день», «Он мне брат родной, да матки не одной».
Письменная речь нижегородцев XVII столетия известна по нескольким сохранившимся в архивах и напечатанным в разное время семейным и деловым письмам.
Стрелец, оторванный военной службой от семьи, пишет в Нижний «грамотку» из Астрахани: «…государю моему батюшке Дмитрию Констентиновичу сынишка твой Тимошка, благословения прося, челом бью. Здравствуй, государь, на многая лета. Жене моей Прасковье Ивановне с любовью поклон, и всем моим приятелям по великому челобитью. Да, пожалуйте, государи, не покиньте моего батюшка, и женишку, и домишка. По сем здравствуйте на многая лета. А про меня изволите ведать, и я октября по 29 число, дал бог, жив и здоров; в Астрахани в конных стрельцах, а жалованье дано полугодовое по пяти рублей, а хлебного по двенадцати четвертей; а сказано нам вечное житье; а жить худо — приволья никакого нет; лес всякий и дрова дорого купить, а у меня ремесла никакого нет, взять негде; одежа всякая дорога. А ты, жена, сама догадывайся; а я в Астрахани жить не буду. Аз, сам писав, челом бью…».
Нижегородец, боярский сын, служилый человек Афанасий Аристов, в тревожный 1609 год, находясь в Нижнем, но собираясь в поход под Арзамас, шлет весточку жене, проживающей временно в Москве: «От Афанасия Федоровича жене моей поклон. Аз в Нижнем здоров. Буду, солнышко, по тебя, как аж даст бог дорога поочиститца; а как с тобою увижусь, тогда и мысль будет, смотря по делу. Да и для того ныне не поехал, что дожидаемся с Лукою с Петровичем; как Арзамас государю добьет челом, и нам бы и Петру Микуличу поместье взяти, да с Лукою и буду вместе. Да вели, солнышко, ко мне отписати о своем пребывании; а чаю, едва живешь, не токмо что рухлядь, хоть и дворишко московский продай, чтоб тебе с голоду не умереть. А только кто из наших Аристовых, или меньшой дядя, или Абрам объявятся на Москве, и ты вели бить челом, чтоб тебя послали к себе в деревню… А грамотки из деревни мне писать не вели: ведаю яз твое житье и сам, а меня грамотка та в Нижнем не застанет…»
Нижегородский крестьянин письмом просит у помещицы Анны Ильинишны Морозовой для своего младшего брата разрешения вступить в брак: «Государыне, Анне Ильинишне, бьет челом и плачетца сирота твой Алешка Яковлев. Брат у меня, государыня Анна Ильинишна, не женат и девать некому, а женить мне ево мочи нет. Есть у тебя, государыня, в вотчине деревне Чагловой молодица вдова Аленка Песочинская. Умилостивись, государыня Анна Ильинишна, не запрети нам с тою молодицею говорить на словах полюбовно, авось она и похочет за брата моево; и похочет, только бы твоя милость к нам была и запрести бы ей от тебя, государыни, не было. Государыня Анна Ильинишна, смилуйся!»
Доведенные до отчаяния, крестьяне нижегородского вотчинника А. И. Безобразова шлют своему барину слезное прошение: «Государю Андрею Ильичу бьют челом сироты твоей нижегородской вотчины села Маликова крестьянишки: Гаврилка Захаров, Федька Артемьев, Савка Тихонов, Максимко Тихонов, Федька Васильев, Тимошка Федотов и все сироты твои. В нынешнем, государь, в 192 году (1684), Федор Михайлов сын Есипов (владелец соседнего поместья) мочью своею оттягал нашу землю в дву полях и с сенными покосами, близко до полупол (т. е. около половины), и разорил он, Федор, нас без остатку и заставил нас с жены и. ребятишки в мире шататься (кормиться мирским подаянием). Да мы же, сироты твои, озябаем без дров студеною смертью, покупаем мы, сироты твои, дрова дорогою ценою, великих государей (Ивана и Петра) Дворцовой Терюшевской волости, в деревне Романихе у мордвы, и ездим мы с дровами мимо вотчины стольника Степана Савича Нарбекова села Поляны, и Полянские крестьяне (по приказу Нарбекова) те купленные дрова у нас и секиры (топоры) отымают неведомо за что… Да божьим изволением всегда у нас хлебная недорода, поля наши всегда морозом побивает (конечно, крестьяне имеют в виду прошедший год. — Д.С.), и ныне у нас ни хлеба, ни дров, ни скотины нет, погибаем голодною и озябаем студеною смертью. Умилосердись, государь Андрей Ильич, пожалуй нас, сирот твоих бедных и беспомощных, своею государской милостью, воззри на нашу скудность и бедность, вели, государь, нам быть на оброке против нашей мочи, и вели, государь, у нас приказного (приказчика) Василья Маркова с приказу переменить, потому что ни с какое дело его не стало, ни с городовое, ни с домашнее. Государь, смилуйся!»
На это письмо написан был А. И. Безобразовым на имя приказчика Василия Маркова ответ, который может служить образцом письменного стиля нижегородского феодала-вотчинника XVII века: «…сыскать, все ли крестьяне ту челобитную писали, а будет скажут, что они про эту челобитную не ведают и не писывали, бить кнутом того крестьянина, который челобитную писал, нещадно, только лишь чуть душу оставить. Андрей Безобразов». Жестокость и бессердечие нижегородского вотчинника не требуют комментариев.
Эти и ряд других дошедших до нас памятников письменной речи нижегородцев XVII столетия говорят о том, что среди них было много людей грамотных. Правда, некоторые документы не имеют личных подписей. Но должно
