Правовая социализация человека - Вячеслав Гуляихин

Перед взрослым человеком стоит стержневой вопрос для его социального бытия: как выйти за пределы узких индивидуальных интересов и получить единение с другими людьми, добившись их признания его как личности? Ответы на данный вопрос могут быть совершенно различными. «Они могут воплощаться в поклонении животным, в принесении людских жертв, в милитаристских захватах, в погружении в роскошь, в аскетическом самоотречении, в одержимости работой, в художественном творчестве, в любви к Богу и любви к человеку»[66]. В своей теории любви Э. Фромм высказывает идею, что осознание человеком своей отдельности без воссоединения в любви является источником стыда, вины и тревоги. Если индивиду не удается преодолеть свою изолированность, то его ожидает безумие, когда внешний мир перестает для него существовать.

В нашем мире многие люди часто выбирает алкоголизм и наркоманию в качестве форм забвения своей изолированности и социальной отчужденности. Несмотря на усиливающуюся морально-психологическую деградацию при таком выборе, когда этические и правовые нормы перестают быть регуляторами их поведения, эти люди, тем не менее, страдают от чувства вины и угрызения совести. Они пытаются убежать от чувства одиночества и вины, находя свое спасение в алкоголе и наркотиках. Но, когда их наркотическое действие заканчивается, то внутренняя боль приходит к ним снова. Для того чтобы еще больше затуманить свое сознание, они начинают пить чаще и больше, попадая в замкнутый и порочный круг зависимости, который очень сложно разорвать без посторонней помощи и социальной поддержки. Французский писатель-гуманист А. де Сент-Экзюпери рассказывает в сказке «Маленький принц» очень невеселую историю о пьянице, который пил для того, чтобы забыть о том, что ему совестно. А стыдно ему было, как оказалось, от того, что он пьет. Маленький принц остался в большом недоумении и разочаровании от разговора с пьяницей, который ведет такое бессмысленное существование. Писатель помещает пьяницу на отдельную планету, тем самым подчеркивая его изолированность и одиночество. В реальной жизни эти люди также одиноко и бессмысленно живут на своих изолированных планетах, которые мчатся по кривой вниз к катастрофе. Они остро нуждаются в психосоциальной помощи и моральной поддержке. Но существующие механизмы социализации современного потребительского общества практически не задействованы в оказании полноценной психосоциальной помощи таким людям. Это связано с тем, что фундаментальным основанием организации современного социума стал принцип атональности и конкуренции, который способствуют дальнейшему падению аутсайдеров на социальное дно.

В потребительском обществе многие люди выбирают сексуально-оргиастический способ решения проблемы своего одиночества. Для них, «чья отчужденность непреодолима иными способами, половое удовлетворение по своим функциям не слишком-то отличается от алкоголизма и наркомании. Оно становится отчаянной попыткой избежать тревоги и страха одиночества, но в результате ведет к еще большему увеличению чувства отделенности, поскольку половой акт без любви никогда не может перекинуть мост над пропастью, разделяющей два человеческих существа. Разве что на краткий миг»[67]. Вызванная несовершенством и срывами социализации, психосоциальная изолированность таких индивидов является одной из основных причин их половой распущенности и невозможности полного искоренения проституции в современном обществе. Но ведь между существующими моральными установками, естественным правом и действующими нормами позитивного права существует генетическая взаимосвязь. Поэтому, нарушая существующий в обществе этический кодекс, человек неизбежно становится также и на путь отрицания юридических норм.

У каждого взрослого человека есть экзистенциальная потребность в осуществлении своей деятельности, матрица которой формируется в зависимости от имеющейся у него открытой системы ориентиров, установок и аксиолантов, образовавшейся в результате прохождения им базисных возрастных психосоциальных кризисов. Первый такой фундаментальный кризис, который приходится на жизнь взрослого человека, вызван объективной эволюционной потребностью в единении с Другим. В зависимости от степени успешности его прохождения начинают доминировать конструктивные или деструктивные психосоциальные установки в правосознании субъекта, определяя направленность и алгоритм его общественно-правовой деятельности. Социально-коммуникативное единение с Другим способствует плодотворной работе, благодаря которой происходит реализация творческого потенциала личности. Без уважения прав и свобод Другого невозможно установить с ним отношения на экзистенциальном уровне, на котором только и возможно созидательное объединение в совместной интеллектуальной и художественной деятельности. Если же экзистенциального единения с Другим не происходит, то индивид обречен на одиночество и изолированность, погруженность в депрессию и скуку, которые обрекают его на одну из самых страшных для живого существа мук – бездействие, приводящее человека к полной деградации как личности. «Ведь безделье означает полную импотенцию, в которой сексуальная импотенция составляет только малую долю. Спасаясь от этих невыносимых ощущений, человек готов испробовать любые средства – от сумасшедшей работы до наркомании, жестокости и убийства»[68].

Безделье становится бичом нашего времени. Благодаря научно-технической революции неимоверно возросла общественная производительность труда, ставшая объективным фактором, способствующим появлению паразитических социальных групп, которые весьма активно включаются в процесс потребления, но при этом совершенно не участвуют в общественном производстве. М. Ломоносов сравнивал таких людей с неподвижной болотной водой, которая «кроме смраду и презренных гадин ничего не производит». Социально паразитирующие индивиды быстро психологически деградируют, морально разлагаются, и поэтому обладают «спутанным» правосознанием с деформированной системой аксиолантов. Они легко преступают закон. Для того чтобы таких индивидов социализировать, их необходимо активно подключать к труду – производству духовных и материальных благ. Ведь только деятельный человек может успешно социализироваться. Духовной импотенции человека способствует застойное общество, в котором доминируют застывшие социальные формы, создающие различные препятствия для реализации им своего творческого потенциала. Мощные социальные перегородки для вертикальной мобильности, идеологическое табу на либеральные и реформаторкие идеи, экономическая стагнация, деградирующий бюрократический аппарат государственной власти – все это является факторами застойного общества, препятствующими прогрессу и становлению гуманистической направленности социализации человека, в результате которой он смог бы стать полноценной субъектом права, осуществляющим общественно-полезную деятельность и уважающего права и свободу Другого.

Отличительной чертой постиндустриального общества является его социальная мобильность и динамичность, позволяющие быстро трансформировать или менять морально устаревшие механизмы правовой социализации. В таких условиях люди имеют реальную возможность для успешной реализации своего творческого потенциала, поскольку могут относительно легко, несмотря на жесткую конкуренцию между ними, переходить из одной социальной группы в другую, меняя свое место жительства, профессию, область деятельности и статус. Они могут перемещаться из одной страты в другую и двигаться как по горизонтали, так и по вертикали социальной лестницы. Тем не менее, здесь необходимо отметить, что краеугольным камнем постиндустриального общества не стал принцип гуманизма, а тщательно культивируемая идея все возрастающего потребления. Из-за этого человек вынужден сужать свое личностное бытие до той узкой социально-производственной роли, которую он для себя выбрал. Рыночные законы становятся доминирующей силой в жизни индивида и диктуют ему свою волю. Потребительское общество преднамеренно сдерживает свободное развитие творческого потенциала личности и превращает ее в частичку человеческого капитала – интенсивного производительного фактора хозяйственной жизни, которая развивается по жестким рыночным законам. Такое буржуазное закрепощение человека, когда его значение определяется лишь через призму получения прибыли от его трудовой деятельности, приводит индивида к потере смысла своего существования и к отчуждению от социальной деятельности.

В современном буржуазном обществе социализация становится лишь средством формирования обезличенного человеческого капитала и приобретает все более авторитарный характер. Наш мир все более переполняется «маленькими людьми», которые стали его «господами» и теперь «проповедуют покорность, скромность, благоразумие, старание, осторожность и длинную вереницу остальных маленьких добродетелей»[69]. Но эти маленькие добродетели, которые не развиваются на базе фундаментальных принципов гуманизма и справедливости, не спасают мир от большого зла. Ведь именно в Европе разгорелись две мировые войны, унесшие десятки миллионов человеческих жизней. Хотя, по утверждению Ф. Ницше, нынешний европеец – это «измельчавшая, почти смешная порода, какое-то стадное животное, нечто добродушное, хилое и посредственное»[70]. Такие «стадные животные» заботятся лишь о собственном материальном потреблении. Их действия подчиняются только логике борьбы за жизненно важные ресурсы. В погоне за вещами они отчуждаются от своего экзистенциального начала, перестают быть полноценными субъектами правовых отношений и превращаются в практически обезличенные объекты, которые как товар имеют свою рыночную стоимость и соответствующие ценники. Личные права и свободы волнуют таких людей лишь настолько, насколько их нарушение затрагивает процесс материального потребления. Но человек не является вещью, поэтому он начинает испытывать экзистенциальную раздвоенность, приводящую к деформациям правового сознания. Для того чтобы избавиться от чувства раздвоения своего существования и отчуждения от своего Я, индивид может начать непомерно идентифицировать себя со своей социальной группой (клановой, этнической, религиозной, политической, профессиональной и т. д.), когда коллективные интересы начинает гипертрофированно доминировать надличностными. Вторичная социализация спасает человека от одиночества, но она не должна превращать его в некое «Оно», когда в угоду чужим социальным интересам он забывает о своем духовном предназначении, перестает быть личностью и превращается в вещь, становясь лишь элементом объективированной общественно-правовой реальности.