Дневники 1926-1927 - Михаил Пришвин

<Приписка на полях> Охота служит делу свободы.

Было время. Выйдет человек, станет на бочку и обещает всем по кадушке моченых яблоков.

— Все ваше будет!

А мы <1 нрзб.> раскрыли и в ладоши хлопаем. Проходит время, запряг он дурака и не кормит… Вот так моченые яблоки!

Это война будет последняя: сразится Арх. Михаил, это, значит, человеку будет дано оружие сразиться…

Разговоры о десятирожном звере и об <4 нрзб.>, о тысячелетнем царстве, о Ленине, предтече Антихриста: очень смутно и не твердо: все это недавно только узнал от одного юриста.

Обед в «Кулинаре». Старик брезговал обедом, плохо ел. А пива выпил. И всему удивлялся, глядел на человека за прилавком, который сидит. «Вот этого я бы не мог: сидеть, я бы сбежал».

За чаем и за ужином у меня.

Он спросил:

— А что ты думаешь о геенне?

— Ничего, — сказал я, — это было у меня в юности, теперь я не имею этого страха: Бог — это не пытки, а милость.

И старик весь встрепенулся.

— Вот ты говорил, — продолжал я, — и насекомые рождаются от теплого весеннего воздуха: комары, слепни, гнус болотный и всякое зло. Я охотник, дорожу болотом, чтобы никто за пустяком в него не ходил и не пугал дичь. Мне комары и слепни большую пользу приносят: они праздных людей ко мне, в мое царство не пускают. Стало быть, они у меня вроде как бы на службе.

Старик стал смеяться. Я серьезно сказал:

— А мое дело хорошее, это я знаю.

— Охотницкое?

— Ну да, вот ты же сам говорил, что у тебя самое хорошее дело — пчелы, и охота — это свобода. Я, значит, свободе служу, а комары и гнус мне помогают.

Старик стал еще веселей смеяться. Я еще серьезней:

— Вот бы так и злых людей на хорошую службу поставить: разбойников, воров.

Старик стал серьезным <2 строки нрзб.>:

— Каким же способом можно заставить их служить, как их связать?

Подумав, я сказал:

— А милостью. Я помню, раз одного вора у себя накормил и обогрел, так он мне потом очень пригодился.

— Связал его? — сказал старик.

— Да, связал.

Старик приподнялся, сел и весь просиял.

— Великую правду ты говоришь: хлеб, соль да милость и разбойника поражают.

О рождении слова.

В Бобошине зазвал меня Палин чай пить и сказал, что по собакам у них есть замечательный знаток Артамонов, а у Егорова только слова. Как вспомню Егорова, так и встает Клычков: и тоже красные слова. Талант краснословия и проституирование словами. Полная растрепанность. И в противоположность этому Берендеевы девственные слова (дедок Григорий), когда сам человек и не знает, что он сказал и какую это имеет цену.

<Приписка на полях> Сын мой православный, в церковь ходит и вдруг говорит:

— Отец, я хочу поступать в партию.

— Что же, говорю, я тебе не препятствую, у меня такой силы нет.

А сам так решаю:

— Если есть Бог на свете, Он не допустит, а если поступит, значит, Бога нет. И вскоре после того узнаю: в партию его не приняли.

Вот еще слова Григория:

— А будет время, когда человек будет питаться видением, увидел глазами и сыт?

Об этом теперь не может сказать самый ученый востроум.

Сын мой женился в Москве. Я пришел к ним, она одна, я ей говорю: «Вот кабинет, где вони нет». А она мне: ась-вась. Приходит сын, слышу, она ему в кухне: «Вот так отец у тебя, вот так деревня, пришел и говорит: «это кабинет, где вони нет».

— Подожди, — говорит, — он тебе еще и не то скажет.

Я же смеюсь над ними, деревенские люди, а говорят по-дворянски: ась-вась.

24 Сентября. Утро раннее было прекрасное, с морозцем, а в девять полил дождь, и так было до ночи. Это утро обмануло наших, они выехали, а потом тащились весь день по дождю и приехали в темноте, насквозь мокрые. Петя вчера убил последнего дупеля.

Встретил Зимина, который летом поехал в Бобошино учить собаку, но попал в историю (собака укусила мальчика) и не мог натаскать собаку. Он успел показать своей сучке только трех молодых чибисов. 1-го августа он поехал с этой собакой на охоту. Она еще стойку сделала по молодому тетереву, по другому. На болоте они напали на дупелей, провели по дупелям, и так он стал сразу с ней охотиться. Собака его — сука, плохого экстерьера и в английских сеттеров по природе вежливая — это главное, второе — Зимин хорошо занимался с ней домашней дрессировкой. Я думаю, главная причина успеха — индивидуальность собаки (как Кента), а к этому умелая проработка дома. Из этого вывод: какая разница между собаками!

Вылет и пролет дупелей, как говорил Зимин, по всей силе было с 11-го сентября и продолжалось, уменьшаясь, неделю. Так было и по моим наблюдениям. Дупеля ему нашлись тоже пятном (около Зимняка) и почти в том же количестве, как у меня, только я брал их ежедневно по 3–4, а он сразу, и потому у него было дело с настоящей высыпкой.

25 Сентября. Теплый день, серый с утра, с теплым туманом и осадками мглы, потом хороший, с просветами солнца. Такой прекрасный вечер. Мы с Петей и Яловецким весь день ходили с Соловьем. Убили бекаса. Видели несколько вальдшнепов.

<Приписка на полях> Уродистый — большой, крепкий, породистый.

«Меня, члена проф. союза, обложил матом и по партийной линии назвал обормотом».

Напугали войной население так, что все бросились закупать продукты, и теперь за мукой и крупой такие же очереди, как в революцию, и так же выдают по фунтику; вид хвостов само собой еще больше пугает, и так паника все растет и растет. Мне кажется, большинство крестьян не верит в возможность внешней войны и называют войной грядущий передряг внутри, при котором будем опять голодать. Я спросил деда Григория:

— Вот запугали войной народ совсем зря: войны, по всей вероятности, не будет.

Григорий твердо сказал:

— Война будет непременно.

Я очень удивился твердости его слов и сказал, как он может это знать, если и мы, образованные люди, спорим об этом.

— Никто, — ответил Григорий, — в настоящее время не может сказать, когда будет война, но что она будет — это верно ведь сказано, что все прощается и только не прощается хула на Духа. Вот почему непременно архангел Михаил дает оружие верным людям им сразиться с духом тьмы. Эта война будет непременно, а когда будет, не скажет ни один востроум.

27 Сентября. Воздвижение.

Вчера весь день дул южный знойный ветер и было жарко. Ночью стало тихо, вызвездило. Мне кажется, после восхода я видел где-то в лесу побелевшую от мороза зелень, но потом было так тепло, хоть в одной рубашке ходи, и тихо. Это был счастливый сентябрьский день. С 5 у. до 12 я обошел большой круг золотыми лесами — искал с Кентой вальдшнепов: от Киновийского ручья по канаве между большим лесом и малым до большой вырубки, ольхового заросшего по Черному ручью (так называю его по «Черному мосту», возле Параклита), краем озимого поля возле линии, потом опять большой ольховой зарослью, ельником, березняком до исходной точки. Я видел на всем этом пространстве только двух вальдшнепов и взял их. Один попался вначале в еловой чаще между большим монастырским лесом и малым. Кента сделала стойку — я провел по глазам ее линию: взлет вальдшнепа, мне казалось, в этой чаще был невозможен для стрельбы, верно, и Кенте это не нравилось, она зашла с другой стороны и стала опять, я провел линию с глаз до пересечения с первой линией, и как раз с этой точки вальдшнеп взлетел, был он виден одно только мгновенье, но рука, поставленная на бекасах, сделала верно, и вальдшнеп упал вместе с листьями и сучьями. Другой вальдшнеп нашелся в кусту возле озими. Я стрелял из кустов по опушке. На высоком берегу Черного ручья громыхнул невидимо выводок тетеревей, молодых не нашел, но старуху поднимал раз пять. Все утро токовали черныши. Я одного захватил врасплох возле озими, и он спасся только потому, что у меня был в стволе № 10-й. И еще было поднято несколько тетеревей. В общем, не исключается возможность иногда <1 нрзб.> петуха. Попадалось много рябчиков, больше только слышалось пырханье, но раза два все-таки можно было убить. Рябчиков я нашел даже возле Канавки, почти у себя дома. Огромная стая журавлей (перелетных), курлыкая, летела прямо на юг.