Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента. - Анатолий Гуревич

Видимо доверяя мне, Герш и Мира очень коротко рассказали о себе. Если память мне не изменяет, он по профессии врач, а она получила гуманитарное образование. По происхождению поляки. Я мог понять, что они коммунисты. Более подробных сведений о них, в том числе и о том, как они оказались во Франции, я не услышал. Узнал еще только, что они с увлечением изучали радиодело.

Закончив работу с Гершем и Мирой Сокол, успев немного побеседовать с ними на разные темы, обменявшись мнением о создавшемся в мире положении, мы расстались, убежденные в том, что нам в ближайшее время больше не удастся увидеться.

Немного я поработал с Андре – Лео Гроссфогелем и Рене, Гилелем Кацем, чтобы они могли более успешно работать с имеющимися у них шифровальными кодами при шифровке и дешифровке направляемых в «Центр» радиограмм и получаемых оттуда.

По предложению Андре мы посетили «Симекс», где я встретился почти со всеми сотрудниками, но больше всего мы беседовали, что вполне естественно, с Альфредом Корбеном.

Не знаю почему, но в «Симексе» ко мне относились многие неплохо, но как-то более доверительно была расположена ко мне мадам Лихонина. Иногда даже появлялась мысль, а не подозревает ли она, что я по происхождению русский? Думаю, что это было с моей стороны ошибочным мнением. Мне показалось уже при первой встрече с ней, что она явно настроена не только против фашизма, но и против коммунизма. Я уже точно не помню, но мне кажется, что она доверительно рассказывала, что ее муж был одно время военным атташе царского правительства. После Великой Октябрьской революции она не пожелала вернуться на родину. Услышав от нее, что ее муж был царским военным атташе, я усомнился, так как до этого я слышал, что им был граф Алексей Александрович Игнатьев. Уточнять я не стал, чувствовал, что это неуместно.

От мадам Лихониной я узнал, что многие русские эмигранты, хотя и не признавали никогда Советский Союз, не любили его, все же очень внимательно следят за событиями на родной земле.

Однажды мы даже пообедали в ресторане вместе, и мадам Лихонина, как бы в доказательство своего утверждения, что многие русские эмигранты не выступают против России, поведала еще одну очень увлекшую меня историю. По ее словам, в Париже жил полковник царской армии, который в свое время преподавал в военной академии. Он был известен как весьма грамотный военный. Совершенно неожиданно для него немцы предложили ему принять участие в разработке стратегического плана нападения на Советский Союз. По ее словам, якобы выслушав это предложение, Голиков (точно сейчас фамилию уже не помню) ответил: «Я никогда не признавал произошедшей в России революции, свергнувшей царя. Я не принимаю и сейчас право коммунистов быть во главе России, но я никогда не соглашусь под чужими знаменами воевать против моей родины, с тем, чтобы ее впоследствии уничтожить...» Я опираюсь только на рассказ мадам Лихониной.

Мадам Лихонина с большим уважением относилась к Альфреду Корбену и Лео Гроссфогелю. Альфреда Корбена она очень любила, высоко оценивая его деловые связи, умение работать, а кроме того то, что он владел еще и фабрикой, изготавливающей... комбикорм. Не очень любезно она отзывалась о иногда посещающем «Симекс» господине Жильбере, который всегда держался вызывающе.

Признаюсь, я точно не знал, каковы отношения Отто с «Симекс» и посещает ли он вообще эту фирму, находившуюся в центре Парижа на Елисейских полях. Я думал, что в основном он использует для своей легализации только подготавливаемые для него аусвайсы и другие документы. О том, за кого с помощью журналистов и писателей Леопольд Треппер выдает себя в деловых кругах, мы еще поговорим. Во всяком случае, вымыслу и самохвальству его нет предела.

Я познакомился и с сыном мадам Лихониной. Впоследствии я услышал, что якобы он устроился шофером на работу к оккупантам по заданию одной из групп французского движения Сопротивления.

Неожиданно для меня в Париж из неоккупированной зоны Франции, а точнее, из Марселя прибыла Марго (точной ее фамилии сейчас уже не помню). Она официально числилась секретаршей в марсельском филиале «Симекс», а фактически выполняла обязанности связистки парижской резидентуры. Ее я увидел только через несколько дней.

Прошло дня три, и мне удалось вместе с Андре встретить на вокзале Маргарет с Рене. Уже по пути в гостиницу она коротко рассказала о том, какой путь им пришлось проделать, чтобы прибыть в Париж. Действительно, их сопровождала Мальвина, которая предупредила Маргарет еще до отбытия из Брюсселя, чтобы она и Рене были одеты во все темное, дабы не бросаться в глаза. Двигаться пришлось медленно до границы, где их ждал мужчина, в обязанность которого входило провести их незамеченными через границу. Они сели в крытую часть лодки и благополучно переправились во Францию. Счастье улыбнулось, как утверждает Блондинка, им в этот день, так как, когда они прибыли на станцию, уже на территорию Франции, в пограничной зоне им не пришлось подвергаться паспортному контролю, и они совершенно благополучно сели в поезд, следовавший в направлении Парижа. Мы их уже ждали и даже накануне встречали, правда, безрезультатно. На этот раз нам повезло, и мы с Андре правильно выбрали именно то место, где должен был остановиться вагон, в котором согласно нашей предварительной договоренности с Маргарет они должны были разместиться. Встреча была теплой, хотя, как мне потом сказала Маргарет, я был в нервном состоянии.

Мы разместили Маргарет и сына в одной из небольших гостиниц, администрацию которой оба хорошо знали. Одно время я в этой гостинице постоянно снимал номер.

Конечно, оставаться долго в Париже не было смысла. Мы приняли решение, что, немного ознакомившись с городом, они выедут в Марсель. Репе должен был подготовить их организованную переправу через демаркационную линию между оккупированной и неоккупированной зонами Франции. Я постарался показать им хотя бы немного город, славившийся красотой.

По прошествии нескольких дней с помощью Рене Маргарет с сыном были переправлены через демаркационную линию.

Как потом оказалось, Марго прибыла в Париж уже после того, как Маргарет прибыла в Марсель. Это я узнал только при нашей первой встрече в Париже. По непонятным причинам Отто этот факт не уточнил в беседе со мной, когда извещал о прибытии в Париж Марго. Кстати, он очень любил потом рассказывать Маргарет, что во время ее и Репе пребывания в Париже именно он проявлял максимальную заботу о них и, больше того, их переезд в Марсель тоже организовал только он.

С Марго я встретился впервые, прежде о ней ничего не знал. Меня она, конечно, очень обрадовала, сообщив, что Маргарет с Рене прошли без всяких затруднений в неоккупироваипую зону. Пока их приютил чех, к которому они попали по рекомендации проводника. Жаспар с женой поехали на несколько дней в Ниццу. Волноваться не следует, семья чеха вполне надежна. Она подчеркнула, что меня с большим нетерпением ждут в Марселе. Ждут там и дальнейших указаний.

Не знаю, имел ли Отто до моей встречи с Марго разговор обо мне. Когда же при моей встрече с Марго к нам присоединился Леопольд Треппер, разговор уже зашел о нашей марсельской группе. Марго высказала мнение, что в Марселе можно было бы проводить интересную работу, полезную для нашей разведки. В этом крупном городе неоккупированной зоны имеется много весьма ценных людей не только из числа эмигрантов разных стран, но и французов. Пока же в Марселе некому работать, так как нет подходящего организатора. Контора, возглавляемая Жаспаром, может служить в основном только «крышей», и то требует определенной деловой помощи. Конечно, она сможет служить для моей легализации и, возможно, даже для налаживания для меня полезных связей.

В то же время Марго отметила, что сейчас в неоккупированной зоне положение довольно спокойное. Она сказала, что мне, как Винсенте Сьерра, уругвайскому «сапогу», будет совершенно безопасно проживать в Марселе.

Случайное ли, или заранее подготовленное высказывание Марго совместно с Отто, очень его обрадовало, и он тоже «порекомендовал» мне переехать в Марсель и спокойно жить там и работать. Больше того, он подчеркнул, что меня это должно также устраивать еще и потому, что со мной будет Маргарет Барча с Рене. Последнее меня не только удивило, но, я бы даже сказал, обидело. Неужели Отто думает, что Маргарет находится уже продолжительное время со мной потому, что является моей любовницей?

Мое проживание в Марселе, думаю, устраивало его не столько потому, что он хотел организовать новую резидентуру, понимая, что, появившись внезапно в Марселе, не имея ни одного знакомого, я, скорее всего не смогу наладить там успешную разведывательную работу. Что же могло его еще интересовать? У меня внезапно появилась мысль: не хочет ли он, чтобы я взял под свой контроль доходы филиала, с тем, чтобы они аккуратно передавались ему в Париж? Он же отлично понимал, что со стороны Жаспара я не могу ожидать никакой помощи в развитии нашей разведывательной работы, он ведь действительно к этому не только не имел никакого отношения, но и, по моему мнению, не мог даже предполагать, для чего нам нужна фирма.