Sindroma unicuma. Finalizi (СИ) - Хол Блэки

     - Да что ты можешь знать о моей матери? - разорвал он сцепление рук.

     - Ничего... - у меня задрожали губы. - Просто... у меня тоже есть мама, и она ждет меня... Если бы я могла, то давно позвонила ей... А у тебя телефон под боком...

     - Эва, не дави на жалость и не пускай слезу. Не поможет, - сказал грубо Мэл.

     Разве я послушалась? Наоборот, заплакала, закрывая рот ладонью, а Мэл дернулся и вышел из комнаты, с грохотом закрыв дверь. Не знаю, где он бродил и что делал. Я проплакала, лежа на кровати, и отказалась идти на ужин. У меня разболелась голова, и дежурная медсестра дала таблетку.

     Неужели Мэл не понимает?

     Наоборот, он понимал, требуя, чтобы я не винила себя за принятое им решение в стационаре. Но и без того я испытывала огромный груз вины за размолвку в семье Мэла.

     Если бы мой ребенок поступил так же ради особы, которую толком не знаю? Наверное... - взялась за обгрызание первого ногтя - я бы ужасно гордилась, что мой сын, единственный на всем белом свете смог перебороть смерть. Никто - ни хваленые врачи, ни лучшие консультанты страны - не помогли ни делом, ни советом. А он сумел. Он скромный и не кричит на всех углах о своем подвиге. Потом... - принялась за обгрызание второго ногтя - я бы переступила через себя и обязательно поинтересовалась девочкой, ради которой мой сын совершил геройский поступок, и постаралась понять, что привлекает моего сына в ней. Какие у нее достоинства и недостатки. Затем... - перешла к третьему ногтю - даже если бы она не понравилась, я не прекратила бы общаться с сыном. Подумаешь, какая-то девчонка. Девчонки приходят и уходят, а связь с ребенком нельзя терять. А если бы мой сын умер из-за этой девчонки? - занялась четвертым ногтем - Хватило бы мне сил пережить горе?

     По всему выходило, что Мэл сказал родителям обидные слова, а теперь мосты сожжены, и он не хочет делать первый шаг.

     Так и уснула, хотя солнце еще не село. Проснулась уже поздним вечером, под покрывалом. В комнате горел ночник, в открытую дверь с террасы тянуло прохладой. Опершись о перила, Мэл смотрел в парк, и я подошла, встав рядом.

     - Жизнь коротка, чтоб размениваться на обиды. Вдруг не успеешь сказать маме главное? Потом будешь корить себя каждый день.

     - Не начинай, - прервал Мэл. Значит, вернулся с демонами в голове.

     - Ты как-то сказал, чтобы я не чувствовала себя виноватой, а у меня не получается, - продолжила, не обращая внимания на его недовольный тон. - У меня ничего этого не было: ни отца толком, ни мамы, ни сестры. Не было большой семьи. Говоришь, чтобы я не чувствовала себя обязанной, а у меня вот здесь камень, - показала на грудь. - Как смотреть твоим родителям в глаза?

     - Не смотри.

     - Спасибо за совет. Спокойной ночи.

     Все время, что я принимала ванну и готовилась ко сну, Мэл оставался на террасе. В щелку двери просочился запах сигаретного дыма. Он курил.

     При мне Мэл не притрагивался к сигаретам. Видно, затронутая тема оказалась тяжелой для него, и я разбередила душевную рану.

     Но ведь рано или поздно мне придется встретиться с родителями Мэла. А его сестра - натура импульсивная, она и подавно не станет молчать. Кем я выгляжу в их глазах? Высокомерной девицей, не по происхождению возомнившей о себе невесть что? Той, что вбила клин между близкими родственниками?

     Мэл пришел и улегся, погасив ночник. Не сказав ни слова, обнял меня и притянул к себе.

     Следующее утро стало таким же как все утра в Моццо - солнечным, летним, щебечущим. Но за завтраком я вяло ковырялась вилкой в тарелке, вполуха занималась на занятиях, перепутала задания и ошиблась с ответами, и куратор пожурил за рассеянность. Массаж, электростимуляция и внутривенные вливания прошли мимо внимания. Я перемещалась на автомате, погрузившись в себя.

     Мэл хмурился, поглядывая на меня.

     - Пойдем на пляж? Доктор разрешил увеличить нагрузку.

     - Иди. Мне не хочется.

     - Ты давишь на меня, Эва. Я так не люблю.

     - У меня нет настроения. И ни в чем не упрекаю тебя. Ты прав. Что мне известно о твоей семье? Может, я никогда не встречусь с твоими родителями, а заранее накрутила проблем, - пожала плечами. - Так что разруливай свою жизнь, как хочешь, и общайся, с кем хочешь.

     Что мы будем делать на пляже? Улыбаться и делать вид, что ссоры не было? Я так не могу. Займусь-ка лучше разучиванием скороговорок. И вот еще стихотворение не выучено.

     - Колосится в поле рожь золотым огнем... - забормотала.

     Мэл походил туда-сюда по комнате и, выйдя на террасу, снова закурил. Ну вот, нам уже тягостно оставаться вместе.

     - Привет, это я, - донесся его голос через некоторое время. - Да не кричи так... Оглушила, бедовая... Да... Нормально... Лечусь... Результаты прекрасные...

     Прекрасные результаты. А мне не говорил.

     - С Эвой... - Короткий смешок. - Обещаю, получишь первая... Как дела?... Старая песня... - Еще один смешок. - Терпи... - Долгая пауза. - Ого, сколько новостей... Звони... И передавай привет... бате и маме... Пока.

     Мэл вернулся с террасы, засовывая на ходу телефон в карман брюк. Он разгуливал по лечебнице только в брюках - летних и светлых, и всегда надевал рубашки с короткими рукавами. Пижон.

     Опустившись на корточки, Мэл взял мои руки.

     - Прости, - сказал, поглаживая пальчики, и в особенности тот, на котором обосновался Коготь Дьявола.

     - Прости, - потянулась, чтобы поцеловать его, и, не выдержав, обняла.

     Не умею фальшивить и притворяться, будто всё в порядке, хотя на самом деле не так. Плохо Мэлу и поэтому плохо мне.

     - Пойдем на пляж?

     - Пойдем.

     Он мазнул меня по носу и вздохнул.

     После нашей размолвки Мэл начал общаться с сестрой, и она звонила ему каждый день, а иногда несколько раз на дню. Он регулярно передавал приветы от неё, и я просила Мэла передать привет ей. Но отцу и маме он так и не позвонил, наверное, конфликт оказался глубже, чем мне виделось. Ну и ладно, главное, начало положено. Баста наверняка передает родителям разговоры с братом, и мама Мэла слушает и просит повторить.

     Я безумно боялась задавать вопрос о деньгах, вернее, об их отсутствии, потому как предчувствовала реакцию Мэла. И не ошиблась.

     - Егорчик... - поелозила пальцем по столику. Тьфу, ничем не лучше Эльзушки. - У меня есть карта, и девять тысяч в сумке...

     - И у меня есть карта. А деньги оставь при себе, - сказал Мэл, и по его тону я поняла, что спорить бесполезно.