Король былого и грядущего - Теренс Хэнбери Уайт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мне, может быть, лучше уйти?
– Останься, Ланс. Так приятно хоть немного побыть с вами наедине. Иди сюда: сядь к огню, спой нам песню. Скоро нам уже и огонь не понадобится.
– Да, – сказала Гвиневера. – Как странно, скоро уже лето.
– И все равно приятно посидеть у огня, дома.
– Хорошо вам сидеть у себя дома, – странным тоном сказал Ланселот.
– О чем это ты?
– У меня-то дома нет.
– Не горюй, Ланс, еще будет. Подожди, пока доживешь до моих лет, а там уж и начинай тревожиться по этому поводу.
– Можно подумать, – сказала Королева, – что не каждая встречная женщина гонится потом за тобой целую милю, а то и две.
– С ищейками, – добавил Артур.
– Да к тому же половина из них напрямик делает тебе предложение.
– И ты еще жалуешься, что у тебя дома нет.
Ланселот рассмеялся, последний ледок напряжения был сломан.
– А ты, – спросил он, – женился бы на женщине, которая гоняется за тобою с ищейками?
Прежде чем ответить, Король серьезно обдумал вопрос.
– Я бы не смог, – сказал он наконец, – я, видишь ли, уже женат.
– На Гвен, – сказал Ланселот.
Странно. Казалось, они разговаривали уже не словами, но значениями, отличными от слов. Как муравьи, беседующие при посредстве антенн.
– На Королеве Гвиневере, – поправил его Король.
– Или на Дженни? – предположила Королева.
– Да, – согласился он, но лишь после долгой паузы, – или на Дженни.
Наступило еще более глубокое молчание, и в конце концов Ланселот снова встал:
– Ну ладно, мне нужно идти.
Артур положил ладонь ему на руку:
– Нет, Ланс, останься на минуту. Я хочу кое-что рассказать Гвиневере сегодня и предпочел бы, чтобы и ты послушал. Мы столько времени прожили вместе. Я хочу исповедаться в одной давней истории, а ты как-никак один из членов нашей семьи.
Ланселот сел.
– Ну вот и хорошо. Теперь дайте мне каждый руку, а я сяду между вами, вот так. Ну что же. Моя Королева и мой Ланс, и ни один из вас не укорит меня тем, что я собираюсь вам рассказать.
Ланселот с горечью произнес:
– Не нам укорять кого бы то ни было, Король.
– Да? Ну ладно, я не знаю, что ты имеешь в виду, но я хочу рассказать вам кое о чем, сделанном мной в молодости. Это еще до того, как я женился на Гвен, и задолго до твоего посвящения в рыцари. Вы согласны меня послушать?
– Конечно согласны, если тебе это нужно.
– Только мы не верим, будто ты сделал что-либо дурное.
– Собственно говоря, все началось еще до моего рождения, когда отец полюбил Графиню Корнуолльскую и убил Графа, чтобы ее получить. Она была моей матерью. Эта часть истории вам известна.
– Да.
– Возможно, вы не знаете, что я родился не в самое удачное время. Слишком скоро после бракосочетания отца и матери. Потому-то они и скрыли мое рождение и еще в пеленках отослали меня к сэру Эктору, чтобы он меня вырастил. Сам Мерлин меня и отвез.
– А потом, – весело сказал Ланселот, – когда твой отец умер, тебя привезли ко двору, и ты вытащил из камня волшебный меч и доказал, что ты – по праву рождения Король над всей землею Английской, и с той поры жил счастливо, и на том вся история и кончается. Я бы не назвал ее такой уж плохой.
– К сожалению, на этом она не кончается.
– Как это?
– Видите ли, дорогие мои, меня отобрали у матери, едва я родился, и куда меня дели, она не знала. Не знал и я, кто моя мать. Единственными людьми, осведомленными о нашем с нею родстве, были Утер Пендрагон и Мерлин. Много лет спустя, уже став Королем, я познакомился с родичами моей матери, так и не зная, кем они мне приходятся. Утер уже умер, а Мерлин вечно путался в своем ясновидении и просто забыл рассказать мне о них, поэтому мы встретились как чужие друг другу. Одну из моих родственниц я нашел очень умной и привлекательной.
– Знаменитые Корнуолльские сестры, – холодно обронила Королева.
– Да, дорогая, знаменитые Корнуолльские сестры. У покойного Графа было три дочери, приходившихся мне, хоть я того и не знал, сводными сестрами. Их звали Моргана ле Фэй, Элейна и Моргауза, они почитались первыми красавицами Британии.
Двое слушателей ждали, когда тихий голос Короля возобновит рассказ, что он и сделал, не дрогнув.
– Я влюбился в Моргаузу, – прибавил он, – и у нас родился ребенок.
Если кто-то из двоих и почувствовал удивление, негодование, сострадание или зависть, они их не выказали. Их больше всего удивило, что тайну удалось сохранить столь долгое время. Оба они по голосу Короля почувствовали, что он мучается и не хочет, чтобы его прерывали, пока он до конца не облегчит свою душу.
В молчании они долго смотрели на огонь, это была самая длинная пауза в разговоре. Наконец Артур пожал плечами.
– Так что, сами видите, – сказал он, – я отец Мордреда. Гавейн и прочие – племянники мне, а Мордред настоящий мой сын.
По глазам Короля Ланселот понял, что можно говорить.
– И все равно твоя история не кажется мне такой уж греховной. Ты же не ведал, что Моргауза приходится тебе сводной сестрой. И Гвен ты еще не знал. А судя по дальнейшей жизни Моргаузы, вина, скорее всего, лежит целиком на ней. Это была не женщина, а дьявол.
– Она была моей сестрой – и матерью моего сына.
Гвиневера погладила его руку:
– Какое несчастье.
– Кроме того, – сказал Король, – она была очень красива.
– Моргауза… – начал Ланселот.
– Моргауза заплатила отрубленной головой за свои прегрешения, и потому нам лучше оставить ее покоиться с миром.
– Отрубленной, – сказал Ланселот, – ее же собственным сыном, заставшим ее в постели с сэром Ламораком…
– Прошу тебя, Ланселот.
– Извини.
– Я все же не думаю, что грех лежит на тебе, Артур. В конце концов, ты ведь не знал, что она твоя сестра.
Король глубоко вздохнул и продолжил рассказ, только голос его стал глуше.
– Вы еще не знаете, – сказал он, – худшего из того, что я совершил.
– Чего же?
– Понимаете, я был молод, мне было всего девятнадцать. А Мерлин явился слишком поздно, чтобы объяснить мне, что происходит. Все вокруг втолковывали мне, какой ужасный грех я совершил, и как ничего, кроме бед, из него не воспоследует, и еще много разного о том, на что будет похож Мордред, когда родится. Меня запугали жуткими предсказаниями, и я совершил
