Пирамида (в сокращении) - Хеннинг Манкелль

Потом они заспорили, думал Валландер. Передается некий товар, должна произойти оплата. И вдруг что-то случилось. В итоге Хольм получает выстрел в затылок, а человек, убивший его, исчезает без следа.

Это мужчина, подумал Валландер. Или даже не один. Тот же или те же, кто за несколько дней до этого убил сестер Эберхардссон.

Вдруг он почувствовал, что приближается к разгадке. Вот и еще одна взаимосвязь, которую он должен был увидеть, если бы чуть подумал. Совершенно очевидно, что все это имеет отношение к наркотикам, пусть и трудно поверить, что две сестры, державшие магазинчик «Все для шитья», замешаны в такие вещи. Но Рюдберг был прав — что мы знаем об этих сестрах?

Валландер сел в машину и поехал дальше. Карта, начерченная Мартинссоном, была у него в голове. На большой развязке с юга от Сьобо повернуть направо, затем по другой дороге, с гравийным покрытием, налево, к последнему дому с правой стороны — красному строению у самой дороги. Синий почтовый ящик едва не падает на землю, неподалеку, в поле — две разбитые машины и ржавый трактор. На цепи у забора заходилась лаем собака неопределенной породы. Лай он услышал, еще не успев выйти из машины. Он вошел во двор.

Краска на доме облупилась, сточные желоба распались на куски. Собака отчаянно лаяла, скребла лапами, подрывая забор. Валландер подумал, что будет, если забор наконец упадет. Он подошел к двери и позвонил. Потом заметил, что провод звонка оборван. Постучал, подождал. Ударил в дверь покрепче, и она открылась. Он громко спросил, есть ли кто дома. Ответа не было.

Нельзя сюда входить, подумал он. Я нарушаю правила, обязательные не только для полицейского, но и для любого гражданина. Открыл дверь пошире и вошел. Отклеивающиеся обои, спертый воздух, беспорядок. Сломанные диваны, матрасы на полу. И при этом — телевизор с большим экраном и сравнительно новый видеомагнитофон. CD-плеер с большими колонками. Он снова спросил, есть ли кто дома, и опять не получил ответа. В кухне царил неописуемый хаос. В раковине — груда грязных тарелок. Бумажные сумки, пластиковые пакеты, на полу — коробки из-под пиццы, к которым проложили свои тропы муравьи.

В углу пробежала мышь. Пахло пылью. Валландер остановился перед дверью, на которой краской из баллончика было написано: «Храм Ингве», и открыл эту дверь. Внутри была настоящая кровать, но застеленная лишь нижней простыней, поверх которой лежало одеяло. Комод, два стула, радио на подоконнике. Здесь жил Ингве Леонард Хольм. Хотя и выстроил себе большой дом в Истаде. На полу валялся джемпер от спортивного костюма, в котором он был, когда Валландер его допрашивал. Валландер осторожно присел на краешек кровати, боясь, как бы она не развалилась, и осмотрелся. Вот здесь и жил этот человек, подумал он. Человек этот жил за счет того, что заманивал других в наркотический ад. От отвращения он замотал головой. Потом наклонился и заглянул под кровать. Пыль. Тапок. Несколько порнографических журналов. Он встал и начал выдвигать ящики комода. Снова журналы с голыми женщинами с раздвинутыми ногами. Белье, болеутоляющее, пластырь.

Следующий ящик. Пачка бумаги, несколько фотографий. Хольм в каком-то баре — в обеих руках по кружке пива. Пьяный, с красными глазами. Хольм в плавках на пляже — улыбается прямо в камеру. Валландер продолжал просматривать бумаги и наткнулся на старый авиабилет. Поднес его к окну. Копенгаген — Марбелья и обратно. 12 августа 1989 года. Обратно — 17 августа. Пять дней в Испании, и отнюдь не на чартерном рейсе. Он сунул билет в карман и, просмотрев остальное, задвинул ящик.

В гардеробе не было ничего интересного, только грязь и хаос. Валландер снова сел на кровать и задумался, где остальные люди, жившие в этом доме. В гостиной на столике он заметил телефон. Вышел в гостиную, позвонил в участок и поговорил в Эббой — попросил ее найти номер турагентства, где работает Анетт Бенгдтссон. Запомнил номер и, закончив разговор с Эббой, позвонил в агентство. Трубку сняла Анетт. Он представился.

— Как съездили в Каир? — спросила она.

— Отлично. Пирамиды очень высокие. В самом деле замечательно.

— Надо было побыть там подольше.

— В другой раз.

И он перешел к делу: попросил посмотреть, не улетали ли в Испанию Анна или Эмилия Эберхардссон между двенадцатым и семнадцатым августа.

— Это займет некоторое время, — сказала она.

— Я подожду, — ответил Валландер и стал смотреть на мышь в углу. Зима наступает, подумал он. Мыши возвращаются в дома. Наконец Анетт Бенгдтссон ответила.

— Анна Эберхардссон уехала из Истада десятого августа и вернулась в начале сентября.

— Спасибо, вы мне очень помогли, — поблагодарил Валландер. — И еще мне очень нужен список всех поездок сестер за прошлый год. Для расследования, — добавил он. — Я зайду к вам завтра.

Она обещала помочь. Он повесил трубку и подумал, что, будь он лет на десять помоложе, непременно бы в нее влюбился. А сейчас — уже бессмысленно. Он вышел из дома, и собака опять залаяла как сумасшедшая. Валландер подошел к ней, она успокоилась было, но как только он отошел, залаяла опять. Нужно благодарить Бога, подумал он, что Линда не живет в таком вот доме. Сколько же людей в Швеции — нормальных людей, ну, может, чуть легкомысленных — попадают в такую среду, где жизнь проходит в наркотическом тумане, слезах, отчаянии?

В четыре он вернулся в участок и рассказал Мартинссону о своей поездке и о разговоре с Анетт Бенгдтссон. Показал билет на самолет.

— Вот мы и обнаружили связь между ними. Это уже не назовешь простым совпадением.

То же самое он повторил и на совещании в пять часов. После чего каждый вернулся к выполнению своих заданий. Валландер позвонил Линде и сказал, что теперь у него есть машина, которая работает, и он сам встретит дедушку в Мальмё. Домой он пришел незадолго до семи. Позвонила Эмма Лундин. На сей раз Валландер сказал «да». Как обычно, после полуночи она ушла. На ее месте Валландер представлял себе Анетт Бенгдтссон.

На следующий день он заехал в агентство путешествий забрать список, который затребовал вчера. Там толпилось множество клиентов, жаждущих отправиться куда-нибудь на Рождество. Валландер хотел поговорить с Анетт Бенгдтссон, но у нее совсем не было времени. Еще он остановился у бывшего магазина «Все для шитья». Руины уже расчистили. Он пошел дальше и вдруг осознал, что до Рождества осталась всего неделя. Это будет первое Рождество после развода.

В тот день расследование не продвинулось ни на шаг. Валландер размышлял над своей пирамидой. Единственное, что он сделал, — дополнил ее жирной линией, соединяющей Анну Эберхардссон и Ингве Леонарда Хольма.

На следующий день, 21 декабря, Валландер поехал в Мальмё встречать отца. С каким облегчением он смотрел, как отец сходит с парома! Он довез отца прямо до Лёдерупа, а тот взахлеб рассказывал о своей замечательной поездке. Казалось, он напрочь забыл о том, что сидел в тюрьме и что Валландеру тоже пришлось слетать в Каир.

Вечером Валландер пошел на ежегодную рождественскую вечеринку полиции Истада. Он всячески избегал того, чтобы оказаться за одним столиком с Бьорком. Но тост, который произнес глава их полицейского участка, был действительно хорош. Он не поленился поднять историю полиции Истада — рассказ получился увлекательный и исполнен был мастерски. Валландер смеялся в нескольких местах.

Домой он пришел пьяным. Перед тем как уснуть, вспомнил Анетт Бенгдтссон и в следующую секунду твердо решил прекратить о ней думать.

22 декабря они вновь обсуждали, как идет расследование. Ничего нового не прибавилось. На вилле сестер испанская полиция не нашла ничего заслуживающего внимания — никаких спрятанных ценностей, абсолютно ничего. Идентификации останков второго летчика все еще ждали.

На следующий день данных прибавилось: Нюберг сообщил, что Хольма убили из того же пистолета, что и сестер Эберхардссон. Но сам пистолет исчез без следа. Валландер провел на своем рисунке еще одну линию. Связи множились, но вершина пирамиды оставалась пустой.

Предполагалось, что работа будет продолжаться и в Рождество, но Валландер знал, что это время для них потеряно. Не в последнюю очередь, потому что люди разъезжаются на каникулы, и получить какую бы то ни было информацию очень трудно.

Днем в канун Рождества шел дождь. Валландер встретил Линду на вокзале, и они вместе поехали в Лёдеруп. Она купила в подарок дедушке новый шарф, а Валландер — бутылку коньяка. Линда и Валландер готовили ужин, а дедушка, сидя за кухонным столом, рассказывал о пирамидах. Вечер проходил необычайно приятно, в основном потому что Линда умела обращаться со своим дедушкой. Порой Валландер чувствовал себя просто-таки лишним, но не обижался. Тогда он начинал думать об убитых сестрах, Хольме и самолете, упавшем посреди поля.

Вернувшись в Истад, Валландер и Линда долго разговаривали. На следующее утро Валландер проснулся поздно — ему всегда хорошо спалось, когда Линда оставалась в его квартире. День Рождества выдался ясным и морозным. Они долго гуляли в Песчаном лесу. Она рассказывала о своих мечтах и планах. В качестве рождественского подарка Валландер обещал ей возместить часть расходов, если она поедет учиться во Францию, — сколько сможет. Ближе к вечеру он проводил ее на вокзал. Он хотел отвезти ее на машине, но она предпочла поезд. Вечером Валландеру было одиноко. Он посмотрел по телевизору какой-то старый фильм, а потом стал слушать «Риголетто», сожалея, что не позвонил Рюдбергу, не пожелал счастливого Рождества. Но теперь было уже поздно.