Пирамида (в сокращении) - Хеннинг Манкелль

— Когда реально комиссия по расследованию собирается начать работать?

— Завтра. Самолет уже перевезли в Стуруп, в отдельный ангар.

— Наверное, тебе надо быть там, — сказал Валландер. — Вопрос о дополнительных топливных баках очень важен.

— Я думаю, практически невозможно долететь сюда из Испании без промежуточной посадки, — задумчиво произнес Мартинссон.

— Мне тоже в это не верится. Но я хочу знать, мог ли этот полет начаться на другом берегу моря. Скажем, в Германии. Или в одном из прибалтийских государств.

Мартинссон ушел. Валландер сделал кое-какие заметки. Рядом с именем Эспиносы он написал имя Маккенны, мимолетно отметив, что даже не знает, как оно правильно пишется.

В половине девятого группа собралась на совещание.

— Жуткий случай произошел вчера, — сказал Ханссон. — Двое братьев подрались с собственным отцом. Спьяну, конечно. В итоге один из братьев и отец сейчас в больнице.

— Мы обязательно займемся этим делом, как только будет время, — сказал Валландер. — А пока у нас три убийства. Или два, если сестер считать за одно.

— Не понимаю, почему они в Сьобо сами не могут заняться Хольмом? — раздраженно бросил Ханссон.

— Потому что Хольмом должны заниматься мы, — тоже раздражаясь, ответил Валландер. — Если эти дела расследовать отдельно друг от друга, то мы никогда ни к чему не придем.

— Разве нам известно, что Хольм был как-то связан с сестрами Эберхардссон? — не унимался Ханссон.

— Нет. Но нам известно почти наверняка, что их убил один и тот же человек. Мне кажется, этого достаточно, чтобы объединить эти два дела и вести расследование совместно, руководя им отсюда, из Истада. — Валландер обозначил конец дискуссии с Ханссоном, обратившись к Рюдбергу.

— У нас есть обновленные данные по продаже наркотиков? В Мальмё ничего не изменилось? Цены не выросли? Поставки не увеличились?

— Я позвонил туда, — ответил Рюдберг, — но оказалось, что в Рождество там никто не работает.

— Тогда будем продолжать работать по Хольму, — решил Валландер. — Надо копнуть поглубже. Кто такой Хольм? С кем он был связан? Каково было его место в иерархии наркоторговцев? И занимал ли он в ней вообще какое-либо место? Да и о сестрах мы знаем слишком мало.

— Совершенно верно, — сказал Рюдберг. — Когда копаешь вглубь, как правило, вырываешься вперед.

Когда совещание закончилось, слова Рюдберга еще долго звучали у них в ушах. Валландер поехал в туристическое агентство, чтобы поговорить с Анетт Бенгдтссон. Однако, к его величайшему разочарованию, она взяла отпуск на Рождество. Но ее коллега передал конверт, который она для него оставила.

По дороге в участок Валландер вспомнил, что на сегодня записался в прачечную. Он поехал на Мариагатан, зашел в свою квартиру и выволок все грязное белье, что скопилось в кладовке. Добравшись же до прачечной, увидел табличку, оповещавшую, что стиральная машина сломалась. Валландер страшно разозлился, поскольку теперь все грязное белье осталось у него в багажнике. В участке была стиральная машина. Когда он поворачивал на Регементсгатан, в него едва не врезался несущийся на высокой скорости мотоцикл. Он съехал на обочину, выключил двигатель и закрыл глаза. «У меня стресс, — подумал он. — Если я выхожу из себя, оттого что сломалась стиральная машина, значит, в моей жизни что-то не в порядке».

Он даже понимал что. Причина всему — одиночество. Все более вялые ночные встречи с Эммой Лундин.

И вместо того, чтобы ехать в участок, он решил нанести визит отцу. Ехать без предварительной договоренности всегда рискованно, но сейчас Валландеру очень нужно было вдохнуть запах масляных красок, стоявший в мастерской. Его все еще преследовал сегодняшний сон. Он ехал по серой равнине и размышлял, с чего бы начать, чтобы его жизнь изменилась. Может быть, Мартинссон прав и надо серьезно подумать, оставаться ли до конца жизни полицейским? Вот у отца есть то, чего мне недостает, думал он, сворачивая к дому. У него есть мечты, которым он верен. Даже если они стоят некоторых неприятностей его сыну.

Он вышел из машины. Из полуоткрытой двери мастерской неторопливо вышел кот и с подозрением на него посмотрел. Валландер постучал и вошел.

Отец стоял у мольберта.

— Это ты? — сказал он. — Не ожидал.

— Я оказался здесь неподалеку. Не помешаю?

Отец притворился, что не расслышал вопроса, и заговорил о своей поездке в Египет. Он говорил так, словно это было живое, но уже очень далекое воспоминание. Валландер сидел в старом кресле-качалке и слушал.

— Теперь осталась Италия, — заключил отец. — А потом можно спокойно умереть.

— Я думаю, с Италией мы не будем торопиться, — сказал Валландер. — Подождем хоть пару месяцев.

Отец писал. Валландер сидел тихо. Время от времени они обменивались несколькими словами, но больше молчали. Валландеру полегчало, в голове прояснилось. Через полчаса он встал, собираясь уходить.

— Я приеду на Новый год, — сказал он.

— Привези бутылку коньяка, — ответил отец.

Валландер вернулся в участок, засел в кабинете и стал изучать поездки сестер Эберхардссон за последний год. Он пытался найти какую-то систему, точно не зная, чего именно он ищет. Я ничего не знаю о Хольме, думал он. Нет никаких точек соприкосновения, кроме той единственной поездки, которую Хольм предпринял в одно время с Анной Эберхардссон.

Он сложил листы в конверт и присоединил к другим документам по этому делу. Потом написал себе напоминалку: купить бутылку коньяка.

Уже перевалило за полдень, он проголодался. Чтобы покончить с привычкой питаться хот-догами на ходу, он пошел в больницу и съел сэндвич в больничном кафе. Потом пролистал журнал, оставленный кем-то на столике. Поп-звезда умирает от рака. Актер потерял сознание во время спектакля. Фотографии вечеринок богачей. Он отбросил журнал и зашагал в участок. Ограниченный городом Истадом, он чувствовал себя, словно слон, тяжело топчущийся на арене. Что-то должно случиться, подумал он, и скоро. Кто казнил этих троих и почему?

Когда он вернулся в участок, Рюдберг сидел в приемной, ожидая его. Валландер сел на диван рядом с ним. Рюдберг, как обычно, приступил сразу к делу.

— В Мальмё хлынул героин, — сказал он. — В Лунд, Эслёв, Ландскрону, Хельсингборг. Я говорил с коллегой из Мальмё. Он сказал: явные признаки того, что на рынок выброшена крупная партия. Иными словами, совпадение с выброской из самолета налицо. В таком случае остается лишь один вопрос.

Валландер понял.

— Кто принял посылку?

— И если дело обстоит именно так, — продолжал Рюдберг, — то можно проиграть несколько сценариев. Тот факт, что самолет разбился, совершенно ни на что не повлиял. Ну разбился какой-то самолет из Азии, который должен был развалиться уже много лет назад. В таком случае что-то должно было произойти на земле. Или посылку, сброшенную в ту ночь, забрал не тот, кто нужно. Или за этой добычей крался не один хищник.

Валландер кивнул. Он тоже так думал.

— Что-то не заладилось, — продолжал Рюдберг. — Это привело к убийству-казни сначала сестер Эберхардссон, а потом и Хольма. Одним и тем же оружием, одной и той же рукой — или руками.

— Во мне до сих пор все сопротивляется этой мысли, — сказал Валландер, — хотя теперь мы и знаем, что Анна и Эмилия вовсе не такие уж милые старушки. Но даже и отсюда трудно сделать шаг до признания того, что они занимались наркоторговлей.

— Я тоже так думал, — ответил Рюдберг, — но больше меня уже ничто не удивляет. Когда жадность вонзает когти в человека, она не знает границ. Может, дела в лавке для рукоделия пошли хуже. Может, они возмечтали жить в солнечном раю. А этого не достигнешь продажей кнопок и шелковых ниток. Что-то вдруг произошло, и они угодили в сети.

— Можно посмотреть на это и в обратной перспективе, — заметил Валландер. — Лучшего прикрытия, чем две старушки в лавке для рукоделия, невозможно себе представить. Они же просто воплощение невинности.

Рюдберг кивнул.

— Кто в ту ночь забрал груз? — повторил он. — И еще вопрос: кто стоял за всем этим? Точнее, кто за этим стоит?

— Ищем средоточие, — сказал Валландер. — Вершину пирамиды.

Рюдберг зевнул и с видимым усилием поднялся с дивана:

— Рано или поздно выясним.

В эту ночь Валландер спал крепко, без снов. На следующее утро было солнечно, плюс пять. Он оставил машину дома и пешком пошел в участок. Но на полпути передумал, вспомнив, как Мартинссон сказал, что в доме Хольма живут два человека. Сейчас всего четверть восьмого, он успеет съездить и узнать, там ли они, до начала совещания.

Без четверти восемь он уже сворачивал во двор перед домом. Собака с лаем рвалась с цепи. Валландер осмотрелся. Дом, как и в прошлый раз, казался брошенным. Он подошел к двери и постучал. Ответа не было. Он повернул ручку — заперто. Значит, здесь кто-то был.