Новый порядок (СИ) - Кирнос Степан Витальевич

— Штурмовики, — отдаёт приказ Данте. — В наступление. Подавить вражеское сопротивление.

Воины поднялись в пол роста и устремились в бой. Их винтовки и карабины лучами энергии и штормом пуль прижали остатки вражеских сил. У колонн, клумб, лавок — их находили везде. Магистр идёт впереди всех, его пистолет в упор расстреливает противников. Его энергополе продолжает держать напор, пока не заканчивается заряд в батарейке. Он мгновенно прыгает за какое-то заграждение в виде разнесённой колонны и его прикрытием становится огонь верных солдат.

Враг в отчаянной попытке выстроить сопротивление формирует у белых ступеней последний рубеж — линию с гранатомётами и воинами, несущими тяжёлые плазменные пушки. Они собрались у остатков фонтана и скамеек, ощетинившись стволами и пузатыми дулами пушек, что должны залить имперцев огнём.

— Уничтожьте их, скорее! — приказал Данте и в сторону охраны полетели светозвуковые гранаты, разорвавшиеся среди солдат неприятеля.

Стражи пиля воспользовались моментом. Рассекая оставшихся воинов врага, они уподобились серебряному молоту. Несколько металлических фигур врезались в толпы ослеплённых ратников из-за рубежа и проредили их ряды резкими и широкими ударами алебард. Поняв, что огня не будет, штурмовики Ордена перешли в последнее наступление. Карабины и ружья прижали к земле растерявшихся солдат, прожигая их защиту, а Стражи Шпиля делали свою жуткую работу, став подобием кровавых сенокосцев. Не менее полуроты воинов мгновенно утонуло в огне, стали и крови. Рассечённые и раненные солдаты падали на землю, самые отчаянные пытались отстреливаться, кто-то пытался притвориться мёртвым. Крик и вопли, агония битвы заполнили помещение и когда казалось, что никому не спастись по рации прозвучал приказ:

— Остановитесь. Хватит.

Никто не посмел ослушаться приказа магистра. Орудия смолкли, «Стражи» отошли прочь от ступеней, давая выжившему десятку воинов подняться из груды тел. Они, потрёпанные и изнеможённые, на грани потери сознания от увиденной картины, готовы вновь рухнуть на обагрённый пол.

— Уходите, — сказал им, вышедший вперёд Данте. — Я пришёл сюда не за вами, и не к вам, — магистр обвёл рукой полыхающее поле боя, разнесённые колонны и сожжённые цветы, и пол, с которого слышится всё больше стонов. — Берите своих раненных и уходите прочь.

У них нет особого выбора — или умереть или сдаться. Они соглашаются на условия Данте короткими кивками и расступаются, открывая путь магистру. Последние ворота — толстая пластина металла, которую неважно выдернуть или пробить. Но у Данте есть ключ. Со странным, давно забытым ощущением, которое поколебало ледяную суть Валерона, он идёт к пульту управление. Пальцы выдали лёгкую-лёгкую дрожь, которая для обычного человека незаметна, но для Данте она пронеслась подобно тремору. Магистр посмотрел на перчатку, на ладонь, в которой проявило себя пробудившееся эхо волнения.

— Ещё немного, — прошептал мужчина и воткнул в пульт усики «ключа», нажимая на кнопку и тут же выдёргивая устройство.

Последняя преграда «рухнула» и Данте первый спешит пройти в главный зал этого дворца, а за ним последовали «Стражи», вместе со штурмовиками. Там, за гранью порога, он видит, что на гранитном полу, прямо напротив высокого палладианского витражного окна поставлен большой широкий стол круглой формы; справа и слева на три метра у стены возвышаются места для сиденья, возле которых стоит немногочисленная охрана — воители в чёрных мантиях. А у самого стола три человека — слева парень в серой шинели, брюках и сапогах того же цвета, по центру черноволосая девушка в платье и кожаном пиджаке… но для Данте представляет интерес тот, кто справа — это высокий мужчина, с тёмным волосом, мутными глазами и лисьим выражением лица, облачённый в фиолетовое пальто. Казалось, что его лицо ничего не выражает, а в глазах сияют огоньки злобы и холодного презрения.

Штурмовики, пришедшие сюда, тут же окружили стол, и немногочисленная охрана не может ничего им противопоставить.

— Ви веть обещали, что оухрана будиет на дожном уовне, — с акцентом, похожим на новофранцузский, проговорила дама.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Госпо, — посмотрев на парня, магистр холодно поправил себя. — Товарищ и госпожа, я против вас ничего не имею. Вы можете отбыть в свои страны.

— Это возмутительно! — на чётком новоимперском вознегодовал светловолосый полный мужчина. — Народ Директории Коммун не может принять такую дерзость.

— Либеальный Капиталистический Союз не моужет пхинять эуто положенье, — сдержанно, но более тактично заявила девушка.

— А вы уже не «Республика»? — спросил Данте.

— Поуле недавних событий, было реено прэобразовать страну.

— Одна суть — хрень редьки не слаще! — в разговор ввязался один из «Стражей», вышедший к столу на котором карта. — Вы слышали командира — проваливайте, пока не наше терпение не кончилось.

— Неслыханная дерзость! — коммунист стал удаляться; за ним последовала и женщина.

Данте понимает, что далеко эти двое не уйдут во враждебной стране, поэтому распорядился, чтобы отделение быстро организовало их отход и отбытие на родину, вместе с солдатами и телами мертвецов.

— Вот мы и одни.

— Посмотри, как он нашу страну делит! — возмутился «Страж», когда увидел, что пол Балкан отдано Директории Коммун, а юг бывшей Франции радушно подарен Союзу.

— Тише, — чуть поднял руку Данте, подходя ещё ближе и бесчувственный взор Валерона встретился с помутневшим взглядом Архиканцлера, который тут же возгласил:

— Вы не понимаете! — вспылил Рафаэль. — Всё ради стабильности. Ради её сохранения. Ох, малодушные и неверные, что вы натворили? Разве вы не можете понять, что всё это — для сохранения нашей родины.

— И ради сохранения власти вы отдали куски земли?

— Рейх не удержит эти земли. И твоё маленькое восстание Данте, это подтвердило! — Рафаэль стал судорожно выводить пальцами по карте. — Отдав коммунистам и либералам спорные территории, они заверяют, что больше не станут покушаться на Рейх, а значит и трон мой устоит.

— Ты предал народ Империи ради своего трона? — в слегка подрагивающим голосе магистра можно заметить удивление. — Но, впрочем, я не для этого пришёл сюда, — Данте опустил руку и в его ладони мгновенно оказался пистолет. — С одной стороны, я люблю свою родину и не могу оставлять её в руках такого фанатика, как ты. Но с другой стороны… есть нечто иное.

— Данте…, - прорычал Страж Шпиля, — ты же сюда пришёл не для того, чтобы свести личные счёты? Да и что у тебя такого может быть?

— Посмотрите, посмотрите на него! — возопил Рафаэль, указав на Данте. — Разве ему так важна судьба родины! Разве тебе, магистр так люб Рейх? Нет, не пришёл ли ты сюда для того, что взять реванш за что-то? — в попытках выкрутиться из этой ситуации Архиканцлер пытается переманить воинов на свою сторону. — Солдаты, верные сыны Рейха, неужто вы пришли сюда, пришли по телам ваших соотечественников, чтобы умертвить вашего господина, которые заботится о ваших семьях, о вас и о достатке вашем?

— Не пытайся тут лукавить, — «Страж» медленно опустил алебарду и её лезвие тут же остановилось возле шеи Рафаэля. — Ты собирался нас всех перебить, собирался нас уничтожить. И за что? За верную службу!

Рафаэль умолк. Он опустил голову и Данте решил взять слово:

— Ты же помнишь, — голос Данте на секунду обрёл человеческие печаль, скорбь и гнев, прежде чем снова нырнул в ледяное «озеро». — Ты помнишь битву за Грецию? Помнишь то, что случилось?

— О чём ты говоришь? — смутился, тряхнув головой, Рафаэль. — Я не понимаю.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вспомни. Сначала ты отдаёшь приказ об уничтожении вражеского линкора, потом твоими словами моему брату был положен запрет.

— Как будто это так важно, — фыркнул Архиканцлер, склонившись над картой. — Я не стану отчитываться перед каким-то прощелыгой. И зачем тебе это!?

— Он знал, что стало тогда с ней на корабле, — голос Данте снова стал обретать человеческие оттенки — печаль и досаду. — Он мог бы рассказать о ней на том корабле. Да и он сам поведал, что там было её присутствие. А из-за твоего приказа я лишился возможности узнать, — голос магистра на этот раз сильно задрожал, даже транквилизаторы не в силах удержать буйство эмоций. — Если бы не твоё слово, сейчас всё могло бы быть по другому.