Демиургия (сборник) - Виталий Орехов

Когда летние каникулы начались, родители, порадовавшись за своего старшóго сына, однако объяснили ему, что в поре страда, и семье нужны его руки, хотя зачем было объяснять, он и сам прекрасно понимал, что лето значит для русского крестьянина. Чтобы облегчить заботы семьи он даже устроился подпаском в общинное стадо, за что ему, как свободному крестьянину даже полагался оклад в 20 копеек за месяц, всегда, правда, брал с собою книгу, полученную в библиотеке. Он вообще набрал на лето много книг для летнего прочтения, желая лучше подготовиться к предакадемическим классам. Он даже взял учебник латыни, но вскоре его забросил и читал стихи. Ему очень нравились стихотворения А. Некрасова, и он некоторые из них заучил наизусть.

Однажды, а именно 7—ого июля того же года он как всегда после рыбалки пришел домой к полудню пообедать простой крестьянской еды. Пришедши домой, он увидел у родителей за столом Карла Ивановича. Родители с учителем пили чай, припасенный как раз для гостей. Завидев в дверях Матвея, он ласково сказал: «А, господин Соргин, да-да, проходите, я тут к вам по важному делу пришел». «Да, Матюх, заходи, Карл Иванович тебе должен сказать что-то важное», – пригласил отец, он был серьезен.

– Вот и gut. Итак господин Соргин, – медленно начал Карл Иванович и глаза его отчего-то стали грустными, – на той неделе министр просвещения господин Делянов направил, а Его Императорское Величество подписал один указ, как бы Вам сказать, да Вы присаживайтесь, господин Соргин, присаживайтесь, – Матюша сел, – один циркуляр…, вносящий некоторые коррективы в государственные законы об образовании. Этот циркуляр, он…, он предписывает ограничить в обучении некоторые категории подданных России, в частности, – он запинался, – в частности и Вас. Мы и раньше-то нарушали закон, оформив Вас как сына лавочника, позволило это сделать только то, что Ваша семья – не член крестьянской общины, а живете обособленным частным хозяйством, да, впрочем, зачем Вам вникать во все эти тонкости. Это далеко не значит, что Вам нельзя более продолжать учиться,… нет, не думайте, что это приговор какой-нибудь Вам, тем боле, у Вас есть и таланты к образованию, но, – тут ему особенно тяжело стало говорить. – Вы вполне сможете продолжить получать образование, но несколько… несколько другого рода, если Вы, конечно, захотите. Вам всегда будут открыты двери духовной семинарии, в которую по прежнему будут принимать детей крестьян, а после, возможно, даже и получение высшего академического образования, хотя бы в Киевской духовной академии, если Вы пожелаете.

Матвей серьезно, не по-детски посмотрел на учителя.

– Спасибо, Карл Иванович, – начал серьезно Матвей, я все понял. Я благодарен Вам, что Вы сообщил мне. Мы, крестьяне, люди подневольные, и как сказано, так и будет, спасибо.

Карл Иванович встал, поблагодарил Соргиных за чай, попрощался и ушел.

– Ну чего, Матюх, – спросил отец, – ты чего, сильно расстроился, что ли? Да ладно, тебе, а пахать кто будет? Ну хочешь, сынок, хочешь, и в семинарию пойдешь, тоже ведь образование, а потом, вишь куда, в Киев аж! Хочешь? Ну не молчи, Матюха, ну чего ты так расстроился что ли? А этот учитель, он хороший человек, да? Вроде неплохой, ему тоже, – он осекся, – ему жалко, как быть, что нельзя учиться просто.

– Как он сказал, – спросил неожиданно Матвей, – Далянов?

– Министр-то? Вроде, Делянов.

– Делянов…

– Да ладно тебе, ну чего он, министр и министр, ну нельзя больше в гимназиях учиться, и раньше такого не было, никто и не учился, и хорошо жили, и даже неплохо, а это уж потом образование деревенским-то, сельчанам то бишь давать стали, а раньше и не было никогда такого. Ну, сынок, ну чего ты, сильно расстроился?

– Я не пойду в семинарию, не надо.

Весь остаток дня он был чрезвычайно серьезен. Сидел на завалинке, даже не читал, тем более не играл с деревенскими ребятами, а все о чем-то думал.

…

17 октября 1921 г.

Приговор

ВЧК

По делу о контрреволюционной пропаганде №12– Б3 Революционным военным советом Тверской губернии и революционным военным судом в соответствие с законами военного времени приговорены к высшей мере наказание через расстрел следующие преступники против народной власти:

Марковцев Александр Семенович 1867 г. р.

Капинос Владимир Сергеевич 1894 г. р.

Делянов Сергей Сергеевич, князь 1875 г. р.

Каховцев Александр Дмитриевич 1877 г. р.

….

Приговор привести в исполнение в течение дня на усмотрение Чрезвычайной комиссии.

Ответственным за исполнение назначить сотрудника ВЧК Марцева Сергея Борисовича.

Приговор рассмотрен и подписан в строго установленном порядке

3

I

Над Испанским кварталом Неаполя сгущались ночные сумерки. В воздухе разносились звуки проезжающих мопедов, выкрики местных завывал в ночные клубы (которые по совместительству служили и борделями) и пряные запахи южной кухни. Мы с моей супругой, которая, была моложе меня на 29 лет, как-то отстали от группы туристов и решили гулять самостоятельно, но, кажется, заблудились, о чем моя молодая жена не уставала мне напоминать:

– Я же говорила, что в другую сторону надо идти! Что теперь делать? Скоро ночь уже, и я даже понятия не имею, где находится наш отель, – возмущалась она.

– Ну погоди, сейчас, выйдем, кажется этот дом мне знакомым.

– Конечно! Мы в третий раз вокруг него проходим!

Примерно в таком ключе развивался наш диалог. Когда мы устали блуждать, я решил позвонить нашему гиду, благо телефон его я благоразумно взял. Но, увы, телефон был разряжен, а жена оставила свой мобильный в номере. Паниковать было рано, но ситуация становилась напряженная. В чужом городе, в не самом благополучном квартале, мы не знали куда пойти. Мы нашли какую-то более-менее приличную забегаловку, сели за столиком на улице, и решали, что нам делать.

– Слушай, нас наверняка уже ищут! – пытался я успокоить жену.

– Ага, конечно, ищут. Ты видел, у гида 3 группы по 50 человек, нас хватятся только в аэропорту!

– Да что ты вечно все так драматизируешь?

Пока мы препирались, к нам незаметно подошел какой-то мужчина средних лет, а точнее сказать, неопределенного возраста. На нем был белый костюм и белая же фетровая шляпа. Судя по всему, он довольно давно подслушивал наш разговор, поскольку как только выдалась первая пауза, он подошел к нам и заметил на русском:

– Простите, что вмешиваюсь. Вы заблудились?

Моя супруга сразу оживилась, поднялась ему на встречу, энергично пожала руку и ответила:

– Да, так вышло, что мы не можем найти дорогу к отелю. А вы тоже турист?

Незнакомец как-то странно улыбнулся, и сказал, почему-то, с небольшим акцентом: «Ну, можно и так сказать. У меня в Италии филиал открывается, а когда я не занят делами, люблю прошвырнуться по ночному Неаполю. Вот моя визитка».

И он протянул мне свою визитную карточку. На ней был изображен какой-то трезубец, и всего четыре слова. МЕФОДИЙ ИСАЕВИЧ ТОФФЕЛЬ. ЗЕРКАЛА.

– Мефодий Исаевич? Какое у вас имя интересное, – не смог удержаться я.

Незнакомец еще раз улыбнулся и ответил:

– Что-то подобное я слышу уже, наверное, полуторатысячный раз, и где-то раз 8—й за неделю. Мои родители были филологами-славистами, из поволжских немцев, отсюда такое странное сочетание.

– Извините моего мужа! – вмешалась моя супруга, – он от жары и усталости немного не в себе. Скажите, а вы знаете этот район? – опять он обратилась к незнакомцу.

– Конечно, знаю! Я вообще весь Неаполь знаю, а этот квартал – особенно! – при этом он довольно неприятно подмигнул мне.

– Скажите тогда, пожалуйста, а где тут можно поймать такси?

– В это время? Ну, разве только в Риме. Послушайте, я тут все знаю, у меня знакомый занимается тут небольшим автобизнесом. Пойдемте к нему, у него наверняка есть ребята, которые доставят вас домой.

Я внимательно посмотрел на жену. Мне почему-то было страшно верить незнакомцу в Италии, который обещал, что его «ребята» куда-то нас доставят. Но, кажется, Мефодий Исаевич покорил мою супругу, и мы отправились с ним.

Действительно, через некоторое время мы пришли в какую-то мастерскую, где толстый, небритый, и, кажется, сильно поддатый итальянец с жирными разводами от пиццы на майке листал какой-то эротический журнал при свете лампы. Все это было похоже даже больше на крупный гараж, чем на мастерскую. Наш новый проводник с порога обратился к нему

– Хэй, Винченцо! Кэ…

Дальше я ничего не понял, поскольку, видимо, господин Тоффель довольно бегло говорил на итальянском, судя по всему, он еще и знал и неапольский диалект. Винченцо ответил Тоффелю уже не так бодро. И нельзя было сказать, что он был рад нашему визиту.

После серии переговоров и реплик между ними, Тоффель обратился к нам и сказал: