На заработках - Николай Лейкин

— Отхлебаете щи — и втораго блюда дадимъ, продолжалъ лакей. — Ѣшьте сколько влѣзетъ. Вотъ вы на сегодня и съ харчами. Нанималъ безъ харчей, а предоставилъ и харчи. Это для васъ прямо три гривенника экономіи для двоихъ. Марфа! Давай имъ и макаронъ послѣ щей. Пускай поѣдятъ, — обратился онъ къ кухаркѣ.

— Съ чего это ты такъ раздобрился? спросила кухарка, улыбаясь и подавая остатки макаронъ.

— Да что ужъ тутъ! Пусть поѣдятъ. Народъ пришлый.

Акулина и Арина никогда не ѣдали макаронъ, а потому при видѣ макаронъ переглянулись. Арина шепнула что-то Акулинѣ и та спросила лакея:

— Да можетъ быть, милый человѣкъ, это скоромь? А вѣдь теперь великій постъ.

— Постное, постное. На подсолнушномъ маслѣ. Щами потчивали грибными, такъ неужто ужъ на второе-то скоромное подадимъ? Мы тоже христіане.

Акулина и Арина попробовали ѣсть ложками, но длинныя макароны были скользки и не поддѣвались на ложку. Лакей увидалъ это и расхохотался.

— Ахъ, деревня! воскликнулъ онъ. — Да кто-же макароны ложками ѣстъ?! Вы вилками тыкайте, вилками.

Арина поддѣла вилкой длинную макарону и никакъ не могла ее упрятать въ ротъ.

— Втягивай, втягивай макарону-то въ себя. А то обмотай ее на вилку да и запихни въ ротъ — вотъ какъ это дѣлается, училъ лакей.

Наконецъ съ макаронами кой-какъ женщины справились.

— Не видали мы, милостивецъ, такой ѣды-то никогда. Ужъ больно ѣда-то у васъ мудреная. Поди-жъ ты, что твои черви или змѣи, сказала Акулина. — Ну-съ, за хлѣбъ за соль. Очень тебѣ благодарны. Благодаримъ покорно.

Поблагодарила и Арина.

— Не за что, отвѣчалъ лакей и прибавилъ:- Ну, теперь можете и отдохнуть часикъ. Работой я васъ неволить не хочу.

— Да, милый… Прилечь-бы гдѣ… Очень ужъ мы сегодня рано вставши, проговорила Акулина.

— И прилечь дадимъ. Ступай въ прихожую и ложись на деревянный диванъ, а Аришу твою я куда-нибудь въ другое мѣсто положу. Пойдемте… повелъ лакей женщинъ.

— Да намъ, голубчикъ, хоть на полу, да только-бы вмѣстѣ. Мы вмѣстѣ и ляжемъ.

— Зачѣмъ-же на полу, коли есть мебель? Ложись вотъ тутъ, а Арину я въ людскую. Пусть тамъ ложится на мой диванъ. Я спать не буду. Я сейчасъ газеты въ кабинетѣ читать стану.

— Нѣтъ, голубчикъ, мы ужъ вмѣстѣ… стояла на своемъ Акулина. — Не отпущу я отъ себя дѣвушку. Мнѣ съ ней кой о чемъ поговорить надо.

— Послѣ поговоришь, за работой поговоришь. Пойдемъ, Арина.

— Нѣтъ, господинъ, не пойду я… — сказала Арина.

— Экая вѣдь какая упрямая! Вамъ хотятъ сдѣлать, чтобы было лучше, удобнѣе. а вы не согласны.

— Очень намъ хорошо, милостивецъ, будетъ и здѣсь на полу, — говорила Акулина.

Лакей разсердился и плюнулъ.

— Ну, чортъ съ вами! Ложитесь гдѣ хотите. Деревня, такъ деревня и есть. Упрямыя лошади!

Арина и Акулина улеглись на полу. Лакей оставилъ ихъ и ушелъ куда-то. Оставшись съ Ариной глазъ на глазъ, Акулина спросила ее:

— Пристаетъ?

— Пристаетъ. Даве то щипается, то за платокъ дергаетъ.

— Фу, ты пропасть! И что это здѣсь въ Питерѣ за мужчины такіе! Совсѣмъ нахальники. Вѣдь вотъ поди-жъ ты, кажись, и человѣкъ добрый…

— Да онъ, Акулинушка, и добръ-то изъ-за этого самаго. Я, Акулинушка, боюсь его.

— Ну, чего-жъ тутъ бояться! Я всегда при тебѣ. День сегодня проработаемъ и уйдемъ.

Лакей не на шутку началъ пріударять за Ариной. Онъ то и дѣло искалъ случая остаться съ Ариной наединѣ и когда послѣ обѣденнаго отдыха, женщины опять принялись за работу, онъ долго ходилъ около нихъ, что-то соображалъ и наконецъ сказалъ:

— Не чисто вы моете. У насъ баринъ такъ не любитъ и мнѣ отъ него навѣрно будетъ гонка. Надо будетъ попробовать мыть съ содой. Ты вотъ что, Акулинушка… Ты сходи въ лавочку, вотъ тутъ напротивъ лавочка, и возьми тамъ соды на гривенникъ. Снадобье такое есть. Сода. Съ содой мыть, куда чище будетъ. Вотъ тебѣ гривенникъ.

Акулина сразу сообразила, что онъ хочетъ удалить ее, чтобы остаться съ Ариной, и сказала:

— Да ты-бы, милостивецъ, Аришу послалъ. Она дѣвушка молодая, ноги у ней быстрыя — живо сбѣгаетъ.

— Зачѣмъ-же Арину, коли я тебя посылаю! воскликнулъ лакей. — Что за нравъ такой капризный! Можешь наконецъ ты уважить моей фантазіи. Къ вамъ и такъ, и сякъ, и харчи вамъ даютъ, и чаемъ васъ сбираются поить послѣ обѣда, а вы все въ контру. Что за неблагодарный народъ такой!

Акулина взяла гривенникъ и отправилась въ лавочку за содой.

— Соды, соды возьми. Смотри, не перепутай. Слышишь: соды! кричалъ лакей.

Когда Акулина вернулась изъ лавочки съ содой, Арина была вся въ слезахъ.

— Опять приставалъ?

— Приставалъ. Такъ и лѣзетъ цѣловаться. Я ужъ бѣгала въ кухню кухаркѣ жаловаться, такъ та стыдить его начала. И что я за несчастная такая, что ко мнѣ всѣ пристаютъ! плакалась на свою судьбу Арина.

Лакей долго не показывался. Акулина пошла его искать и нашла его въ маленькой лакейской каморкѣ. Онъ лежалъ на диванѣ, курилъ папиросу и читалъ газету.

— Принесла я, голубчикъ, соду-то. Ты приди и покажи, что намъ съ ней дѣлать, сказала она.

— Ну, теперь мнѣ некогда. Видишь, я занятъ, отвѣчалъ лакей. — Я ужъ показывалъ, разсказывалъ, но что-жъ, коли вы такія безпонятливыя дуры. Показывалъ и тебѣ, и Аринѣ. А та ужъ дура вдоль и поперекъ. Ее натолкнешь на что-нибудь, тронешь за руку, за плечо, а она отмахивается и бѣжитъ. Думаетъ, что не вѣдь что такое! Придумала, что я къ ней цѣловаться лѣзъ. Не видалъ я такой сивой дряни!

— Ты только скажи, что намъ съ снадобьемъ-то твоимъ дѣлать, съ содой-то?

— Повалите ее въ ведра, да и мойте съ ней.

Часовъ около четырехъ дня въ кухнѣ прислуга пила чай, но лакей уже не приглашалъ Акулину и Арину къ чаю. Въ началѣ шестаго часа полы, двери и окна были вымыты, и Акулина пришла объ этомъ сказать лакею.

Лакей сурово, недружелюбно посмотрѣлъ на нее и произнесъ:

— И дня даже не работали, а подай вамъ за день расчетъ.

— Да вѣдь ужъ это не отъ насъ. Укажи, голубчикъ, на работу и мы тебѣ до вечера проработаемъ, сказала Акулина.

— Не надо намъ, ничего не надо. Вотъ вамъ восемьдесятъ копѣекъ и проваливайте ко всѣмъ чертямъ.

— За что-же такъ, милый?

— Неучи, сивое невѣжество! Вотъ деньги.

Лакей вынулъ четыре двугривенныхъ и бросилъ ихъ передъ Акулиной на столъ. Та поблагодарила.

Когда онъ пошелъ посмотрѣть, всели вымыто, что нужно было вымыть, женщины стояли ужъ обувшіяся и въ котомкахъ. Онъ посмотрѣлъ на котомки и произнесъ:

— Всѣ-ли вещи-то господскія цѣлы у насъ? Не сперли-ли чего?

— И что ты, голубчикъ! Храни Богъ! испуганно воскликнула Акулина. — Да хоть обыщи насъ.

— Не требуется. Коли чего не хватитъ, то съумѣемъ и черезъ полицію васъ найти. Все цѣло, окинулъ онъ глазами комнату. — Ступайте.

Акулина и Арина попрощались съ нимъ и съ кухаркой, поблагодарили за хлѣбъ-соль и ушли.

XXIII

Выйдя послѣ работы за ворота на улицу, Акулина и Арина невольно задали другъ другу вопросъ: куда теперь идти? Былъ всего еще шестой часъ и весеннее солнце ярко сіяло.

— Бѣда, коли не знаешь, гдѣ приткнуться, гдѣ переночевать, сказала Акулина.

— Бѣда-то бѣда, а только, Акулинушка, ужъ я куда рада, что мы изъ этого дома ушли, гдѣ полы и двери мыли, отвѣчала Арина. — Очень ужъ меня обидѣлъ этотъ самый… управляющій онъ, что-ли…

— Ну, что, дѣвушка, терпи… Въ людяхъ жить, такъ терпѣть надо. Вѣдь не поддалась. А я вотъ что думаю: вѣдь теперь еще не поздно… Эво, какъ солнце-то стоитъ… Такъ не пойти-ли намъ опять на Никольскій рынокъ? Можетъ статься опять, кто нибудь съ вечера на работу найметъ?

Арина согласилась и онѣ отправились. Поспрашивая, какъ имъ пройти, онѣ черезъ нѣсколько времени пришли къ Никольскому рынку.

Подъ навѣсомъ у рабочихъ на этотъ разъ было многолюднее, чѣмъ вчера. Пришлыхъ деревенскихъ женщинъ съ котомками было до пятнадцати, переминался съ ноги на ногу вчерашній носильщикъ, покуривая махорку въ свернутой изъ газетной бумаги папиросѣ, была вчерашняя женщина съ синякомъ подъ глазомъ, но Фіоны не было. Большинство деревенскихъ женщинъ очевидно были землячки, изъ одного мѣста. Женщинъ семь или восемь сидѣли группой и ужинали, дѣля огромный каравай хлѣба. Около нихъ стояла объемистая деревянная чашка съ варенымъ картофелемъ, купленнымъ у торговки, и онѣ всѣ хозяйничали, выбирая изъ этой чашки картофель. Съ женщиной, съ синякомъ подъ глазомъ Акулина и Арина встрѣтились уже какъ съ знакомой.

— Не нанялась еще, милая? спросила ее Акулина.

— Гдѣ наняться! Сегодня почитай что и найма-то не было. Плотниковъ брали, мостовщиковъ брали, а женщины съ утра безъ почину сидятъ. Вонъ ихъ сколько.

— Откуда, милыя? Изъ какого мѣста? отнеслась Акулина къ ужинающимъ женщинамъ.

— Демянскія, изъ подъ Демянска, Новгородской губерніи.

— Ну, и мы новгородскія, только Боровичскаго уѣзда. На огороды пріѣхали?