Адмирал Хорнблауэр. Последняя встреча - Сесил Скотт Форестер

Однако голос Джерарда продолжал – неумолимо, как голос совести:

– В каюте вас ждет холодная говядина, милорд, свежий хлеб и бутылка бордо.

Это была уже совершенно другая история. Хорнблауэр внезапно понял, как сильно проголодался; последний раз он ел тринадцать часов назад, поскольку на приеме у генерал-губернатора обошлось без ожидаемого легкого ужина. И при этом он все равно мог показать, что стоит выше плотских слабостей.

– Из вас вышла бы отличная кормилица, мистер Джерард, если бы природа одарила вас более щедро. Однако я чувствую, что моя жизнь будет невыносима, пока я не сдамся перед вашей настойчивостью.

По пути к трапу они миновали Фелла; тот в темноте расхаживал взад и вперед по шканцам, и они слышали его тяжелое дыхание. Хорнблауэру приятно было знать, что даже мускулистые герои способны волноваться. Вежливо и даже человечно было бы пригласить Фелла на холодный ужин, однако Хорнблауэр отбросил эту мысль: он и так сегодня терпел Фелла больше, чем можно выдержать.

В освещенной каюте ждал Спендлав.

– Стервятники слетелись на пир, – сказал Хорнблауэр. Забавно было видеть, что Спендлав тоже бледен и напряжен. – Надеюсь, джентльмены, вы ко мне присоединитесь.

Молодые люди ели молча. Хорнблауэр понюхал вино и задумчиво пригубил.

– Шесть месяцев в тропиках не пошли этому бордо на пользу, – заметил он.

Естественно, что его мнение как хозяина, адмирала и старшего по возрасту было принято со всей почтительностью.

Следующим тишину нарушил Спендлав.

– Длина шкимушки, милорд… – начал он. – Напор воды…

– Мистер Спендлав, – сказал Хорнблауэр. – Никакие обсуждения уже ничего не изменят. Мы все узнаем во благовремение, а пока не портите обед техническими обсуждениями.

– Извините, милорд, – растерянно выговорил Спендлав.

Совпадение или телепатия, что Хорнблауэр как раз перед этим думал о том, каково сопротивление разрыву у отрезка шкимушки такой длины? Однако он не собирался в этом признаваться. Обед продолжался.

– Что ж, – сказал Хорнблауэр, поднимая бокал, – мы можем признать существование мирской тщеты, по крайней мере, на время тоста. За поголовные.

Пока они пили, из-за борта и с палубы раздались звуки, которые они ни с чем бы не спутали: вернулась дозорная шлюпка. Спендлав и Джерард, переглянувшись, приготовились встать. Хорнблауэр заставил себя откинуться в кресле, по-прежнему с бокалом в руке.

– Сожалею насчет бордо, джентльмены, – произнес он, скорбно качая головой.

Тут в дверь постучали, и мичман сообщил ожидаемое известие:

– Капитан свидетельствует свое почтение, милорд, и шлюпка вернулась.

– Мои приветствия капитану, и я буду рад видеть его и лейтенанта, как только они сочтут удобным.

По лицу Фелла, когда тот вошел в каюту, сразу стало ясно, что операция прошла успешно – во всяком случае, данный ее этап.

– Все хорошо, милорд, – сказал он. Его багровое лицо лучилось волнением.

– Превосходно.

Лейтенант был седой ветеран, старше Хорнблауэра, и тот невольно подумал, что и сам был бы сейчас лейтенантом, если бы не исключительная удача.

– Прошу садиться, джентльмены. Вина? Мистер Джерард, велите подать чистые бокалы. Сэр Томас, вы не возражаете, если я выслушаю рассказ мистера Филда из его собственных уст?

Филд не отличался говорливостью – рассказ нужно было вытягивать из него вопросами. По его словам, все прошло хорошо. Два сильных пловца с зачерненными лицами неслышно соскользнули с лодки и доплыли до «Эстрельи». Ножами они сумели оторвать медь со второй рулевой петли под ватерлинией, буравом просверлили отверстие, в которое можно продеть линь. Сложнее всего было, не поднимая шума, подойти на шлюпке и спустить привязанный к линю плавучий якорь за борт, однако Филд доложил, что с борта «Эстрельи» их не окликнули. Цепь потянулась вслед за линем, и ее надежно закрепили. Теперь плавучий якорь висел за кормой «Эстрельи», невидимый с поверхности и готовый заработать в полную силу, когда – и если – порвется шкимушка, которая держит его острым хвостом вперед.

– Превосходно, – повторил Хорнблауэр, дослушав сбивчивый рассказ. – Вы действовали весьма похвально, мистер Филд, спасибо вам.

– Спасибо, милорд.

Филд вышел, и Хорнблауэр смог обратиться к Феллу:

– Ваш план сработал превосходно, сэр Томас. Теперь осталось только захватить «Эстрелью». Я бы настоятельно рекомендовал вам подготовиться к отплытию с первыми лучами солнца. Чем быстрее мы выйдем вслед за «Эстрельей», тем лучше.

– Есть, милорд.

Звук корабельной рынды наверху предвосхитил следующий вопрос, который Хорнблауэр собирался задать.

– Три часа до рассвета, – сказал он. – В таком случае, джентльмены, желаю вам спокойной ночи.

День был напряженный, в трудах, умственных и физических, с самой зари. После долгого жаркого вечера Хорнблауэру казалось, что его ноги распухли вдвое, – ему еле удалось стянуть жесткие башмаки с золотыми пряжками. Он снял ленту, звезду и расшитый золотом мундир, обреченно думая, что через три часа придется вновь их надеть для церемониального отплытия, затем обтерся мокрой губкой из умывального таза и со вздохом облегчения упал на койку.

Он проснулся при смене вахт. В каюте было темно, и секунды две Хорнблауэр не мог сообразить, откуда у него это чувство чего-то очень важного и неотложного. Когда он сообразил, то сразу проснулся окончательно и крикнул часовому у двери, чтобы позвали Джайлса, затем в лихорадочной спешке побрился при свете лампы, влез в ненавистный парадный мундир и взбежал по трапу на шканцы. Там по-прежнему царила непроглядная тьма… нет, возможно, уже брезжил первый утренний свет. Возможно, небо над Морро самую чуточку просветлело. Возможно. На шканцах толпились призрачные фигуры – куда больше, чем обычно перед снятием с якоря. Хорнблауэр, не