Адмирал Хорнблауэр. Последняя встреча - Сесил Скотт Форестер

Удивительно приятно было сбросить тяжелый парадный мундир – десять фунтов сукна и золотого шитья. Джайлс подал чистую рубашку и белые холщовые штаны.

– Я искупаюсь, – задумчиво произнес Хорнблауэр.

Он отлично знал, что Фелл находит это опасным для дисциплины – адмирал плещется голым, а ухмыляющиеся матросы поливают его водой из помпы для мытья палубы, – однако никакое обтирание губкой не могло заменить привычного купания. Матросы налегали на помпу изо всех сил, Хорнблауэр самозабвенно выплясывал под мощной струей воды. Теперь надеть чистую рубашку и штаны было вдвойне приятно. На шканцы он вышел, чувствуя себя другим человеком, и его беспечность в ответ на первые же слова Фелла была отнюдь не наигранной.

– Она вновь от нас отрывается, милорд, – сказал капитан.

– Мы знаем, что она быстроходнее. Остается только ждать, когда она положит руль на ветер и поднимет марсели.

– Если мы не потеряем ее из виду… – сказал Фелл.

«Клоринда», сильно накренясь на правый борт, по-прежнему пробивалась на север навстречу ветру.

– Я вижу, мы делаем все, что можем, сэр Томас, – произнес Хорнблауэр успокоительным тоном.

Объявили раздачу грога, Фелл согласился со штурманом, что наступил полдень, и матросов позвали обедать. «Эстрелья» практически скрылась из виду; лишь когда «Клоринда» поднималась на волне, со шканцев, направив подзорную трубу чуть правее курса, можно было различить отблеск парусов на горизонте. Гомес так и не поставил марсели: либо знал, что в бейдевинд его шхуна лучше идет без прямых парусов, либо просто глумился над преследователями. Холмы Пуэрто-Рико ушли за горизонт далеко-далеко за кормой.

А поданный на обед ростбиф – ростбиф из свежего мяса – оказался твердым, жилистым и совершенно невкусным.

– Стюарт обещал мне лучший говяжий филей, какой можно найти на острове, милорд, – произнес Джерард в ответ на недовольство Хорнблауэра.

– Был бы он здесь, – сказал Хорнблауэр, – я бы заставил его съесть все до кусочка, без соли. Сэр Томас, прошу, примите мои извинения.

– Э… да, милорд. – Фелл сегодня обедал в гостях у адмирала, но по-прежнему думал о своем. – Плавучий якорь…

Выговорив эти два слова, он не смог продолжать и только смотрел на Хорнблауэра через стол. Длинное худое лицо с вечно багровыми щеками выражало тревогу; в глазах она читалась еще отчетливее.

– Если мы не узнаем все сегодня, – сказал Хорнблауэр, – то узнаем когда-нибудь позже.

Это была истинная правда, хоть и не самые добрые слова, какие можно сейчас сказать.

– Над нами будут смеяться все Карибские острова, – проговорил Фелл.

Он выглядел настолько несчастным, что в Хорнблауэре, который и сам готов был отчаяться, взыграл дух противоречия.

– Есть огромная разница между шестью узлами, которые шхуна делает в бейдевинд, и двенадцатью, с которыми она пойдет на фордевинд. Мистер Спендлав объяснит вам, что давление воды пропорционально квадрату скорости. Не так ли, мистер Спендлав?

– Возможно, даже кубу или более высокой степени, милорд.

– Так что мы еще можем надеяться, сэр Томас. После смены курса нагрузка на шкимушку вырастет в восемь раз.

– И, кроме того, она сейчас перетирается, – добавил Спендлав.

– Если якорь не обнаружили и не отцепили вчера ночью, – с прежней угрюмостью отвечал Фелл.

Когда они вышли на палубу, солнце уже клонилось к западу.

– Эй, на мачте! – крикнул Фелл. – Шхуну еще видно?

– Да, сэр! Корпус за горизонтом, но мачты видать хорошо. Примерно три румба на наветренной скуле.

– Куда уж дальше к северу! – проворчал Фелл. – Чего они не поворачивают?

Оставалось только ждать и по мере сил радоваться свежему ветру и синему морю с белыми барашками волн, однако радость заметно поблекла, и море уже не казалось таким синим. Значит, только ждать. Минуты тянулись как часы. И тут это произошло.

– Эй, на палубе! Она поворачивает влево. Теперь идет прямо на фордевинд!

– Очень хорошо.

Фелл оглядел собравшихся на квартердеке. Их лица были так же напряжены, как и его собственное.

– Мистер Сефтон, измените курс на четыре румба влево.

Он собирался доигрывать игру до конца, хотя вчерашний опыт показал, что у «Клоринды» нет шансов догнать «Эстрелью», если не сработает устройство.

– Эй, на палубе! Она ставит марсели! И брамсели, сэр!

– Очень хорошо.

– Теперь скоро узнаем, – сказал Спендлав. – Как только плавучий якорь раскроется, она должна будет потерять скорость. Должна.

– Эй, на палубе! Капитан, сэр! – От волнения голос дозорного сорвался на визг. – Она развернулась против ветра! Паруса прижало к стеньгам! Фор-стеньгу оторвало!

– И рулевые петли тоже, – мрачно произнес Хорнблауэр.

Фелл прыгал по палубе, буквально приплясывая от радости, его лицо светилось. Впрочем, он быстро взял себя в руки.

– Два румба вправо! Мистер Джеймс, полезайте наверх и доложите, где она там.

– Она убрала марсели! – раздалось с мачты.

– Пытается вновь поймать ветер, – прокомментировал Джерард.

– Капитан, сэр! – Это кричал с мачты Джеймс. – Вы идете на румб под ветер от нее!

– Очень хорошо.

– Она уваливается! Нет, ее снова развернуло против ветра!

Значит, устройство по-прежнему висит у нее на хвосте; она беспомощна, как олень в львиных когтях.

– Держи ровнее, ты… – Фелл назвал рулевого непечатным словом.