Баллада о Лорелее - Юрий Морозевич

— А теперь? Узнаешь?

Больше всего на свете Алексею хотелось зажмуриться, чтобы ничего видеть. Все его существо просто кричало о том, что смотреть на напарницу категорически нельзя, иначе произойдет нечто ужасное. И тем не менее, вопреки доводам рассудка, он никак не мог заставить себя отвести взгляд.

Облик миссис Найт тем временем претерпел разительные изменения. Всего несколько долгих мгновений — и перед Алексеем предстало такое дорогое, знакомое до каждой мельчайшей черточки, лицо приемной дочери. Давно похороненной даже в мыслях, но невероятным образом воскресшей здесь, на медленно, но неотвратимо убивающей их планете.

— Катя… не может быть… ты жива? — одними губами прошептал Алексей, веря и не веря в свершившееся прямо у него на глазах чудо. — Что все это значит? Я, наверное, сошел с ума… А как же Дороти?..

— Дороти — это тоже я, — вздохнув, сказала то ли Катя, то ли миссис Найт, то ли вообще неведомо кто. — Ну что, пришел в себя? Спокойно, спокойно… вот так. Чувствую, без объяснений не обойтись. А теперь слушай внимательно и не перебивай.

Алексей и без того не мог вымолвить ни слова. В горле стоял ком, избавиться от которого почему-то никак не удавалось.

Негромкий размеренный голос звучал в наушниках, заполнив, казалось, всю Вселенную. Алексей упивался до боли знакомыми интонациями и, — удивительное дело, — никак не мог сосредоточиться, что для десантника со стажем было совершенно непростительно. Но он ничего не мог с собой поделать, это оказалось выше его сил. Сказанное он понимал середина-наполовину, описываемые события казались слишком фантастическими, чтобы быть правдой. Но и не верить в искренность рассказчицы не было никаких оснований. Слова, словно подхваченные неудержимым могучим вихрем, мгновенно уносились куда-то на периферию сознания, категорически отказываясь складываться в целостную непротиворечивую картину. Главным для Алексея оставался только голос, которым он готов был наслаждаться бесконечно…

Собеседница внезапно умолкла, каким-то шестым чувством угадав, что слова доходят до Алексея с большим трудом.

— Ты меня слушаешь? — нахмурившись, спросила она.

— Да… да, конечно… — торопливо подтвердил Алексей. — Прости, но все это так необычно… и невероятно. Твое падение со скалы… а затем лорны и их фантастическая даже по земным меркам медицина… В голове не укладывается. Чтобы аборигены Лорелеи, находящиеся едва ли не на первобытном уровне развития, сумели превратить обычного человека в… — как ты говоришь? — метаморфа? Непостижимо…

— Можешь называть меня оборотнем, если тебе так больше нравится.

— Пожалуй, все-таки нет. Пусть лучше будет метаморф, звучит как-то… э-э-э… наукообразно, что ли. По крайней мере, не окончательно безнадежно… А ты что, и вправду способна изменять форму своего тела совершенно произвольным образом?

— Не совсем так, но в довольно широких пределах. Облик Дороти Найт — самое простое, что есть в моем арсенале.

— И по-прежнему утверждаешь, что тебе не страшна радиация?

— Да. Мой организм может использовать ее в качестве источника энергии.

— С ума сойти, — Алексей откинулся на каменную стену и закрыл глаза. — Еще и энергетический вампир ко всему прочему… Хоть что-нибудь от человека в тебе осталось?

Бывшая напарница промолчала.

— Теперь я понимаю, почему ты не объявилась сразу после «излечения», а предпочла спрятаться в джунглях. Участь подопытного кролика — не самое худшее, что могло ожидать столь фантастическое создание в мире людей… Но хоть мне-то ты могла бы дать знать? Впрочем, вряд ли… скорее всего не могла.

— Ты прав. Но главное даже не в этом. Сам факт существования метаморфов — угроза устоявшемуся миропорядку. И одновременно невероятный соблазн, поддавшись которому можно выпустить на волю такого джинна, что даже страшно себе представить. Тем более что процедура превращения любого человека в метаморфа до смешного проста. Правда теперь, после того как Лорелея окончательно превратилась в ледяной шар, это стало немного затруднительно. Так что сегодня я, вероятно, могла бы больше не прятаться.

Алексей открыл глаза и с сомнением покачал головой.

— Думаю, ты ошибаешься, — сказал он. — Кому-нибудь обязательно придет в голову использовать тебя и твои способности в своих целях. И далеко не факт, что эти цели обязательно будут благородными. И еще… Многие, слишком многие увидят в тебе лишь монстра. И захотят разобрать до последнего винтика. Или попросту уничтожить. Страх иногда толкает людей на непредсказуемые поступки, уж это я точно знаю.

— А ты? Кого видишь ты? — ее голос предательски задрожал. — Ты поверил, наконец, в то, что я действительно твоя Катя?

Алексей взглянул собеседнице прямо в глаза.

«Катя… конечно же, Катя, какие могут быть сомнения…»

— Да, поверил, — твердо сказал он. — К тому же… никто не стал бы выдумывать подобную историю лишь для того, чтобы обмануть умирающего десантника. Поэтому да, я тебе верю.

«А может быть, просто потому, что очень хочешь поверить? — шепнул предательский внутренний голос. — Ты абсолютно уверен в том, что перед тобой не коварное инопланетное чудовище?»

«Замолчи, — одернул его Алексей, изо всех сил стараясь, чтобы Катя не заметила на лице даже тени сомнения. — Абсолютно! Злобных инопланетян не существует.»

«Ну-ну, — ехидно ответил голос. — Блажен, кто верует.»

— А если поверил… — Катя ответила ему таким же прямым взглядом. — Я по-прежнему хочу услышать, что же случилось с моей мамой. Только не говори, что она погибла на Горгоне. Я знаю, что это не так.

— Откуда? — быстро спросил Алексей.

— Разговаривала с дядей Мишей.

— Вот, значит, как… — Алексей не сумел скрыть досады, прозвучавшей в голосе помимо воли. — Болтун… а ведь он мне обещал… Что он тебе рассказал?

— Ничего существенного. Просто сказал, что я должна услышать это именно от тебя. И вот я здесь.

Алексей смотрел на свою приемную дочь и никак не мог отделаться от зародившегося где-то глубоко внутри и набиравшего силу двойственного чувства. С одной стороны, перед ним действительно Катя, теперь он в этом почти не сомневался. Но с другой… Что-то все-таки было не так.

«Возможно, тот образ жизни, который она волей-неволей вынуждена вести, оказывает слишком сильное влияние на психику, изгоняя прочь обычные человеческие чувства, — думал он. — Почему-то нет ни теплых объятий, ни слез радости по поводу долгожданной встречи после долгой разлуки. Как-то не по-людски это… Можно долго размышлять на тему „метаморф — недочеловек или сверхчеловек?“ И привести множество доводов как за,