Баллада о Лорелее - Юрий Морозевич

Поэтому он не видел, как Катя, присев на корточки, завела руку за спину и разблокировала замок в нижней части заплечного ранца. Створки мгновенно разошлись в стороны, обнажив блестящие полированным металлом баллоны с воздушной смесью. Потянув кассету вниз, Катя отсоединила емкости с воздухом от своего скафандра. Под шлемом немедленно замигали красные огни и противно заверещал зуммер, но она не обращала на это ровно никакого внимания. На внутренней поверхности прозрачного забрала разгорелась зловещая надпись: «Тревога! Критическая ошибка воздушного оборудования!» — и тут же сменилась новой: «Оборудование не установлено.»

Катя быстро проделала ту же операцию с заплечным ранцем Алексея, отбросила в сторону практически полностью опустевшие баллоны и установила на их место кассету, извлеченную из собственного скафандра. Дыхание Алексея, до того момента частое-частое, постепенно пришло в норму. Катя захлопнула створки ранца и аккуратно перевернула тяжелое тело опекуна на спину. Алексей застонал, но буквально через секунду открыл глаза.

— Что… — хрипло сказал он, жадно глотая воздух спекшимся ртом. — Что ты сделала?

— Всего лишь исправила ошибку своей матери, — сказала Катя, выбралась из каменной щели и снова заняла облюбованное место перед входом.

Ничего не понимающий Алексей с недоумением переводил взгляд с разверстого ранца приемной дочери на валяющуюся на камнях кассету с пустыми баллонами и обратно. Увиденное явно отказывалось укладываться в голове.

— Но как?.. Ничего не понимаю, — пробормотал он.

— Я прекрасно могу обходиться без воздуха, — ровным равнодушным голосом произнесла Катя. — С самого начала катастрофы я предвидела нечто подобное и постаралась сэкономить. Так что можешь радоваться — у тебя есть еще несколько часов.

— Чертовщина какая-то… Можешь считать, окончательно убедила меня в том, что ты все-таки не человек.

Несколько секунд Катя молчала, а потом ответила:

— А что, по-твоему, определяет человеческую сущность? Внешняя оболочка или душа?

— Внешняя оболочка всего лишь имитирует ту Катю, которую я знал. А душа — понятие нематериальное.

— Хочешь сказать — реально не существующее? — Алексею послышалось, как она грустно усмехнулась. — Ты прекрасно понял, что я имела ввиду. И что бы ты обо мне ни думал… я по-прежнему человек. И ничто человеческое мне не чуждо, в том числе способность к состраданию.

Алексей молча смотрел на брошенные пустые баллоны и никак не мог решить, во что же ему теперь верить.

— А как же месть? Неужели все-таки передумала? — наконец спросил он.

— Нет, не передумала. Но и принимать решения сгоряча тоже не желаю. Мой вердикт пока не вынесен.

— Зато Радамант высказался на эту тему весьма определенно, — криво усмехнулся Алексей. — Так что твои усилия по спасению моей жизни скорее всего просто бессмысленны.

— Никто не может знать своего будущего, — ответила Катя. — И Радамант еще не сказал последнего слова.

«Уж это точно, — подумал Алексей. — Вот только оптимизма по поводу его вердикта я отчего-то не испытываю.»

Глава 3

— Итак… Дороти Найт, — Роман бросил отрывистый взгляд на экран, примерно треть которого занимал голографический портрет молодой, довольно привлекательной женщины, а остальное пространство заполнял весьма убористый текст, во всех возможных подробностях повествующий о ее личной жизни и карьере.

Живая копия компьютерного изображения в полной неподвижности застыла по другую сторону стола и с абсолютным равнодушием наблюдала за тем, как трехмерная картинка неторопливо поворачивается из стороны в сторону вокруг вертикальной оси. Роман поднял глаза на подследственную и невольно отметил, что оригинал несомненно превосходит голограмму по всем параметрам. Никакое изображение, пусть даже самое правильное и детальное, неспособно в полной мере отобразить прекрасно ощутимые флюиды холодного презрения и даже ненависти к потенциальному тюремщику. Правда, не совсем понятно, чем уж таким особенным он сумел заполучить подобное к себе отношение. Ведь допрос, по сути, еще и не начинался. Да и какой из него тюремщик? В лучшем случае следователь.

Роман снова попытался поймать отсутствующий взгляд глубоких темных глаз, а когда в который раз ничего не получилось, осведомился:

— Надеюсь, это ваше настоящее имя?

Женщина напротив перестала разглядывать свое изображение и устало произнесла:

— А у вас есть основания сомневаться?

«Если бы не было, я бы не спрашивал,» — подумал Роман, но лишь сказал:

— Вопросы здесь задаю я, если вы еще не поняли. Поэтому прошу отвечать четко и исключительно по делу. Повторяю…

Женщина смотрела на него, не отрываясь, словно удав на кролика, и молчала.

«Упорная, — подумал Роман. — Похоже, разговор у нас будет не из легких.»

— Что ж… не хотите отвечать — не надо. Только молчанием вы себе никак не поможете. Полагаю, совершенно излишне напоминать, что в наших компьютерах содержится полное досье на всех сотрудников, пребывающих в настоящее время на Радаманте. Вам это должно быть хорошо известно. И, кстати, не только здесь… Если понадобится, к нашим услугам будут соответствующие базы данных на всех обитаемых мирах, включая солнечную систему и соответствующие структуры на Земле. Добавлю лишь для полноты картины: личное дело каждого работника космофлота, в том числе и ваше, содержит много такого, чего вы и сами о себе не знаете. Ну что, так и будем молчать?.. Что ж, ладно, так и запишем: от сотрудничества со следствием отказалась.

Роман оторвал взгляд от экрана и уставился на Дороти, словно ни секунды не сомневался в том, что вот прямо сейчас она вдруг передумает, поддастся на уговоры и, наконец, прервет затянувшееся молчание, полностью развеяв гигантский шлейф сомнений и сумасшедших догадок, окутавший ее непроницаемым облаком сразу же после возвращения из столь трагически оборвавшегося рейда. Или же, наоборот, окончательно подтвердив возникшие в отношении нее подозрения. Несмотря на то, что внятно сформулировать свои претензии к миссис Найт никто так до сих пор и не сумел. Даже обалдевшие от нагромождения невероятностей спасатели вкупе с впавшими в полную прострацию медиками, на которых результаты ее анализов произвели воистину неизгладимое впечатление…

Однако, надежды оказались напрасными, женщина по-прежнему смотрела на него до странности спокойным и уверенным взглядом, только уголки четко очерченных губ внезапно дрогнули в едва заметной иронической усмешке. Мол, давай-давай, даже интересно, что еще ты сумел там нарыть.

«Ладно, — подумал Роман. — Посмотрим, что ты запоешь, когда мы, наконец, доберемся до сути.»

Его вдруг пробрал нервный озноб, едва в голове всплыла