Горячие руки для Ледяного принца - Рита Морозова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он замолчал. Тишина в комнате стала абсолютной. Даже факелы, казалось, перестали потрескивать. Я слышала только его тяжелое дыхание и стук собственного сердца. История была ужасна. Не проклятие, насланное злым колдуном. Не карма предков. А подлое, трусливое убийство. Неудавшееся. Оставившее жертву мучиться. Ребенка.
Сострадание, острое и жгучее, хлынуло через край. Без мысли, без плана, я встала с ледяной скамьи. Ноги едва держали, но я подошла к его креслу. Он не поднял на меня глаз. Он сидел, сгорбившись, уставившись в пол, в тени своего прошлого. Я осторожно, медленно опустилась на корточки рядом с его креслом, чтобы быть на его уровне, но не касаясь его. Мои руки снова загорелись тем же теплом, что и во время сеанса, но теперь оно было мягче, глубже. Не для борьбы. Для… утешения? Поддержки? Я не знала. Я просто чувствовала, что должна быть здесь. Сейчас.
— Кайлен… — прошептала я. Впервые назвала его по имени. Не «Ваше Высочество». Не «Принц». По имени.
Он вздрогнул, как от удара. Его серебристые глаза медленно поднялись, встретились с моими. В них не было привычной пустоты или злобы. Была боль. Голая, беззащитная, детская боль десятилетнего мальчика, которому подарили смерть. И вопрос. Глупый, наивный, страшный вопрос: «Почему я?»
Я не могла ответить на этот вопрос. Никто не мог. Но я могла дать ему то, что у меня было. Правду. Часть правды. Чтобы он понял, что он не один в своей потерянности.
— Я… я тоже не должна была здесь оказаться, — начала я тихо, глядя не на него, а на свои руки, где теплился золотистый свет дара. — Моя жизнь… была другой. Совсем другой. Я жила… в мире без магии. Без королей. Без проклятий. — Я подняла глаза. Он смотрел на меня непонимающе. Боль в его глазах сменилась искренним, почти детским любопытством. — Я училась… на врача. Лечить людей. Настоящей наукой. Там… были машины. Большие железные повозки, которые мчались быстрее лошадей. Дома… выше этого замка. И свет… — Я зажмурилась, пытаясь вызвать в памяти ощущение. — … искусственный свет, ярче тысячи свечей. И солнце… настоящее, жаркое солнце, от которого кожа темнеет, а трава зеленеет даже зимой.
Я рассказывала обрывками. О больнице, где работала. Об университете. О шумных улицах моего мира. О маме, которая будила меня по утрам. О кофе. О простых, обыденных вещах, которые здесь казались сказкой. Я не говорила о машине, о девочке, о смерти. Не говорила, что считала этот мир коматозным бредом. Я говорила о том, что было настоящим. Для меня. Тогда.
— Однажды… я просто очнулась здесь. В теле другой девушки. Аннализы. С ее отцом. С ее жизнью. С этим… — я показала на свои руки, где свет чуть вспыхнул. — Я не знаю, как. Не знаю, почему. Я думала… что схожу с ума. Что это все… сон. Кошмар. — Голос мой дрогнул. Я сглотнула комок в горле. — Но это… не кошмар. Это реально. Так же реально, как твое проклятие. Как этот холод. И я… так же застряла здесь. Так же потеряна.
Я замолчала. Тишина снова воцарилась в комнате, но теперь она была другой. Не ледяной и враждебной, а… теплой. Густой от взаимного понимания двух потерянных душ. Сумерки окончательно сгустились, превратив комнату в царство синих теней. Только слабый свет факелов за дверью и золотистое мерцание моего дара на руках слабо освещали его лицо.
Он смотрел на меня. Долго. Молча. Его серебристые глаза, обычно такие непостижимые, теперь были ясными. Глубокими. В них не было ни насмешки, ни недоверия. Было осознание. Узнавание. Он видел в моих словах не фантазию, а ту же самую бездну непонимания и страха, в которой жил сам.
— Мир… без магии? — он наконец произнес, его голос был тихим, задумчивым. — Без холода? — Он покачал головой, как будто не мог представить. — А… как там живут? Если нет… этого? — Он неопределенно махнул рукой вокруг, обозначая проклятие, холод, свое существование.
Я улыбнулась слабо. Это был первый раз, когда он задал мне настоящий вопрос. Не колкость. Не приказ. Вопрос.
— Живут… по-разному, — ответила я честно. — Есть плохое. Болезни. Бедность. Злоба. Но есть… надежда. Что завтра может быть лучше. Что можно что-то изменить. Вылечить болезнь. Построить дом. Вырастить сад. Там… будущее не всегда… заморожено.
Он снова замолчал, переваривая мои слова. Его взгляд упал на мои руки, на мягкое золотистое свечение, которое все еще пульсировало вокруг них.
— Этот дар… — он начал осторожно. — Он оттуда? Из твоего… мира без магии?
— Не знаю, — призналась я. — У Аннализы… что-то было. Но слабое. После того как я… очнулась здесь, он стал сильнее. Очень. И он… реагирует на боль. На твою боль. Сильнее всего. — Я посмотрела ему прямо в глаза. — Он не хочет бороться с тобой, Кайлен. Он хочет… помочь. Даже если это больно. Даже если ты отталкиваешь.
Он отвел взгляд. Его пальцы снова сжались на подлокотниках. Но теперь это было не от ярости или напряжения. От смущения? От неловкости?
— Помочь? — он прошептал, и в его голосе снова зазвучала знакомая горечь, но приглушенная. Усталая. — Чему ты можешь помочь, южная муха? Ты видела, что произошло сегодня? Он… крепчает. Я чувствую его. Каждый день сильнее. Он хочет… выйти. Расползтись. Заморозить все до последнего ростка. И я… я не могу его сдержать. Не всегда. — Он поднял руку, посмотрел на свою бледную ладонь. — Твое тепло… оно только злит его. Как красная тряпка для быка. Ты… ты делаешь только хуже. Для всех.
Его слова должны были ранить. Должны были оттолкнуть. Но теперь я слышала за ними страх. Не за себя. За королевство. За тех, кто еще цеплялся за жизнь в этом ледяном аду. Чувство вины, что он — сосуд этого зла.
— Нет, — сказала я твердо. Я неожиданно для себя протянула руку. Не для сеанса. Не для передачи тепла. Я осторожно, едва касаясь, положила свою ладонь поверх его сжатого кулака, лежащего на подлокотнике. Его кожа была ледяной, но я не отдернула руку.
