Горячие руки для Ледяного принца - Рита Морозова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он взглянул на мою руку, лежащую поверх его кулака. Потом поднял глаза на меня. В темноте его серебристые глаза казались почти светящимися. В них не было паники. Не было гнева. Было… изумление. И что-то еще. Что-то хрупкое, незнакомое. Как первый росток, пробивающийся сквозь мерзлую землю.
— «Мы»? — он переспросил тихо, удивленно. Он никогда не думал о нас как о «мы».
— Да, — я кивнула. — Мы. Ты держался. Ты терпел. Без тебя… мой дар был бы просто искрой. Она погасла бы сразу. Это наша… битва. — Я убрала руку. Контакт был слишком интимным, слишком опасным в этой тишине и темноте. Но связь осталась. Не физическая. Что-то другое. Глубже.
Он долго смотрел на то место, где лежала моя рука. Потом медленно разжал кулак. Его пальцы были бледными, но уже не синими. Он повернул ладонь вверх, как бы изучая ее в слабом свете.
— Твой мир… — он заговорил снова, все так же тихо, задумчиво. — Там… действительно тепло? Всегда?
— Не всегда, — улыбнулась я. — Но большую часть года — да. И люди… не кутаются в сто одежд. Они носят легкие ткани. Ходят с открытыми лицами. Улыбаются… просто так. Часто.
Он снова замолчал. Потом его губы, тонкие и бледные, дрогнули. Не в усмешке. Совсем не в усмешке. Уголки чуть приподнялись. На миг. Словно тень улыбки. Первой, которую я когда-либо видела на его лице. Она была неуверенной, робкой, почти невидимой в полумраке. Но она была. Настоящая.
— Должно быть… странно, — прошептал он. И в его голосе не было сарказма. Было… любопытство. Почти детское.
В этот момент где-то далеко, за толстыми стенами замка, пробили часы. Глухой, протяжный бой. Десять раз.
Мы оба вздрогнули, как будто вынырнув из глубокой воды. Волшебный момент, хрупкое взаимопонимание в синих сумерках, дрогнуло и начало таять, как дым. Реальность — ледяной замок, королевский приказ, стражи за дверью — вернулась.
Кайлен резко откинулся на спинку кресла. Его лицо снова стало замкнутым, хотя ледяная маска уже не ложилась так гладко. В глазах еще теплился отблеск того разговора, того понимания.
— Поздно, — сказал он, голос снова стал ровнее, но без прежней жестокости. Просто констатация. — Уходи. И… — он запнулся, как будто не решаясь договорить. Потом добавил быстро, отводя взгляд: — … завтра. Приходи. В обычное время.
Это не было приказом. Это было… просьбой? Надеждой?
Я встала. Ноги больше не дрожали. Слабость осталась, но ее оттеснило странное, теплое чувство где-то под грудью. Не просто облегчение. Что-то большее.
— Хорошо, — просто сказала я. — До завтра, Кайлен.
Я повернулась и пошла к двери. Уходя, я обернулась на пороге. Он сидел в своем кресле, уже погруженный в тени, его профиль был виден на фоне смутно светлеющего заиндевевшего окна. Он не смотрел на меня. Он смотрел на свою руку, которую я держала. Ту самую, что когда-то взяла ледяной кинжал. И на его лице, в последних проблесках света, я снова увидела ту же тень неуверенной, робкой мысли. И, возможно, первого проблеска чего-то, что не было болью или страхом.
Лед тронулся. Не только на стенах его покоев. Где-то глубоко внутри него самого. И я знала, что уже ничего не будет по-прежнему. Ни для него. Ни для меня.
10 глава
Утро после сумеречного откровения наступило с ледяной ясностью, резкой и безжалостной. Солнце, если оно и было, пряталось за плотной пеленой свинцовых туч, из которых сыпался мелкий, колючий снежок. Холод в замке снова сгустился, вернув свои позиции после вчерашнего отступления, но теперь он ощущался… иначе. Не просто как физическая данность или угроза. Теперь он был напоминанием. О хрупкости того, что произошло. О пропасти, которую мы едва перешагнули, и которая все еще зияла между нами.
Когда стражник пришел за мной, его обычное каменное выражение показалось мне почти человечным. Или это я изменилась? Внутри все еще горел отголосок вчерашнего тепла — не от дара, а от того разговора, от увиденной в его глазах боли десятилетнего мальчика и того робкого, невероятного проблеска понимания. Но вместе с теплом жил и страх. Страх, что дневной свет, формальность сеанса, его привычная ледяная броня сотрут все, как ветер следы на снегу.
Дорога к его покоям была короче и длиннее одновременно. Каждый шаг отдавался в висках вопросом: Кто он сегодня? Тот, кто рассказал о кинжале? Или снова Принц Льда?
Дверь открылась. Холод ударил, но уже не как нож в спину, а как знакомый, хоть и неприятный, ветер. Он сидел в своем кресле у окна, как всегда. Поза была привычно прямой, но не такой окаменелой. В руке — не книга, а просто сложенные пальцы на колене. Он не смотрел в окно. Он смотрел на дверь. На меня.
Наши глаза встретились сразу. Никакой паузы. Никакой игры в безразличие. Его серебристый взгляд был… сосредоточенным. Глубоким. Не пустым. Не презрительным. Оценивающим? Настороженным? В нем читалось ожидание. И что-то еще, неуловимое, что заставило мое сердце сделать лишний, громкий удар где-то в горле.
— Ваше Высочество, — произнесла я, делая неуклюжий реверанс. Голос звучал хрипло от волнения.
Он кивнул. Один раз. Коротко. Сухо.
— Аннализа.
Он назвал меня по имени. Не «южная муха», не «целительница». По имени. Как вчера в сумерках. Это было как удар током. Маленьким, но ощутимым. Тепло вспыхнуло у меня под кожей, не от дара, а просто от… признания.
— Сеанс, — сказал он просто, протягивая руку. Жест был таким же, как всегда, но лишенным прежней механической отстраненности. Было в нем что-то… преднамеренное. Почти вызов.
Я подошла. Холод от его фигуры обволакивал, но уже не пугал так. Я знала, что под ним. Знакомую боль, знакомый страх. Я осторожно положила свои ладони поверх его ледяной руки. Контакт. Все тот же шок холода, волна эха его боли — сегодня тупой, ноющей, как после тяжелой битвы. Но не острой. Не неконтролируемой. Мой дар откликнулся мягче, чем вчера — не взрывом, а глубоким, ровным потоком тепла, который потек навстречу холоду, растворяя его изнутри. Мы оба вздохнули одновременно — он от облегчения, я от концентрации.
— Вчера… —
