Лихорадка в крови - Маргит Сандему

— Я сейчас только об одном мечтаю, как бы нам всем живыми выбраться из этого проклятого места.

— Ну, об этом каждый из нас мечтает! А теперь фрекен Виллему должна рассказать нам, о чем мечтает она.

Виллему была разочарована ответом Доминика — неужели ему больше и мечтать не о чем?

— У меня в крови лихорадка, — начала она издалека. — Я мечтаю об одном человеке. Он предал меня: уехал и не попрощался. А это прощание было для меня единственной возможностью сказать ему, как горячо я его люблю. Так вот моя мечта — быть рядом с ним, отдать ему всю любовь, всю страсть, которая меня испепеляет. Только рядом с ним, в его объятиях обрету я покой.

Услыхав такой ответ, солдаты оторопело молчали.

— Господи! Хоть бы на миг оказаться на месте того счастливца! — проговорил Ёте. — Ай да кузина у вас, господин лейтенант!

Доминик отвел взгляд от горящих глаз Виллему.

— Напрасно завидуешь, тяжко придется тому человеку, дай Бог ему побольше твердости, — сказал он, обращаясь к Ёте. — Ему предстоит нелегкая борьба. Думаешь легко удерживать на расстоянии такую своевольную девицу?

— А ты уверен, что он захочет держать меня на расстоянии? — жалобно спросила Виллему Доминика.

— Поверь мне, он просит Господа послать ему силы и твердости устоять перед тобой.

— А почему он непременно хочет устоять? — спросил Кристоффер.

— На то есть свои причины. Суровая судьба развела их. До конца жизни они не смогут соединиться: их удел — это крушение надежд и тоска друг по другу, — ответил Доминик.

— Боюсь, вашей юной кузине одной тоски мало, — сухо заметил Кристоффер.

— У моей кузины нет выбора. Она рискует жизнью, если уступит любви. Ну, нам пора ехать!

Виллему встала вместе со всеми. Ответ Доминика несколько успокоил ее. Однако сдаваться она не собиралась. Она твердо решила не подчиняться суровым законам Людей Льда.

Доминик будет принадлежать ей, как бы он этому ни противился!

В глубине души она знала, что и он ни о чем другом не мечтает, хотя в отличие от нее всегда повинуется чувству долга.

Виллему смотрела в сторону Доминика, и сердце у нее ныло от тоски.

— Повернули назад, — разочарованно и злобно сказал атаман вольных стрелков. — Придется их задержать. Надо любой ценой заставить их ехать через ущелье!

Атамана звали Лилле-Йон, он был из северной части Геинге. Уже в первый год войны, которую вели вольные стрелки, он прославился своей изощренной жестокостью.

Атаман отдал своим людям несколько кратких приказаний.

Неожиданно Доминик увидел впереди на вершине горы несколько человек. Он осадил лошадь.

— Вольные стрелки! — вырвалось у него. — Всем спрятаться!

Но спрятаться было негде. Дозорные вольных стрелков должны были вот-вот их заметить. (Впрочем, они уже давным-давно заметили шведов, только не подавали вида, чтобы усыпить их бдительность.)

— Нам остался только один путь. — В глазах Доминика мелькнула тревога.

Кристоффер угадал его мысли.

— Да, надо спускаться в ущелье, — сказал он, — хотя предпочел бы открытую схватку на равнине.

— Попробуем уйти от них. Стрелки вооружены, вон дула их мушкетов блестят на солнце. Мы должны постараться избежать схватки, иначе нам никогда не доставить ларец в Эльмхульт, — проговорил Доминик.

— Мы должны доставить туда в целости и невредимости не только ларец, но также и фрекен Виллему, — галантно заметил Ёте.

— Да, и ее тоже, — резче, чем следовало, отозвался Доминик.

Они повернули лошадей и понеслись в теснину смерти, залитую жарким солнцем. Потревоженные вороны с криками взлетели над скалами.

Вольные стрелки, похожие на довольных грифов, наблюдали за ними с горной вершины.

Ни один из этой шестерки не должен был живым покинуть ущелье.

6

Медленно, рывками, спускались лошади в теснину по неровной тропинке. Здесь проходил путь, соединяющий земли Сконе и Смоланда. Торного пути тут не было. Долгие годы эти провинции принадлежали то одной стране, то другой, и в лихие времена тут почти не ездили. Теперь в лесах хозяйничали вольные стрелки, и тропинка заросла так, что ее почти не было видно.

Уже давно перевалило за полдень, но зной все еще был нещадный. Солнце накалило склоны, и тесное ущелье дышало жаром, как печь.

— Зря мы не пристрелили их, господин лейтенант, — крикнул Кристоффер, и скалы подхватили его голос.

— С такого расстояния? — откликнулся Доминик. — К тому же мы бы только себе навредили, поскольку привлекли бы к себе внимание их товарищей, которые наверняка находились где-то поблизости. Наша главная задача — не обнаружить своего присутствия, если мы хотим доставить в Эльмхульт королевский ларец. До сих пор вольные стрелки нас не видели. Попробуем и впредь оставаться невидимками.

Кристоффер промолчал, но молчание его было весьма красноречиво.

Доминик ехал во главе отряда. Виллему он велел ехать позади него, ни на шаг не отставая. Следом ехали Кристоффер, Фольке и Йене. Ёте был замыкающим.

Время от времени на пути встречались каменные россыпи, что было тяжелым испытанием для лошадей. Россыпи сменялись густым ельником, через который всадники продирались с большим трудом. Один раз им пришлось остановиться, чтобы срубить дерево, выросшее посреди тропы. Это заняло много времени — у них был всего один топор. К счастью, ствол у дерева оказался не слишком толстым. Наконец дерево упало и отряд с облегчением продолжал путь, который проходил теперь по самой узкой части ущелья.

По дну ущелья протекала мелководная речка, даже не речка, ручей. Доминик и солдаты мечтали поскорей добраться до нее, но это было не так просто.

Для Виллему эта поездка была особенно мучительна. Когда-то она чуть не упала с уступа в омут Марти. С тех пор крутые горные склоны внушали ей ужас. Местность здесь была точь-в-точь такая же, как там. Приходилось полагаться только на лошадей, и у Виллему нередко возникало желание спешиться и ползти, цепляясь за пучки травы и корни, торчащие из горной стены, зажмурив глаза, чтобы не видеть грозящей опасности. Однако она ни единым звуком не выдала свой страх.

Она чувствовала, что Доминик на нее сердится, и не знала, рад он их встрече или предпочел бы, чтобы она находилась сейчас далеко в Норвегии. По-видимому, Доминик и сам не мог разобраться в своих чувствах.

Дорогу преградил завал из камней. Солдаты спешились.

На свободном клочке земли сгрудились лошади. Виллему оставили их сторожить, а мужчины принялись расчищать тропу. Судя по всему, обвал случился совсем недавно.

Виллему наблюдала за Домиником, который без труда поднимал большие камни, она бы их и с места не сдвинула. Йенс тоже не отставал от него, он пыхтел, лицо у него блестело от пота.