Серые волки, серое море. Боевой путь немецкой подводной лодки «U-124». 1941-1943 - Э. Гейзевей

Дело доходило до того, что в такой погоне командиры просто валились с ног из-за недосыпания, а команды оказывались измученными не меньше своих командиров. Но тем не менее, духовно и физически измученные экипажи лодок должны были действовать с максимальной эффективностью в тот момент, когда «стая» настигала свою жертву. И именно эта необычайная выносливость, проявленная экипажами германских подлодок, делала эти «волчьи стаи» грозой конвоев союзников.

Когда лодка устанавливала контакт с конвоем, ее командиру не разрешалось немедленно атаковывать его. Он должен был прежде сообщить в оперативный штаб координаты конвоя, его скорость и курс следования. И в том случае, если это сообщение не перехватывали другие лодки «стаи», оно транслировалось им из штаба, и они все вместе спешили к месту обнаружения конвоя, начинали наблюдение за ним, находясь в надводном положении, но вне зоны видимости охраны конвоя, сообщая обо всех изменениях движения конвоя, не предпринимая, однако, атак до тех пор, пока о таком контакте не сообщит, по крайней мере, еще одна лодка «стаи». Это гарантировало обнаружение конвоя всеми лодками «стаи» до того момента, когда будет совершена первая атака на конвой.

А на тот случай, если первая обнаружившая конвой лодка была вынуждена погрузиться и вследствие этого теряла с ним контакт, всегда оказывалась по крайней мере еще одна лодка, которая могла бы сообщить в штаб сведения о местоположении конвоя и навести на него остальные лодки «стаи». Это было особенно важно, когда после первой атаки конвой внезапно изменял курс.

Но как только подавался сигнал к началу атаки, всякий контроль за действиями лодок со стороны штаба прекращался, и каждому командиру лодки предоставлялось право действовать по своему усмотрению.

Единственной его заботой с этого момента в отношении других лодок становилась забота об исключении столкновений с ними.

Охота группы лодок за конвоем могла продолжаться в течение нескольких дней, когда они, скрытно следуя за ним, обменивались сигналами в дневное время, а с наступлением темноты начинали жестокое бесчинство «волчьей стаи».

Такой, в общих чертах, была знаменитая тактика, развитая Деницем и блестяще воплощенная горсткой людей, которые были тщательно подготовлены к ее реализации.

В сражении за конвой, ставшем известным как «ночь длинных ножей», конвой SC-7, состоявший из 34 судов и следовавший из Новой Шотландии, был перехвачен северо-западнее отмели Рокхопп, примерно в 250 милях от побережья Ирландии. Первый контакт с ним осуществила подлодка «U-48» (командир — капитан-лейтенант Блейхордт) в ночь с 16 на 17 октября 1940 года. Однако этот контакт был утерян, когда лодку атаковал глубинными бомбами один из эсминцев эскорта.

После этого Дениц дал приказ другим лодкам выйти на пересечение предполагаемого курса конвоя, и контакт был восстановлен во второй половине дня 19 октября. Группа из семи подлодок окружила конвой и атаковала его с наступлением темноты, потопив 17 судов в течение одной ночи.

На следующую ночь 5 лодок потопили еще 14 судов из конвоя НХ-79А, а затем, встретив конвой НХ-79, — еще 7 судов. В общей сложности 8 германских подлодок, совершивших эти ночные атаки из надводного положения, потопили 38 судов, принадлежавших трем различным конвоям. Ни одна германская подлодка при этом не была потеряна.

С того момента, как Деницу было поручено создание и командование подводным флотом Германии, он постоянно исходил из того, что в любой будущей войне Германии придется столкнуться с Англией. Он хорошо понимал, что, пока Англия правит морями, ее невозможно победить. Он полагал также, что подводный флот, как вид оружия, позволит Германии лишить Англию этого преимущества, поэтому настоял на строительстве 300 подводных лодок большого и среднего водоизмещения как абсолютного минимума, с которым можно начинать войну с Великобританией. Располагая таким числом подлодок, он мог сразу разместить 100 субмарин на оперативных направлениях в любое время, допуская, что треть их будет находиться в портах и доках, а другая треть — на пути к зонам боевых операций или возвращаться из них.

К моменту начала войны он уже располагал 57 лодками, 46 из которых были боевыми. А из этих последних только 22 (типа VII или IX) были пригодны для операций на океанских просторах, тогда как остальные предназначались для прибрежных операций.

В течение первого года войны было потеряно 28 подлодок и введено в строй 28 новых, то есть численность подводного флота Германии осталась неизменной. Но уже на второй год войны Германия располагала всего лишь 27 подлодками оперативного назначения, поскольку еще многие, только что построенные, проходили ходовые испытания, а некоторое их количество пришлось использовать для обучения экипажей.

В течение войны в оперативном использовании находилось 863 лодки. 753 из них были уничтожены с потрясающей потерей личного состава — 32 тысячи человек из 39 тысяч общего числа подготовленных подводников. В то же время ими было потоплено 148 и серьезно повреждено 45 боевых кораблей союзников, потоплено 2759 грузовых судов с общим тоннажем 14 119 413 регистровых тонн.

Несмотря на то что численность подводного флота Германии к началу войны была более чем скромной, качество этого вида оружия и уровень подготовки его экипажей были блестящими.

С момента оккупации Франции и создания германских баз подводного флота на побережье Бискайского залива подводный флот Германии сделал большой шаг вперед и наступил его золотой век. Англичане, обеспокоенные своими все более растущими потерями, начали группировать свои суда в конвои, но германские подлодки продолжали умелые атаки, действуя как группами, так и в одиночку.

«U-124» Шульца вышла из Лорьяна в очередное патрулирование 16 декабря вместе с подлодкой «U-95». Установленная для лодки оперативная зона располагалась к западу от Гебридских островов, в Северной Атлантике. И на этот раз он должен был действовать в составе «волчьей стаи».

К моменту прихода лодки к месту патрулирования она попала в полосу жестоких штормов, длившихся неделями и сделавших эту зиму самой холодной за многие годы. Планы совместных действий лодок группы пришлось отложить из-за неблагоприятных погодных условий, и лодкам была предоставлена возможность свободной охоты по усмотрению их командиров.

Произошли изменения и в офицерском составе лодки. Генриха Хирзакера сменил в качестве первого вахтенного офицера блистательный Йохен Мор. Молодой и неугомонный Мор уже до этого зарекомендовал себя исключительно способным и одаренным офицером. Во время испанской гражданской войны в 1936 году в возрасте 19 лет он очень удачно провел специальную миссию, когда переодетый в гражданское платье был высажен с борта тяжелого крейсера «Дойчланд» с целью тайной эвакуации группы германских дипломатов с острова Тенерифе.

Вскоре после этого, когда планировалась еще одна аналогичная миссия, естественно, выбор пал на Мора, и командиру крейсера было направлено предложение с просьбой об освобождении Мора от службы на крейсере. На это командир крейсера дал грубый ответ: «Нет, Мор не выполнил еще своих обязанностей». С такой же характеристикой, выраженной в более мягкой форме, Мор встретится еще раз при совершенно иных обстоятельствах.

Он служил флаг-адъютанатом при адмирале Маршале на двух надводных кораблях — «Шарнхорст» и «Гнейзенау» вплоть до 1940 года, когда поступил в школу подводного плавания в Норвегии. И с этого момента Мор душой и сердцем сделался преданным подводной службе. Прирожденный лидер, он, казалось, обладал всеми необходимыми для офицера-подводника качествами. И с того момента, как он вступил на палубу «U-124», его жизнь стала неразрывна с ней.

Экипаж этой лодки был привычен к дискомфорту подводного корабля, патрулирующего зимнюю Северную Атлантику. Поскольку на лодке не было никаких систем обогрева воздуха, температура внутри корпуса мало чем отличалась от температуры забортной воды. Работающие дизели почти ничего не давали для подогрева воздуха пребывающей в холодных водах Северной Атлантики лодки, хотя в тропиках их влияние вкупе с безжалостным тропическим солнцем поднимало температуру внутри лодки до 60 градусов по Цельсию.

Вечно влажный воздух внутри лодки покрывал все внутри нее плесенью и вносил свою лепту в специфический запах, царящий в ней повсюду, тягостный запах, в котором соединялись запахи готовящейся еды с камбуза, соляра, потных тел, трюмной воды с обманчиво-ароматной примесью «Колибри» — дурно пахнущего одеколона, который использовался для удаления с лиц и рук морской соли, ну и, конечно, запахи «трубы номер семь».

Обо всех этих ежедневно отравляющих жизнь вещах люди старались забывать, игнорируя их или подшучивая над ними.

И вот теперь, когда сильно штормило и порывы ветра обжигали лица вахтенных на мостике, жизнь на борту лодки становилась просто невыносимой. Она раскачивалась, ныряла носом, как бешеная, и приходилось постоянно хвататься за что-нибудь, чтобы не свалиться с ног. Стало невозможно регулярно приготовлять горячую пищу, и приходилось довольствоваться бутербродами, держа их в одной руке и хватаясь другой за что-нибудь прочное, чтобы не упасть.