Сладкий грех - Никола Корник

— Вы ели оттого, что были несчастны? — Эван нахмурился. Ему не приходило в голову поинтересоваться, чем она жила те долгие месяцы, пока шел затеянный ее мужем бракоразводный процесс, в результате которого ее выкинули из дома на Гросвенор-сквер, как она чувствовала себя, когда ее имя со скандалом трепали по всем судам. Если он самонадеянно полагал, что возвращает ей радость прежней жизни, как он был наивен! Без денег, брошенная на произвол судьбы семьей и друзьями, обвиненная в распутстве и осуждаемая всеми, что она могла поделать с собой и своим несчастьем?

— Я, наверное, была больна — ела все подряд, особенно пирожные, булочки, печенье и мороженое, читала дамские журналы, а все остальное время спала.

Она снова потянулась за простыней, и на этот раз Эван не стал ее останавливать.

— Мне кажется, что, только впав в крайнюю нужду, я смогу снова похудеть. Как верблюд в пустыне, — невесело пошутила Лотта.

— Верблюды запасают в горбах воду, а не жир, — заметил Эван.

— Но принцип тот же, — вздохнула Лотта. — Пожалуйста, разрешите мне одеться.

— Еще одну секунду, — попросил он, высвобождая руку и легонько прикасаясь к ее запястью. — Прежде вы не были столь застенчивы.

— Я забываю об этом, — просто призналась она. — Но внутри это чувство всегда присутствует. Особенно когда я вижу себя в зеркале. — Лотта кивнула на большое помутневшее стекло, висящее как раз напротив кровати. — То, что я в нем вижу, убивает меня.

— А мне нравится! Вы не худышка, но именно это и нужно. Вы кажетесь мне такой прелестной, — сказал Эван.

— Прелестной? — переспросила Лотта, широко открыв изумленные глаза.

— Восхитительные формы. Так чувственно, — улыбнулся Эван, наклоняясь вперед и целуя ее. Она несмело и как-то невинно ответила ему. — Нам стоило бы почаще заниматься любовью перед этим зеркалом, и тогда вы сами убедитесь, насколько прекрасны, — прошептал он, целуя ее теплые губы.

Лотта покраснела.

— Не вижу ничего прекрасного, — сухо заметила она. — Вы мне чересчур льстите, милорд.

— Да нет же! У вас божественное тело! Что еще нужно, чтобы убедить вас в этом?

— У вас еще будет такой случай, — ответила Лотта с очаровательной усмешкой. — Но мне действительно необходимо умыться и одеться.

Пока Эван отправился за горячей водой и свежими полотенцами, она завернулась в простыню и занялась исследованием содержимого коробки, которую привезла с собой.

— Чем вы будете заниматься сегодня? — спросила она, стоя на коленях на полу и наблюдая за тем, как он одевается. Босая и взъерошенная, Лотта вновь поразила его тем неожиданным приливом теплых эмоций, от которых сладко щемило сердце. Ему представилось, как она, одинокая и всеми забытая, спасается тем, что то и дело посылает горничную к кондитеру за очередной порцией булочек, пирожных и сливок, в то время как ее собственный муж делает все возможное, чтобы смешать с грязью ее доброе имя. Жестокий прилив злости вдруг охватил Эвана. Что бы ни натворила Лотта в прошлом, но то, что позволил себе Грегори Каминз, было чрезмерно жестоким и непростительным. Он пытался раздавить хрупкую бабочку кузнечным молотом.

— Мне необходимо отлучиться по делу, — несколько неожиданно заключил Эван. Он чувствовал потребность срочно покинуть тепло этой маленькой комнаты. Здесь сконцентрировалось слишком много эмоций. Необходимо разрушить это наваждение, заставить себя думать только о планах, которые привели его в Лондон.

— Хорошо, — согласилась Лотта. Поднявшись, она встряхнула платье, которое держала в руках. Это было единственное приличное платье из тех, что она захватила с собой. — Вот это платье я поглажу, чтобы не выглядеть как кокотка из заведения миссис Тронг.

— Идите и купите себе новую одежду. У вас должно быть что-то подходящее для прогулок и вечернее платье на сегодня. Мы идем в театр.

Лотта пристально посмотрела ему в лицо, стараясь заглянуть в глаза. Эвану показалось, что она испытывает сильное замешательство.

— Мы собираемся выйти в свет?

— Конечно. Если бы у меня было желание спокойно сидеть дома и почитывать газеты, я бы остался в Вонтедже, — сказал Эван.

В этот момент в дверь постучали, и вошел слуга с кувшином горячей воды. Бросив беглый взгляд на Лотту и некоторый беспорядок в комнате, он ухмыльнулся и вышел.

— Да, я понимаю, — тихо произнесла Лотта. Ее голос выдавал подавленность. Хотя Лотта опустила голову, Эван успел увидеть, что она нахмурилась. — Я думала, что… — начала она неуверенно и остановилась. — Я не ожидала, что вы пожелаете…

— …подразнить вами общество?

— Да, именно так. Вся эта светская толпа состоит из моих прежних знакомых и знакомых моего мужа. Думаю, это может быть неловко…

Эван только пожал плечами, в который раз отгоняя неизвестно откуда накатившую симпатию. Нельзя давать волю чувствам — это он знал слишком хорошо и отводил ей строго определенную роль в своих планах — удовлетворять его физические потребности, по крайней мере пока. Теперь Лотте предстояло продемонстрировать себя свету в качестве его любовницы. Он надеялся, что она сможет привлечь к себе взгляды всех светских сплетников, отвлекая внимание властей от его истинных интересов и дел. В планы Эвана входило использовать Лотту как отвлекающий маневр.

— Я понимаю, но теперь у вас совсем другое положение. Кроме того, вы не обязаны общаться со своими прежними знакомыми, просто быть у них на виду, — сказал он.

— Я все сделаю, как вы просите, — ровным голосом ответила Лотта, но уголки рта опустились, невольно выдавая уныние. Ее совсем не обрадовала перспектива выставлять себя напоказ перед прежними знакомыми в качестве скандальной любовницы Эвана Райдера. По ее лицу было видно, как протест рвется наружу.

«Нелегко же ей дается роль услужливой наложницы», — подумал Эван.

— Вы будете рядом со мной, — сказал он. — Никто не посмеет быть с вами неучтивым.

— В этом я совершенно уверена. Ни один разумный человек не захочет почувствовать ваш клинок у своего горла, — с некоторым ехидством заметила она.

— Значит, все решено, — заключил Эван.

Он протянул руку, привлекая ее к себе. Лотта замешкалась всего лишь на мгновение, а потом приникла к нему. Он стал целовать ее страстно, требовательно и настойчиво, заявляя о своих правах на владение ею.

— Помните, что теперь вы со мной, — ослабив объятия, сказал Эван. Радость обладания переполняла его. Еще один поцелуй, и он почувствовал, как она ослабела и поддалась ему. Яркое пламя желания с новой силой охватило его. Дыхание стало глубоким, а тело задрожало, как только ощутило ее близость.