Путями Каина. Трагедия материальной культуры - Максимилиан Волошин

30 января 1923

Коктебель

КУЛАК

Из кулака родилось братство:Каин первыйНашел пристойный жест для выраженьяРодственного чувства, предвосхитивСлова иных времен: «Враги нам близкие,И тот, кто не оставитОтца и мать, тот не пойдет за мной».Он понял истину, что первый встречныйНам больше брат, чем близкие по крови.

Он — первый земледелец — ненавиделКровь жертвенных животных и принесПлоды и колос вспаханного поляВ дар Богу,Жаждавшему испарений крови.Но был отвергнут его бескровный дар,И он убил кочевника,Топтавшего посевы.«А эта кровь — тебе угодна, Ягве?»И прочь ушел с пылающим клеймом:«Отметится всемеро тому, кто тронетОтныне Каина».

Порвавши узы кровного родства,Он понял хмель одиночестваИ горький дух свободы.Строитель городов — построил первый тюрьмы;Ковач металлов —Сковал он первый плуг, топор и нож;Создатель музыки, —Прислушиваясь к ветру,Он вырезал свирельИ натянул струну;Ловец зверей — он на стенах пещерыОбвел резцомВиденья разгоряченных снов:Бизонов, мамонтов, кабанов и оленей.

Так стал он предком всех убийц,Преступников, пророков — зачинательРемесл, искусств, наук и ересей.

Кулак — горсть пальцев, пясть руки,Сжимающая сручье иль оружье, —Вот сила Каина.

В кулачном праве выросли законыПрекрасные и кроткие в сравненьиС законом пороха и правом пулемета.Их равенство — в предельном напряженьиСвободных мускулов,Свобода — в равновесьиЗвериной мощи с силами природы.

Когда из пламени народных мятежейВзвивается кровавый стяг с девизом:«Свобода, братство, равенство иль смерть» —Его древко зажато в кулакеТвоем, первоубийца Каин.

11 марта 1922

Феодосия

МЕЧ

Меч создал справедливость.

         Насильем скованный,         Отточенный для мщенья, —Он вместе с кровью напитался духом         Святых и праведников,         Им усекновенных.И стала рукоять его ковчегомДля их мощей.(Эфес поднять до губ —Доныне жест военного салюта).И в этом меч сподобился кресту —Позорному столбу, который сталСвященнейшим из символов любви.

На справедливой стали проступилиСлова молитв и заповеди долга:«Марии — Деве милосердной — слава»,«Не обнажай меня без нужды,Не вкладывай в ножны без чести»,«In te, о Domine, speravi!»[1]Восклицают средневековые клинки.Меч сосвященствовал во время         Литургии,Меч нарекался в таинстве крещенья.Их имена «Отклер» и «Дюрандаль»         Сверкают, как удар.         И в описях оружьяК иным прибавлено рукой писца:         «Он — фея».

Так из грабителя больших дорог         Меч создал рыцаря         И оковал железомЕго лицо и плоть его; а духПровел сквозь пламя посвященья,Запечатляя в зрящем сердце меч,Пылающий в деснице Серафима:         Символ земной любви,         Карающей и мстящей,Мир рассекающий на «Да» и «Нет»,На зло и на добро.«Si! Si! — No! No!»,[2]Как утверждает Сидов меч «Тисона».

Когда же в мир пришли иные силыИ вновь преобразили человека,Меч не погиб, но расщепился в дух:Защитницею чести стала шпага(Ланцет для воспаленных самолюбий),         А меч —Вершителем судебных приговоров.         Но, обесчещенный,         Он для толпы остался                  Оракулом         И врачевателем болезней;И палачи, собравшись, хоронили         В лесах Германии         Усталые мечи,         Которые отсекли         Девяносто девять.

         Казнь реформировал         Хирург и филантроп,         И меч был вытеснен         Машинным производством,Введенным в область смерти, и с тех пор         Он стал характером,         Учением, доктриной:Сен-Жюстом, Робеспьером, гильотиной —Антиномией Кантова ума.

         О, правосудие,         Держащее в рукахВесы и меч! Не ты ль его кидалоНа чашки мира: «Горе побежденным!»?Не веривший ли в справедливость         ПриходилК сознанию, что надо уничтожить         Для торжества ее         Сначала всех людей?Не справедливость ли была всегдаТаблицей умноженья, на которой         Труп множили на труп,         Убийство на убийство         И зло на зло?Не тот ли, кто принес «Не мир, а меч»,В нас вдунул огнь, которыйЯзвит и жжет, и будет жечь наш дух,         Доколе каждыйТаинственного слова не постигнет:«Отмщенье Мне и Аз воздам за зло».

1 февраля 1922

Феодосия

ПОРОХ

Права гражданские писал кулак,Меч — право государственное, порохИх стер и создал воинский устав.

На вызов, обращенный не к нему,Со дна реторт преступного монаха         ПорохЯвил свой дымный лик и разметал         Доспехи рыцарей,         Как ржавое железо.

«Несчастные, тащите меч на кузнюИ на плечо берите аркебузы:Честь, сила, мужество — бессмысленны.         ТеперьПоследний трус стал равенХрабрейшему из рыцарей».         — «О, сколь благословенныВека, не ведавшие пороха,В сравненьи с нашим временем, когдаГорсть праха и кусок свинца способныУбить славнейшего…»         Так восклицалиНеистовый Орланд и мудрый Дон-Кихот —Последние мечи средневековья.

Привыкший спать в глубоких равновесьях,             Порох         Свил черное гнездо         На дне ружейных дул,В жерле мортир, в стволах стальных орудий,Чтоб в ярости случайных пробужденийВ лицо врагу внезапно плюнуть смерть.

Стирая в прах постройки человека,Дробя кирпич, и камень, и металл,Он вынудил разрозненные толпыСомкнуть ряды, собраться для удара,Он дал ружью — прицел,Стволу — нарез,Солдатам — строй,Героям — дисциплину,Связал узлами недра темных масс,Смесил народы,Сплавил государства,В теснинах улиц вздыбил баррикады,Низвергнул знать,Воздвигнул горожан,Творя рабов свободного трудаДля равенства мещанских демократий.

         Он создал армию,         Казарму и солдат,Всеобщую военную повинность,Беспрекословность, точность, дисциплину,Он сбил с героев шлемы и оплечья,Мундиры, шпаги, знаки, ордена,Всё оперение турниров и парадов,И выкрасил в зелено-бурый цвет         Разъезженных дорог,         Растоптанных полей,Разверстых улиц, мусора и пепла —Цвет кала и блевотины, которыйНевидимыми делает врагов.

Но черный порох в мире был предтечейИных, еще властительнейших сил:Он распахнул им дверь, и вот мы на порогеКлубящейся неимоверной ночиИ видим облики чудовищных теней,Не названных, не мыслимых, которымПоручено грядущее земли.

5 февраля 1922

Коктебель

ПАР

         Пар вился струйкою         Над первым очагом.Покамест вол тянул соху, а лошадь         Возила тяжести,         Он тщетно дребезжалПокрышкой котелка, шипел на камне,Чтоб обратить вниманье человека.

Лишь век назад хозяин догадалсяКотел, в котором тысячи вековВарился суп, поставить на колесаИ, вздев хомут, запрячь его в телегу.Пар выпер поршень, напружил рычаг,И паровоз, прерывисто дыша,         С усильем сдвинулся         И потащил по рельсамОгромный поезд клади и людей.

Так начался век Пара. Но покорныйЧугунный вол внезапно превратилсяВ прожорливого Минотавра:         Пар послалРабочих в копи — рыть руду и уголь,В болота — строить насыпи, в пустыни —         Прокладывать дороги;         Запер человекаВ застенки фабрик, в шахты под землей,Запачкал небо угольною сажей,         Луч солнца — копотью,         И придушил в туманахРасплесканное пламя городов.

Пар сократил пространство, сузил землю,Сжал океаны, вытянул пейзажВ однообразную раскрашенную         ЛентуХолмов, полей, деревьев и домов,Бегущих между проволок;            Замкнул         Просторы путнику,         Лишил ступни         Горячей ощупи         Неведомой дороги,Глаз — радости открытья новых далей,Ладони — посоха, и ноздри — ветра.

Дорога, ставшаяГрузоподъемностью,Пробегом, напряженьем,Кратчайшим расстояньем между точек,Ворвалась в город, проломила брешиИ просеки в священных лабиринтах,Рассекла толщи камня, превратилаПроулок, площадь, улицу — в канавыДля стока одичалых скоростей,Вверх на мосты загнала пешеходов,Прорыла крысьи ходы под рекоюИ вздернула подвесные пути.

Свист, грохот, лязг, движенье — заглушилиЖивую человеческую речь,Немыслимыми сделали молитву,Беседу, размышленье; превратилиЦаря вселенной в смазчика колес.

         Адам изваян был         По образцу Творца,Но паровой котел счел непристойной         Божественную наготу         И пересоздалПо своему подобью человека:Облек его в ливрею, без которойТот не имеет права появляться         В святилищах культуры,Он человеческому торсу придал         Подобие котла,         Украшенного клепками;На голову надел дымоотвод,Лоснящийся блестящей сажей;              Ноги         Стесал как два столба,         Просунул руки в трубы,Одежде запретил все краски, кромеОттенков грязи, копоти и дыма,И, вынув душу, вдунул людям пар.

8 февраля 1922