Французское наследство - Елена Дорош

Начиналось все неплохо. Бригада – как обычно, набранная из иностранного легиона – принялась за дело и работала четко по графику, но тут возник форс-мажор в виде сломанной ноги любимой тещи, и начальнику пришлось срочно отправиться в Адлер, прихватив домочадцев.

Ну а без пригляда какая ж работа!

Разумеется, уверял Серега, самому Савве делать ничего не придется. Нужен лишь стандартный контроль. Ну, типа пару раз на неделе заехать и посмотреть. Если потребуется, применить меры устрашения. Ничего энергозатратного!

Застигнутый врасплох Бехтерев согласился, тем более что уезжать из Питера в этот период не планировал. Однако по закону бесссмертной подлости буквально на следующий день его с головой накрыло делами, которые требовали постоянного присутствия на рабочем месте, и манкировать он был не вправе.

Звонить Кривошееву с просьбой найти замену было глупо – тому явно уже не до этого. Однако приступить к выполнению задания Савва собрался лишь на четвертый день после Серегиного отъезда.

Подъехать прямо к подъезду оказалось невозможно из-за преграждающей путь решетки. Найти место для парковки в старом центре, да еще в середине дня, – дело безнадежное по определению, посему пришлось вкривь и вкось приткнуться за два квартала и чесать потом до пункта назначения почти двадцать минут.

Ко всему прочему оказалось, что окаянная квартира находится на последнем этаже. Лифта, разумеется, не было и в помине.

Это окончательно вывело Савву из себя. До третьего этажа он обзывал себя лишь альтруистом и филантропом, но затем перешел на более крепкие словосочетания.

Однако самое интересное ждало его впереди.

В принципе, нечто похожее он предполагал. В самый разгар рабочего дня на объекте не наблюдалось ни одного человека. Ни единого. Кругом царила молчаливая разруха, глядя на которую Савва заключил, что рабочие испарились ровно через пять минут после того, как начальник отбыл на юга.

Постояв среди строительного мусора, с тоской глядя на пыльные стекла окон, Савва развернулся, чтобы покинуть юдоль скорби, но не успел.

Он даже не понял ничего. Лишь услышал – не почувствовал, а именно услышал – глухой стук чего-то обо что-то.

Он сидел в танке и не отрываясь смотрел на приборы. Даже сквозь закрытые шлемом уши слышал звук работающей машины и автоматически оценивал, насколько хорошо она себя чувствует. Кривошеев, толкнув в плечо, протянул бутылку с водой. Савва поднес ее к губам и отшатнулся. Вода отвратительно воняла нашатырем.

– Тише, не дергайтесь, пожалуйста, – тонким девчачьим голоском произнес Кривошеев, и Савва от недоумения открыл глаза.

Прямо над ним был белый потолок, а сбоку колыхалось что-то бледное и странное. Скосив глаза, он увидел чью-то физиономию и удивился, что она не похожа на Серегину заросшую щетиной харю.

– Вы как? Живы вообще? – еле слышно спросил неизвестный, нагнувшись к нему.

Он всмотрелся в маленькое, совершенно серое лицо.

– Ты кто? – просипел Савва и, подняв руку, потрогал лоб.

Тот отозвался болью.

Ему что-то ответили, но он расслышал лишь слово «шум» и разозлился.

– Шум? Шум у меня в голове такой, что даже если я тебя сейчас придушу, то воплей твоих не услышу, – проскрипел он и сел.

Изображение несколько секунд было нечетким, но Савва напрягся и сфокусировал взгляд.

Перед ним сидела бледная девица, сжимая в руке пузырек с нашатырным спиртом. Волосы бесцветными сосульками висят по бокам. Глаза вполлица и рот скобочкой. Видно, реветь собралась.

– Ты чего тут делаешь? – спросил Савва, прислушиваясь к звону в голове и решая, есть сотрясение или нет.

– А вы чего? – ответила девица и поставила пузырек на пол.

Савва огляделся. Как она вообще сюда попала? Входную дверь он за собой точно закрыл.

– Я не понял, ты кто? – снова попытался вступить в диалог Бехтерев.

– А вы сами-то чего тут делаете?

«Снова-здорово! Так они далеко не уедут», – подумал Савва и попытался встать. Удалось. Он доковылял до окна и прислонился к подоконнику. Классно все же его приложили. А, кстати, кто и чем?

Он уставился на бледную девицу с сомнением. Эта, что ли? С какой стати?

Девица между тем тоже поднялась и отошла к двери.

Савва усмехнулся:

– Не бойся. Солдат ребенка не обидит. Одного не пойму: за что ты меня шандарахнула?

Находясь на безопасном, по ее мнению, расстоянии, девица несколько оправилась от испуга.

– А вы зачем к нам залезли? Обокрасть?

Господи ты боже мой! Так она аборигенка! Ну, спросила бы! Чего сразу по башке колотить!

Савва немедленно включил «вежливого человека»:

– Я пришел сюда по просьбе моего друга Сергея Кривошеева. Проверить, как идут работы на объекте. Он был вынужден срочно уехать, оставил мне инструкции и ключи от квартиры. К сожалению, Сергей забыл предупредить, что в квартире живут. Иначе я сначала позвонил бы.

– Ааа… – протянула девица, и ее плечи облегченно опустились.

Желая закрепить достигнутое взаимопонимание, Савва снова поинтересовался именем аборигенки.

– Яна Шум, – представилась девица.

Так Шум – это фамилия? А он-то думал…

– Савва Ильич Бехтерев. А можно поинтересоваться, чем вы меня… стукнули?

Яна Шум бросила на него быстрый взгляд и кивнула в сторону сложенных стопкой коробок с обоями, на вершине которых возлежал массивный дубовый подсвечник.

– Объемистый, – прокомментировал Савва.

– И увесистый, – поддержала Яна.

Не зная, смеяться ему или плакать, Савва уселся на пол и затребовал у хозяйки стакан воды. Та стремглав побежала в кухню, принесла бутылку минералки и блистер с таблетками.

– Болеутоляющее выпейте, пожалуйста, – жалобно проблеяла она.

– Не поможет, – сказал Савва и закинул в рот три штуки.

Девица Шум снова выдохнула и, не глядя, уселась на заляпанную краской табуретку. Савва хотел предупредить, но передумал. Маленькая, а все-таки месть.

Вместо этого, стараясь не прислушиваться к шуму в ушах, он завел светскую беседу:

– Так вы профессорская дочка?

– С чего вы взяли?

– Серега сказал, что квартира профессора.

– Так и есть, только профессором был дедушка. Он здесь родился. Папа бизнесмен вообще-то. Когда мы сюда переехали, купили соседнюю квартиру. Поэтому получилось много комнат.

– И сколько вас тут живет?

– Трое. Папа планировал, что детей у них с мамой будет много, а родилась я одна.

– Зато аукаться можно. Перекрикиваться. Как в лесу.

– Можно, но не с кем. У отца бизнес в Китае. Ему подолгу там жить приходится. Маме его не бросить. Вот и сейчас они там. Даже не знаю, когда вернутся.

– А дочку оставили квартиру сторожить? Здорово у вас получается, честное слово.

– Да нет. Просто у меня учеба, занятия.

Она спохватилась:

– Простите меня, пожалуйста. Я испугалась ужасно, поэтому и залепила вам со всей дури.

– Ну почему же с дури?