А затем она исчезла - Клэр Дуглас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не могу сдержать улыбку; заставляю себя отвернуться к компьютеру и снова перечитываю текст.
Неужели это моя Хизер?
Тилби – маленький городок. Я выросла в нем и всех знаю. Эта Хизер Андервуд, похоже, того же возраста, что и Хизер, с которой я ходила в школу. В течение двух лет мы были практически неразлучны и считались лучшими подругами, но после выпускного больше не виделись. Насколько я помню, в Тилби был только один кемпинг, и он принадлежал семье Пауэлл, в которой и росла моя Хизер. Да, сейчас фамилия может быть другая, однако совпадение слишком очевидное. Хотя все может быть. Хизер – довольно распространенное имя. Я отлистываю назад блокнот, пытаясь расшифровать сделанные впопыхах записи. Рутгоу подтвердил, что после убийства двух человек Хизер Андервуд вернулась в кемпинг, где она живет с мужем и маленьким сыном, и попыталась покончить с собой.
Моя Хизер всегда хотела уехать из Тилби. Неужели спустя столько времени она все еще живет по тому же адресу?
– Что, никак не закончишь, Джесс?
Тед буквально навис надо мной. В его дыхании чувствуется запах кофе и сигарет с легким ароматом ментола. Он проводит рукой по бороде такого же желтоватого цвета, что и волосы.
– Вот-вот собираюсь отправить.
– Хорошо. – Он впивается глазами в экран. – Ты ведь здесь ходила в школу?
– Да. – Не помню, чтобы рассказывала ему об этом; впрочем, школа в Тилби упоминается в моем резюме, а Тед – настоящая ищейка.
– Вы с ней примерно одного возраста, не так ли? Ты знала эту девушку?
Я перевожу дыхание.
– Вообще-то, не уверена. Я дружила с одной Хизер, но…
Хизер, которую я знала, на такое не способна. Она была милой, тихой и доброй; всегда заботилась о других. Как-то в местной лавке мы столкнулись с пожилой дамой, которая напрочь забыла свой адрес – деменция. Так вот, Хизер проводила ее. А как-то она утащила из дома теплые одеяла, чтобы отдать их бездомному, прятавшемуся от холода в подземном переходе. Она была вежливой и воспитанной, не забывала сказать «спасибо» водителю автобуса или продавцу в магазине. В отличие от меня: мне бы поскорее запихнуть в рот шоколадку прямо у кассы, выпрыгнуть из автобуса и умчаться по делам…
Однако у Хизер была и другая сторона. Помню, как во время нашей последней встречи ее зеленые глаза вдруг сверкнули, и она яростно стиснула кулаки. Это был единственный раз, когда я видела ее разгневанной. Как я испугалась от такой внезапной перемены: все равно что гладишь тихую, спокойную лошадь, и вдруг та начинает пятиться и отчаянно брыкаться… Но тогда наша дружба подходила к концу, все пошло наперекосяк, и Хизер была зла на весь мир. Особенно на меня. И ее можно было понять.
В последние годы я старалась не думать о Хизер, теперь же ее образ всплывает из глубин памяти, как отражение в воде, – постепенно становясь все более четким и объемным. Вот она, одетая в длинную юбку и «мартенсы»[3], кружится на лужайке, напевая песню «Шарлотта порой»[4]; на руке звенят многочисленные браслеты. А вот она скачет на своем маленьком черном пони по кличке Лаки, ее длинные темные волосы каскадом ниспадают по спине…
Я делаю глубокий вдох – срочно нужна сигарета.
Тут над самым моим ухом раздается чавкающий звук, и я понимаю, что Тед все еще стоит рядом.
– Давай-ка выдвигайся в Тилби, – говорит он с характерным акцентом уроженца Эссекса. Тед уже много лет живет в Бристоле, но так и не смог перенять местный выговор. Более того, когда выпьет, любит поиздеваться над моим произношением. – Возьми с собой Джека. Проверьте, та ли это Хизер, с которой ты училась в школе. Она без сознания, поэтому полиция пока не может предъявить ей обвинение.
Читаю между строк: «И пока они этого не сделают, мы можем печатать все, что нам заблагорассудится».
Тед нечасто демонстрирует какие-либо эмоции, кроме ворчливого раздражения. Правда, после двух кружек пива у него случаются проблески юмора – так из тяжелых туч порой бьет лучик солнечного света. Бо́льшую часть времени у него на лице выражение озабоченности; когда он не курит и не пьет кофе, то яростно нажевывает жвачку. Но сейчас его маленькие голубые глазки сияют от восторга, похожего на тот, который появляется на морде питбуля при виде куска сырого мяса.
– Даже если это не та Хизер, которую ты знала, твое место сейчас там. Пообщайся с ее друзьями, родственниками. Опроси всех, кого сможешь. Опиши покрасочнее местечко, где она стрелялась. Ну, сама знаешь.
Да, знаю – я на этом собаку съела. Вот только раньше, когда я работала в Лондоне, ни с одним моим знакомым такого не случалось. А теперь, если это моя старая подруга… Я качаю головой, не позволяя мыслям увести меня далеко в сторону. Мне предстоит выполнить свою работу.
Встаю и снимаю со спинки стула дубленку. Тяжелая и теплая, она спасает от холода при скверной погоде и плохо работающем отоплении. Я купила ее в благотворительном магазине на Парк-стрит, где обычно покупаю себе одежду. Она светло-коричневого цвета, с мохнатыми кремовыми манжетами и воротником. Джек все еще разговаривает по телефону, поэтому я пишу ему на клочке бумаги, что буду ждать на улице.
– Хорошее пальто, Джесс, – окликает меня наш администратор Сью, когда я прохожу мимо. Ей пятьдесят с хвостиком, у нее серебристые волосы и яркие смешливые глаза. Она похожа на милую тетушку – всегда называет меня «девочкой», расспрашивает о личной жизни и моем парне, как бы вместе со мной проживая «мою молодость». Хотя какая уж тут молодость – мне тридцать один, и бывают дни, когда я чувствую себя очень старой и очень, очень усталой. Как сегодня, например.
– Спасибо. Купила на распродаже, – бросаю я в ответ. Еще не выйдя из редакции, достаю из кармана сигарету.
– И мне нравится твоя новая челка, – добавляет Сью.
Я тут же непроизвольно дотрагиваюсь до волос: челка сделала мою стрижку более женственной, а платиновый блонд подчеркнул шоколадный цвет глаз.
– Очень в духе Дебби Харри[5].
Я отмахиваюсь от комплимента, но втайне довольна.
