Отвечаю за возраст - Эльвира Бочкова

Ты да я!.. А поэму о белой рубашке

О твоей – мне писать, не жалея при этом страниц.

Написать о тебе не стихи, а поэму,

Не чураясь ни слёз, ни длиннот!

Но закрыла навек неизбывную тему:

Нет тебя – и другой поворот

Предлагают стихи, – не о жизни, – о смерти.

Приближаюсь к погосту без боли: «Встречай!»

Ты сказал: «На могиле гвоздики не сейте –

Пусть растёт и цветёт иван-чай!»

…Видишь, старюсь одна. Жаль, что явно седею…

И в беде ты меня не покинь!

Ни гвоздики, ни даже тюльпаны не сею:

Сеет жизнь иван-чай да… полынь.

перестроился

Всяк хорош лишь на собственном месте.

Зá ночь дождь отдолдонил по жести –

Утомился и чуть ли не спит.

Не настолько я духом упала,

Чтобы в луже дождя утопала:

До чего ж восхитительный вид

На сосну, на которую дятел

Ни единого «тук!» не потратил –

На столбе за сосною засел,

Посылает сигналы-морзянку:

«Попытайтесь понять спозаранку –

Будет солнечен день или сер?»

…Стукнет клювом в фарфоровый ролик –

Вот бы тут и смеяться до колик,

Но смеяться над старостью грех,

Ибо дятлу сей столб с проводами

Ближе мамы, а дятловой маме

Был сосновый настой для утех.

Старый дятел на новое падок:

Электрический столб – очень гладок

И к тому же маняще блестящ.

Стукнет дятел: «Тук-тук!» по фарфору –

Зазвенит вся округа…

…И впору

В ухе ватой обкладывать хрящ.

* * *

За разруху войну не простила.

И того не простила себе,

Что неюная глупая сила

Наследила в предсмертной судьбе.

Снисхожденья к себе не достойна:

Силюсь в землю печаль закопать

Да и веру, что жизнь обескровлена

Тем, что ей только радость под стать.

И едва ли смогу я увидеть

И понять, что сегодня почём.

Тать вдову попытался обидеть,

Оттолкнуть от кормушки плечом?!

Я не здесь – и меня не заденешь

Даже глянцем развратных газет,

Где бесценны лишь залежи денег,

Где бесценен лишь акций пакет.

Весь в венках, весь в июньских ромашках,

Сорок первый (двухтысячный?!) год,

Как ты без вести всуе пропавших

Провожаешь в последний поход?

болит, где сердце…

1

Тружусь не зря, хотя душа

в ночи

Июньской, но – с морозцем, онемела.

Не разожгу огня в её печи:

Болит – где сердце – то есть точно слева.

Боли, боли!.. Не вылечить – и всё!

Опять на хищных в жизни нет управы.

«Разрушим мир, от вымерших спасём!» –

Кричат рептилий дикие оравы.

Какой июнь мог выдержать?!

И вот –

Вовсю зовёт на жадных к жизни стужу,

Чтобы взяла за «жабры», в оборот,

Чтоб вывернула алчность их наружу.

2

…Оберегла себя от разоренья

Наивная, как детский смех, душа?

Не пощадит, пожалуй, и терпенья,

В закатный час мгновенья вороша.

Пусть будет так, как будет!..

И, как будто

Взрослея, хоть не хочется,

теперь

Она лишится крова и уюта

И выйдет потихонечку за дверь.

А здесь – голодный ветер на свободе

Готов за мзду чуть-чуть повременить:

В подпольях у соседей колобродит,

Не сносит крыш – их нечем будет крыть.

Всё продано, разграблено своими,

Унесено за дальние моря.

…Дрова – и те распроданы сырыми,

А на сучках – от татей чешуя.

3

Засмеюсь – и уйду от июня:

Насылай, насылай холода!

Не хочу, чтобы зноя певунья

Возвращалась из рая сюда.

Пусть поёт себе в зарослях-кущах,

Пусть не знает ознобной тоски

По хорошим, – для зависти лучших, –

Зависть снегом им кроет виски.

Пусть обманется злобная зависть

И с певуньей споёт заодно:

Всё о том же, что – вёдро на завязь!..

…И в сирени откроет окно.

* * *

Хорошо, что сама не пристала

К этой пристани, что вдалеке.

Я о ней ничего не сказала,

Чтобы мыслям прожить налегке.

Где же пристань, которая снится?

Как живая, стоит на плаву…

…Перевёрнута жизнь, как страница,

Заключившая в книге главу.

Будто не было горя в России,

Будто не было с тромбами вен,

Будто детские ноги босые

Погрузились в песок до колен,

И стоит эта белая пристань,

Отпуская отважный корабль

В день, что верой в бессмертье неистов,

А надеждой на якорь ослаб.

октябрьское утро

…Вчера кровав,

Мой старый двор сегодня

Одет в одежды белые с утра.

Моя зима – с морозом ветра сводня,

А вот сейчас – как белый день, бела.

Спасибо ей, что не пустила солнце

В моё окно, когда завесу штор

Я отвела, – и утро задаётся

Вопросами о поиске опор.

Ну обопрись на истинное дело –

И не кляни ты рифмы, что – мои!

…Пустить тепло в мой дом не захотело,

Так двор в багряных листьях обели!

* * *

Сиротский снег к земле угрюмой жался,

А ветру было – веришь? – всё равно.

Мой белый день с безлюдья начинался,

А обезлюдел он давным-давно.

А ветер спал, храпя под одеялом,

Там, на песке, на берегу морском.

Ума волне опять не доставало

Коснуться ветра гребнем-хохолком.

Как будто море в силу пониманья

Того, что ветер выбрал свой ночлег

Под небом бесконфликтным мирозданья,

Покой копило весь двадцатый век.

* * *

Если хочешь, живи

В перестроечной злой круговерти,

Что снегами тебя

Завалить, обезличить грозит.

Ни о чём не тужи,

Ни минуты не думай о смерти

И, неближних любя,

Обживай птичье слово «транзит».

Переезд, перелёт

В неопознанный день

Из былого…

Золотился с утра –

Покраснеет к закату откос.

И кукушка

Без нот

Прокукует знакомое слово,

Но не примет никто

Это вещее слово всерьёз.

И – начнётся игра

Взрослых с детками в детские прятки.

«Рыжик», прячась за кочку,

«Белёсому» крикнет «ку-ку!»

…И на джинсах – не брат –

«Третий лишний» поставит заплатки

В чужеземных морях…

Но и дόлжно так жить моряку.

Возвращение

Так тихо, что даже

Едва ли уже понимаешь,

В какое ты время

Глядишь, словно в чистую воду.

Там плавают рыбы,

А ил – если вверх поднимаешь! –

То валишь на ветер,

Озлившийся, выдавший броды.

Приди же в себя!..

И пойми, что не только сегодня

Был полдень такой,

О котором полжизни мечтала.

И с пристани в старое

Спущены новые сходни,

И снова досόчки

Волна языком облизала.

Сойди на песок –

Пусть набьётся тебе в босоножки,

А вытряхнешь после,

Поднявшись в былое, по круче –

По круче, где кроются рáкушки-крошки,

И запах с лугов столь тяжёл:

Над водой не летучий.

* * *

Ах, если б в жизни выдался денёк,

Который не в стихах поведал б марту

О том, что мир разительно поблёк,

Готовясь к победительному старту,

Довольствуясь посадкой трын-травы, –

То, полк сельчан уставших утешая,

Росла б она – опять не зная края! –

На отведённом ей клочке…

…Увы,

Ползёт асфальт на нежный пятачок

И языком большим посадку лижет,

Как соль с ладони вежливый бычок,

Прибывший в День России из Парижа,

Чтоб на земле родителей своих

Заброшенной за годы перестройки! –

Увидеть то, что только корни стойки,

Что соль беды не погубила их.

* * *

Убежать бы от лет, да куда там!

Тащишь жизнь, как пустую суму.

…Снег истаял в течение марта,

Но живёт, в сердце вырастив тьму,

Ах, зима, твоя роль не окончена!

Словно главная в пьесе строка

Так внезапно пером скособочена, –

Состоялась, но только слегка.

Я открою немытую форточку,

Буду солнце по капле впускать

На забытую юностью кофточку,

Чтобы в солнце её полоскать.

На слепую плесну половицу,

Чтоб ворчанье умаслить её,

В пух и прах разодеть, как девицу,

В золотого свеченья шитьё.

* * *

Дожди бушуют! –

Они причастны

К звериной шкуре

Стихии властной.

…Власть – над веками? –

Над кратким мигам.

А капле –

Камень

Не стал великим.

А капля –

Камень,

Как сердце, точит…

Прижаться к раме

Щекой – не хочет:

И вправду ищет

Успокоенья,

Круша жилище,

Где скрылось время?

* * *

Небесные хляби разверзлись,

А слёзы иссякли.

Но солнцем,

Безумствуя, бредит больная душа.

…Дождливый сентябрь,

Всё своё ты отдашь мне до капли! –