Зоя. Том второй (СИ) - Приходько Анна

Всю ночь Янеку снилась Зоя. Она смотрела на него строго, а потом отдалялась медленно, а Янек был словно прикован. Не мог сделать ни один шаг, чтобы дойти до неё. Зоя не исчезала, Янеку казалось, что может дотянуться до неё рукой, тянул, но не мог коснуться и всё время шептал: «Прости, прости, прости…»

На следующий день за Янеком пришла сама Карина и сказала, что работа в её кабинете начнётся с утра. Увидев Карину, Янеку вдруг захотелось обнять её. Не понимал, что с ним происходит. Но когда она положила руки ему на плечи, Янек уже без приказа начал расстёгивать пуговицы её рубашки.

Карина ликовала. Смотрела на Умарова смеющимися глазами, а он выглядел как безумный.

Всё в голове Янека перемешалось. Вечером мысленно просил прощения у Зои. Днём сходил с ума от поцелуев Карины. Стал каким-то обозлённым. На него теперь все смотрели косо, никто почти не разговаривал, некоторые даже не здоровались.

А когда в марте 1916 года Карина сообщила, что беременна, Янек словно очнулся. Несколько дней ходил сам не свой. Зоя перестала ему сниться, но от одной мысли о жене сходил с ума и желал сейчас только встречи с ней. А Карина стала противна. Янек смотрел на неё и не понимал, как мог так поступить.

Ссыльный Богомолов, который иногда давал задания вместо Карины, подошёл как-то к Янеку и сказал:

– Ты же не любишь её, оставь. Мне осталось недолго тут, я заберу её с собой. Люблю я её. И ребёнка полюблю, мне всё равно, что он твой, главное, что она будет его матерью.

– Да забирай, – согласился Янек, – только она с тобой никуда не пойдёт.

– Пойдёт, – уверенно сказал Богомолов, – я её украду. Знаю я твоё настоящее имя, если не отстанешь, расскажу ей. Освобожусь раньше, и всё равно она будет моей. Так что, Янек Левандовски, думай.

У Янека всё похолодело внутри.

«Кто, – думал он, – кто мог узнать меня тут?»

Мысли начали путаться, стало страшно за Зою. Страшно оттого, что у Карины будет возможность написать в Ростов.

«И что будет тогда с Зоей? – сердце Янека сжималось от боли. – А вдруг она уже вышла замуж?»

От этой мысли в глазах у Янека потемнело.

«Вдруг, вдруг, – твердил какой-то голос в его голове, – её любит и целует теперь другой, как тебя целовала Карина? Что же ты наделал?»

Этот незнакомый голос гудел в голове. Отрывисто произносил: «Вдруг, вдруг, вдруг…»

Янек схватился за голову, со всей силы сжал виски. Пошатнулся.

Почувствовал, как Богомолов подхватил его и посадил на стул.

– Кто рассказал обо мне? – спросил Янек, немного успокоившись.

– Я выдавать никого не собираюсь, – ответил Богомолов. – Мне это стоило больших трудов. Судя по твоей реакции, информация верна. Так что, Янек-Шагит Левандовски-Умаров, думай. У тебя есть немного времени. Ты можешь работать с ней сколько влезет, но не трогай её больше. Я всё равно об этом узна́ю. Твои глаза тебя же и выдадут.

Как Карина ни пыталась соблазнить Янека, больше у неё ничего не выходило. Она злилась на него, обещала вернуть обратно санитаром в больницу, но Янек этого не боялся. Продолжал шить, кроить, ремонтировать швейные машинки.

Богомолов больше не подходил к нему, но Янек всё время ловил на себе его взгляд.

Когда у Карины начал расти живот, Янек вспоминал беременную Зою. Не знал, как ему относиться к малышу, который жил сейчас в Карине. У Янека не было к нему никаких чувств. Видел, что растёт живот, несколько раз Карина прикладывала к животу руку Янека, и тот чувствовал, как шевелится его ребёнок.

Карина уволилась в июле 1916 года. Перестала работать неожиданно, сказала, что тяжело целый день быть на ногах. Каждую неделю передавала Янеку записки. Он читал их без особого удовольствия, отвечал редко.

В ноябре написала, что у неё родился сын. Это как раз совпало с освобождением Богомолова. После сообщения о рождении ребёнка письма от Карины перестали приходить. Янек думал, что Богомолов всё-таки увёз её с собой. И мысленно радовался этому. А в январе 1917 года Янеку передали письмо. Оно было написано другим почерком.

В нём сообщалось, что Карина умерла в декабре 1916 года через месяц после рождения сына. Женщина, написавшая письмо, представилась близкой подругой и оставила адрес, по которому Шагит Умаров может навестить своего ребёнка.

Янек перечитывал письмо несколько раз. И с каждым прочтением его сердце стучало всё сильнее и сильнее. После работы беззвучно плакал, лёжа на своей койке. Не мог понять, жаль ли ему Карину. Но пообещал себе забрать сына, если что-то изменится, и он станет свободным.

Глава 5

Николай наблюдал за детьми Таисии, и где-то глубоко внутри у него ныло. И эту ноющую боль долго не мог заглушить. Евгения вроде бы успокоилась, но иногда её охватывала тоска. Да такая сильная, что она не могла выплакать всё, что мучило её изнутри. Ревновала Николая к детям Лорана и уже даже к Зоиным детям.

Когда Николай приходил с работы, все бежали его встречать кроме Прохора. И это беспокоило Женю. Она не раз говорила Коле, что ему нужно подходить сначала к родному сыну, а потом уже с остальными возиться. Николай делал так по совету жены, но Прохор, только завидев отца, сразу же прятал свои руки и убегал. А потом вообще стал кричать ночами.

Отношения между Зоей и Женей стали слегка натянутыми. Зоя чувствовала это, пыталась поговорить с подругой. Та поначалу отмалчивалась, а потом сказала, что ей надоел это детский шум и гам, и из-за такой большой толпы Прохор не может пообщаться с родным отцом. Предложила Зое переехать в дом деда со своими детьми и детьми Лорана.

– Не могу больше на них смотреть, мне кажется, что через детей на Николая смотрит Таисия, он совсем другой становится при виде их. Не хочу, чтобы Коля думал о ней, не хочу, чтобы кто-то напоминал ему о том, что было. Зоя, прошу тебя, забери их. Я хотя бы какое-то время побуду без них.

Зоя всё понимала, и быстро собрав вещи, переехала в соседний дом. Николай узнал об этом вечером, когда вернулся с работы и заметил, что в доме пусто. Удивился, решил сходить в соседний дом, все оказались там.

Женя была на работе, и в этот день Зоя смотрела за детьми.

Николай и Зоя долго разговаривали. Соломин извинялся за то, что Зое пришлось взять на себя опеку над детьми Лорана. Ведь это Николай должен был до выздоровления их отца взять на себя заботу.

Но Зоя уверила его, что ни на кого не обижается, и помощь, которую ей оказала Евгения, неоценима.

Николай попытался забрать домой Прохора, но тот спрятался, как только увидел отца, и не захотел идти с ним.

– Не обижайся на него, Коля, – сказала Зоя. – Всё пройдёт.

– Пройдёт, пройдёт, – отвечал Николай и ушёл домой без Прохора.

А Евгения вернувшись закатила ему скандал, ругалась, что тот до сих пор не забрал сына.

Когда Зоя уходила на работу, со всеми детьми оставалась Евгения. И вот однажды Злата рассказала ей, что тётя Женя выгнала детей Лорана на улицу, заперла дверь и не пускала их до вечера. Иван и Степан сидели на пороге. А Злата боялась, что они уйдут и потеряются.

Зоино сердце сжалось от слов дочери. Она решила поговорить с подругой, но та всё отрицала, а в следующий раз наказала Злату. Зоина дочь вместе с детьми Лорана с утра до вечера сидела на крыльце. Перед самым приходом Зои, Евгения запускала детей домой, кормила их, переодевала, если те мокли под дождём.

И Зоя перестала ходить на работу. Оставлять детей под присмотром подруги больше не хотела. Объяснила всё Парамонову, тот посочувствовал и предложил отдельно от семьи Николая получать помощь в виде продуктов.

Отношения подруг резко изменились. Евгения перестала приводить Прохора, Зоя не знала, кто за ним присматривает, когда родители на работе. Да и Николай перестал захаживать. Всё это тревожило Зою. Но лезть в чужую семью она не стала. И всё же не понимала, как на Женю могли повлиять маленькие дети Лорана.