Стихотворения - Николай Рубцов

1962

Элегия

Брату Алику

Стукнул по карману – не звенит.Стукнул по другому – не слыхать.В тихий свой, таинственный зенитПолетели мысли отдыхать.

Но очнусь и выйду за порогИ пойду на ветер, на откосО печали пройденных дорогШелестеть остатками волос.

Память отбивается от рук,Молодость уходит из-под ног,Солнышко описывает круг —Жизненный отсчитывает срок.

Стукну по карману – не звенит.Стукну по другому – не слыхать.Если только буду знаменит,То поеду в Ялту отдыхать…

Март 1962

Фиалки

Я в фуфаечке грязнойШел по насыпи мола,Вдруг тоскливо и страстноСтала звать радиола:– Купите фиалки!Вот фиалки лесные!Купите фиалки!Они словно живые!…Как я рвался на море!Бросил дом безрассудноИ в моряцкой контореВсе просился на судно.Умолял, караулил…Но нетрезвые, с кренцем,Моряки хохотнулиИ назвали младенцем…

Так зачем мою душуТак волна волновала,Посылая на сушуБрызги сильного шквала?Кроме моря и неба,Кроме мокрого мола,Надо хлеба мне, хлеба!Замолчи, радиола…Сел я в белый автобус,В белый, теплый, хороший, —Там вертелась, как глобус,Голова контролерши.

Назвала хулиганом,Назвала меня фруктом…Как все это погано!Эх! Кондуктор, кондуктор…Ты не требуй билета,Увези на толкучку,Я, как маме, за этоПоцелую вам ручку!

Вот хожу я, где ругань,Где торговля по кругу,Где толкают друг другаИ толкают друг другу,Рвут за каждую гайкуРусский, немец, эстонец…

О!.. Купите фуфайку.Я отдам за червонец…

Мы будем свободны, как птицы…

– Мы будемсвободны,как птицы, —ты шепчешьи смотришь с тоской,как тянутся птиц вереницынад морем,над бурей морской…И стало мне жаль отчего-то,что сам я люблюи любим…Ты – птица иного полета…Куда ж мыс тобойполетим?!

Март 1962

Бывало, вырядимся с шиком…

Бывало, вырядимся с шикомВ костюмы, в шляпы – и айда!Любой красотке с гордым ликомСмотреть на нас приятно, да!

Вина веселенький бочонок,Как чудо, сразу окружен,Мы пьем за ласковых девчонок,А кто постарше, те – за жен!

Ах, сколько их в кустах и в дюнах,У белых мраморных колоннМужчин, взволнованных и юных,А сколько женщин! Миллион!

У всех дворцов, у всех избушекКишит портовый праздный люд!Гремит оркестр! Палят из пушек —Дают над городом салют!

Март 1962

Репортаж

К мужику микрофон подносят.Тянут слово из мужика.Рассказать о работе просят —В свете новых решений ЦэКа.

Мужикунепривычно трёкать,Вздох срывается с языка.Нежно взяли его за локоть:Тянутсловоиз мужика!..

Апрель 1962

МУМ

(Марш Уходящей Молодости)

Стукнул по карману – не звенит:как воздух.Стукнул по другому – не слыхать.Как в первом…В коммунизм – таинственный зенит —как в космос —полетели мысли отдыхать,как птички.Но очнусь и выйду за порог,как олух.И пойду на ветер, на откос,как бабка,о печали пройденных дорог,как урка,шелестеть остатками волос,как фраер…Память отбивается от рук,как дура.

Молодость уходит из-под ног,как бочка.

Солнышко описывает круг,как сука, —жизненный отсчитывает срок…Как падла!

Апрель 1962

Портовая ночь

Старпомы ждутсвоих матросов.Морской жаргон с борта на бортЛетит, пугая альбатросов,И оглашен гудками порт.

Иду! А как же? Дисциплина!Оставив женщин и ночлег,Иду походкой гражданинаИ ртом ловлю роскошный снег.

И выколачиваю звукиИз веток, тронутых ледком,Дышу на зябнущие руки,Дышу свободно и легко.

Никем по свету не гонимый,Я в этот порт явился самВ своей любви необъяснимойК полночным северным судам[47].

Вот бледнолицая девицаБез выраженья на лице,Как замерзающая птица,Сидит зачем-то на крыльце.

– Матрос! – кричит. —Чего не спится?Куда торопишься? Постой!– Пардон! – кричу. —Иду трудиться!Болтать мне некогда с тобой!

Март 1962

Долина детства

Мрачный мастерстрашного тарана,до чего ж он все же нерадив!…После дива сельского бараная открыл немало разных див.

Нахлобучив мичманку на брови,шел в театр, в контору, на причал…Стал теперь мудрее и суровейи себя отравой накачал…

Но моя родимая землицанадо мной удерживает власть.Память возвращается, как птица, —в то гнездо, в котором родилась.

И вокруг долины той любимой,полной света вечных звезд Руси,жизнь моя вращается незримо,как Земля вокруг своей оси!

9 июля 1962

На плацу

(Шутка)

Я марширую на плацу.А снег стегает по лицу!

Я так хочу иметь успех!Я марширую лучше всех!

Довольны мною все кругом!Доволен мичман и старпом!

И даже – видно по глазам —Главнокомандующий сам!

9 июля 1962

В гостях

Глебу Горбовскому

Трущобный двор. Фигура на углу.Мерещится, что это Достоевский.И желтый свет в окне без занавескиГорит, но не рассеивает мглу.Гранитным громом грянуло с небес!В трущобный двор ворвался ветер резкий,И видел я, как вздрогнул Достоевский,Как тяжело ссутулился, исчез…

Не может быть, чтоб это был не он!Как без него представить эти тени,И желтый свет, и грязные ступени,И гром, и стены с четырех сторон!

Я продолжаю верить в этот бред,Когда в свое притонное жилищеПо коридору в страшной темнотище,Отдав поклон, ведет меня поэт…

Куда меня, беднягу, занесло!Таких картин вы сроду не видали.Такие сны над вами не витали,И да минует вас такое зло!

…Поэт, как волк, напьется натощак.И неподвижно, словно на портрете,Все тяжелей сидит на табуретеИ все молчит, не двигаясь никак.

А перед ним, кому-то подражаяИ суетясь, как все, по городам,Сидит и курит женщина чужая…– Ах, почему вы курите, мадам! —Он говорит, что все уходит прочь,И всякий путь оплакивает ветер,Что странный бред, похожий на медведя,Его опять преследовал всю ночь,Он говорит, что мы одних кровей,И на меня указывает пальцем,А мне неловко выглядеть страдальцем,И я смеюсь, чтоб выглядеть живей.И думал я: «Какой же ты поэт,Когда среди бессмысленного пира

Слышна все реже гаснущая лира,И странный шум ей слышится в ответ?..»Но все они опутаны всерьезКакой-то общей нервною системой:Случайный крик, раздавшись над богемой,Доводит всех до крика и до слез!И все торчит.В дверях торчит сосед.Торчат за ним разбуженные тетки,Торчат слова,Торчит бутылка водки,Торчит в окне бессмысленный рассвет!Опять стекло оконное в дожде,Опять туманом тянет и ознобом…

Когда толпа потянется за гробом,Ведь кто-то скажет: «Он сгорел… в труде».

9 июля 1962

Стоит жара

Стоит жара. Летают мухи.Под знойным небом чахнет сад.У церкви сонные старухиТолкутся, бредят, верещат.

Смотрю угрюмо на калеку,Соображаю, как же так —Я дать не в силах человекуЕму положенный пятак?

И как же так, что я все режеВолнуюсь, плачу и люблю?Как будто сам я тоже сплюИ в этом сне тревожно брежу…

1962

Памятный случай

В детстве я любил ходить пешком.У меня не уставали ноги.Помню, как однажды с вещмешкомВесело шагал я по дороге.

По дорогам даже в поздний часЯ всегда ходил без опасенья,С бодрым настроеньем в этот разЯ спешил в далекое селенье…

Но внезапно ветер налетел!Сразу тьма сгустилась! Страшно стало!Хмурый лес качался и шумел,И дорогу снегом заметало!

Вижу: что-то черное вдалиСквозь метель маячит… Нет, не елки!Ноги будто к месту приросли!В голове мелькнуло: «Волки, волки!..»

Волки мне мерещились не разВ обгоревших пнях. Один, без друга,Я дрожал от страха, но тотчасШел вперед, опомнясь от испуга.

Шел я, спотыкаясь, а метель,Мне сугроб под ноги наметая,То вдруг: «У-у-у!» – кричала в темноте,То вдруг: «А-а-а!» – кричала, как живая!

…После все утихло. Рассвело.Свет зари скользил по белым склонам.Я пришел, измученный, в село.И друзья спросили удивленно:

– Что случилось? Ты не заболел?– Ничего, – ответил я устало. —Просто лес качался и шумел,И дорогу снегом заметало…

1962