Пределы неоднозначности - Мария Введенская

Было четыре утра, и просветлевшее еще на тон небо больше не пряталось за могучими кронами, потому что деревья были вырублены, открывая достаточно места для притаившегося поселения. Розового стало больше, и он постепенно набирал интенсивность, обещая в скором приблизиться к алому. Еще чуть-чуть и из-за горизонта покажется узкая полоска солнечного диска. И тогда начнется новый день – совсем другой во всех смыслах. Новая жизнь.

Она вымученно волочила свой маленький чемодан, словно тот весил пару десятков килограмм, и всерьёз думала, что не осилит путь до отеля. В голове царил кавардак, но разбирать его лучше после сна, когда всё покажется, несомненно, проще, яснее, чище.

Но сначала спать… – подумала Чарли, едва выдерживая на своих плечах всю эту тяжесть абсолютно безумного дня. Самого безумного дня в ее жизни. – Сначала спать.

Пределы

Дорога чуть змеилась, словно по застывшим волнам, огибая и балансируя, но, несмотря на это, Чарли прекрасно видела скучное трехэтажное белое здание простой прямоугольной формы в конце этой дороги. Всё так, как сказал Кай. Остается надеяться, что её примут с распростертыми объятиями, а не заставят сидеть в лобби, выясняя, кто она и откуда. А может правительство укрывает здесь свидетелей, давших показания против опасных преступников? – подумала Чарли.

Когда она проходила мимо дома с красной крышей под номером пятнадцать, заметила пса, который вышел из маленькой дверцы для домашних животных, чтобы справить нужду. Вот и первый житель… – подумала Чарли, пытаясь определить породу – пёс представлял собой помесь сеттера и лабрадора и был коричневого с рыжиной цвета, который лоснился на утреннем солнце. Он заметил Чарли, поведя носом, и сел, напрочь позабыв о причинах своей вылазки. Пес, не отрываясь, изучал незнакомку своими умными глазами, и когда та махнула ему рукой, приветливо вильнул хвостом по скошенной траве газона.

Наконец, дорога уперлась в здание отеля, у которого не было никаких опознавательных знаков – ни вывески, ни таблички. Но он казался довольно аккуратным и чистым, с балконами, на которых многие даже разводили гортензии.

Холл был прекрасно виден через огромные стеклянные стены с небольшим, но довольно уютным кожаным лобби и красивой, но слишком уж громоздкой хрустальной люстрой, как, впрочем, и во всех отелях, словно это показатель роскоши и комфорта, что на деле далеко не так. Впрочем, неплохой рекламный ход, чтобы заманивать клиентов. Чарли видела даже краешек регистрационной стойки слева.

Она практически подошла вплотную, когда внезапно замешкалась, с ужасом представляя возможную сцену, по итогам которой ей придется спать на холодном кожаном диване. Но автоматические стеклянные двери разъехались в стороны, пропуская ее внутрь, и не давая времени на сомнения.

Регистрационная стойка пустовала, что вполне естественно для столь раннего часа. Менеджер, наверняка, спал. Чарли скривилась, бросив еще один взгляд на кожаное лобби, и в итоге решила всё-таки попытать счастья. Она неуверенно подошла к стойке, слегка придавив звонок, как будто от этого тот бы звонил тише…. Долго ждать не пришлось. Не прошло и полминуты, как из темноты кулуаров на свет вышел седовласый мужчина лет шестидесяти пяти высокий и довольно поджарый. Он был одет в белую чуть помятую рубашку, не застегнутую на две верхние пуговицы, и черные костюмные брюки, подхваченные ремнем на самой талии, из-за чего брючины отставали от поверхности лаковых ботинок на несколько дюймов, визуально укорачивая ноги.

Больше всего Чарли боялась именно этого момента… нелепого и тягомотного. Но, как ни странно, Роберт, как значилось на бейдже, отнюдь не выглядел удивленным и не дал ей и секунды, чтобы поволноваться. Он широко улыбнулся, сразу же к себе расположив, и достал из под стойки лист с таблицей на кожаном планшете, после чего отошел к шкафчику за спиной, достал самый обычный на вид ключ и выложил всё это на стойку перед Чарли.

– Здесь надо расписаться. – мягко сказал он и указал узловатым пальцем в таблицу.

Чарли открыто улыбнулась, выйдя из замешательства, и изливая тонну благодарности за то, что всё оказалось так просто. Она быстро нашла своё имя в таблице и проследила по строчке номер комнаты – 310, а затем поставила подпись. Чарли не умела красиво расписываться, всё у нее выходило криво, как ни старайся. И как другим удается выводить вензеля и причудливые загогулины, делая из своей подписи произведение искусства?

– Ключ. – приветливо напомнил Роберт.

Та кивнула, благодарно улыбнувшись, и взяла его со стойки.

– Лифт справа по коридору. – он указал рукой, куда идти. – Лестницы – напротив.

– Спасибо. – поблагодарила та сердечно… в основном за то, что регистратор не мучил ее вопросами.

Повезло. – думала Чарли, заходя в лифт. А, может, это всего лишь обычный отель? Кай сказал, что поселение довольно странное. Интересно, что в нем такого? Что он вложил в это определение? Хотя лес, посреди которого оно расположилось, и впрямь тянуло на десять из десяти в рейтинге самых странных мест планеты Земля.

Лифт слегка дернулся и остановился, выпуская Чарли на третий этаж. Перед ней располагалась уютная комната отдыха, обставленная розовыми кожаными диванами и пуфами с плазменной панелью на стене. Отсюда шли коридоры с номерами: вправо – с трехсотого по триста двенадцатый, влево – с триста тринадцатого по триста двадцать пятый.

Номер Чарли находился почти в самом конце коридора. Она едва не выпустила из рук свой чемодан, приближаясь к нему. Так бывает, когда глаза видят предельную точку, на радостях мозг отдает сигнал организму немного раньше, будто он уже на месте. Шарлин спешно вставила ключ и вошла в номер, который оказался просто великолепным.

Однокомнатный, но очень милый с большим окном и балконом, с которого открывался вид на мини город и лес за ним. Уголок с креслами и столиком, на котором стояла хрустальная пепельница, расположился у балконной двери. Она когда-то курила, но бросила, а теперь увидев это незатейливое напоминание, захотела вернуться к старой привычке. Но не сейчас…. Только спать, пожалуйста. Рядом с мягким уголком стояла тумба с телевизором, а еще левее громоздились платяные шкафы. И, наконец, напротив – огромная, удобная на вид кровать, увидев которую, Чарли бросила на пол чемодан и бухнулась в нее, словно в озеро, поднимая брызги, утопая в его обволакивающих объятиях. Она отключилась за несколько мгновений до того, как голова коснулась подушки, чего не происходило уже много лет. Никаких мыслеформ или образов, никаких наркотически ярких оляпистых видений, а просто глубокий беспросветный сон. Черный и густой, как глаза Кая. Быстрый, как одно мгновение, но в тоже время достаточный для того, чтобы проснуться совсем другим человеком. А главное, никакого снотворного.