Патриотизм снизу. «Как такое возможно, чтобы люди жили так бедно в богатой стране?» - Карин Клеман

Это означает, что патриотический дискурс способствует 1) развитию социального воображения; 2) формированию образа желаемой нации (общества); 3) проведению линий разделения и объединения (с кем я ощущаю себя вместе, кому мы совместно противостоим). Другими словами, патриотический дискурс власти способствует политизации, по крайней мере если понимать политическое как производство разногласий и конфликтов в обществе[49]. Кроме того, он способствует развитию критического мышления, поскольку подталкивает людей к формулированию собственных позиций по отношению к государственному видению национального развития. Иногда люди поддерживают государственное видение (главное – патриотизм и национальное объединение во благо укрепления государства, несмотря на состояние нации). Иногда – поддерживают частично (чаще всего эта поддержка относится к внешней политике России или к проецируемому вовне образу страны). Иногда – отвергают государственное видение полностью, вставая на позиции критичные по отношению к нынешнему состоянию нации или общества.

Здесь важно уточнить особую позицию, которую относительно этих конфликтующих способов понимания или осмысления нации занимает Путин. Есть противники Путина (и их в нашем исследовании больше, чем по данным опросов общественного мнения). Есть те, кто не совсем им доволен, но не видит альтернативы или считает его наименьшим из зол. Но есть также и большое количество респондентов, для которых Путин возвышается над всеми приземленными проблемами и конфликтами. В нашем исследовании поддержка Путина отлично сочетается и с негосударственным патриотизмом, и с предъявлением государству претензий, и с критической позицией по отношению к устройству общества. Во многом Путин стал символом российской нации, таким же, как государственный флаг. Некоторые респонденты замечательно формулируют эту мысль: «Я ничем не горжусь в России, горжусь только Путиным» или «Все плохо в этой стране, кроме президента». Оппонировать Путину бессмысленно, как бессмысленно оппонировать флагу. В такой ситуации между тем будущее, в котором Путина-символа уже не будет, сулит нации (или элитам?) мало хорошего.

Мы не будем здесь пытаться проследить истоки такого положения дел. Скажем только, что это отнюдь не просто результат пропаганды или культа личности. Во-первых, правление Путина (2000-е) ассоциируется у большинства с периодом экономической и социальной стабилизации после краха 90-х (а память о девяностых жива, во всяком случае, в старших и средних возрастных группах). Во-вторых, своими популистскими выступлениями Путин действительно вернул людям (особенно трудящимся и особенно в регионах) некоторое символическое признание, компенсировавшее постсоветскую дискредитацию. В-третьих, многим представляется, что его слова сопровождаются реальными действиями: когда в ходе прямой линии он приказывает выплатить зарплату пожаловавшимся ему рабочим, деньги действительно выплачиваются (во всяком случае, об этом с уверенностью говорят многие респонденты). Или же, когда в Пикалеве в прямом эфире Путин унижает Дерипаску и велит вернуть рабочим долги по зарплате, тот подчиняется. Или когда он заявляет о необходимости выстоять перед угрозой, исходящей от Запада, и защищать интересы русского народа, а потом на практике присоединяет Крым, невзирая на угрозу войны или санкций. Вот отсюда его символический образ «духовной скрепы».

Однако, даже испытывая глубокую веру (поскольку речь идет скорее о вере или желании верить) в Путина, респонденты

могут быть очень критически настроены по отношению к государству и общему политическому курсу. Как мы уже выяснили, основным направлением критики по отношению к государству является отсутствие политики перераспределения ресурсов.

Социальное неравенство

Теперь предстоит выяснить, какой именно люди воображают нацию-общество и насколько их видение совпадает с образом «единого многонационального народа», который предлагается пропагандой. И тут, оказывается, преобладает социальная критика. Люди критикуют существующее общественное устройство, осуждая в первую очередь безмерное социальное неравенство. Удивительно, насколько широко критика неравенства распространена в нашей выборке (см. таблицу 4). Особенно это заметно в бедных регионах (по данным нашего исследования, критику этого рода высказывают 77% респондентов на Алтае и 67% в Астрахани), а также среди рабочих и в относительно бедных слоях населения. Способные на социальную критику респонденты представляют себе общество не единым, а расколотым. И главная линия раскола – деление на богатых и бедных. Богатые – это в основном работодатели, жители двух столиц, офисные работники или те, кто занят в финансовом секторе; коррумпированные чиновники, олигархи и власть имущие. Бедные – это в основном трудящиеся (те, кто работает тяжело, но зарабатывает копейки), пенсионеры, безработная молодежь, а также большинство жителей отдаленных регионов и сел. Первые – не патриоты или патриоты «на словах»; вторые – «настоящие патриоты». По ощущению респондентов, именно социальное неравенство, а вовсе не межнациональная рознь – главный источник напряжения в обществе. Они описывают вопиющее богатство и унизительную нищету. Себя респонденты с таким социально-критическим сознанием идентифицируют скорее с бедными или симпатизируют им. Приведем лишь несколько избранных цитат, свидетельствующих об остроте чувства социального неравенства в целом:

Больше всего раздражает социальное расслоение, богатым все дозволено (Астрахань, библиотекарь, председатель совета дома, Ж, 54 года).

В нашем веке ничего не изменится. Что изменится? Все схвачено везде, это бизнес, им это выгодно, понимаете, <…> мало платить рабочим – им это выгодно (Астрахань, рабочий, М, 45 лет).

Кто платит, тот заказывает музыку <…>. Богатые себе присвоили все ресурсы страны (Рубцовск, пенсионер, бывший рабочий, председатель домкома, М, 54 года).

Таблица 4. Социальная критика / моральная критика

Притом что к социальной критике особенно склоняются те, кто сами себя ощущают как бедных, униженных и эксплуатируемых, есть и относительно состоятельные люди, сочувствующие бедным. Мы уже приводили пример интеллигентной женщины, живущей в отремонтированной квартире в центре Москвы. Здесь же можно упомянуть и относительно обеспеченного предпринимателя из Астрахани, который рассуждает о нынешнем экономическом кризисе так: «Кризис… да, цены выросли. Я посчитал, что на семью в месяц уходит где-то 94 тысячи рублей. Но я могу себе это позволить, а как делают люди? <…> Но в целом надо о гражданах думать, а не о том, что земли надо собирать. Вот он присоединил Крым, а кому стало легче жить? <…> Надо с олигархами бороться, которые регулируют все эти цены. <…> Может быть, нужно взять вот в кулак этот вот правящую верхушку олигархическую и стрясти, вытрясти с нее эти деньги» (Астрахань, предприниматель, М, 30 лет).

Те, кто ассоциирует себя скорее с бедными и эксплуатируемыми работниками, описывает отношение богатых к себе подобным в терминах социальной ненависти или презрения. Воспитательница сельского детского сада из Алтайского края с болью рассказывает о том, как в школе дети из богатых семей издеваются над бедными, и предостерегает свою дочь от следования их примеру («поскольку мы тоже можем оказаться в такой ситуации»).