Романтический эгоист - Фредерик Бегбедер

среда Обедаю с Арно Монтебуром в столовке Национальной ассамблеи. Никто ему здесь не пожимает руку с тех пор, как он предложил подписать петицию и призвать к ответу президента Республики [191] . Не понимаю, почему депутаты не отправляются стройными рядами ставить свою подпись. Его сторонятся, словно прокаженного, только потому, что он захотел узнать правду. Не такой уж он и злодей. Он, например, даже не бойкотирует “Данон” – потому что пьет минералку “Эвиан”! Когда нам подают счет, возникает легкая заминка… Заплатит ли он наличными? Вынет ли пачку купюр? Ничего подобного, он позволяет Стефану Симону и Тьерри Ле Валлуа себя пригласить. Продался, как и все остальные!

четверг Франсуаза, ты самое значительное событие с тех пор, как нога человека не ступает больше на Луну. Ты не позволила мне не полюбить тебя. Я просто не мог поступить иначе. Ты не дала мне пройти мимо. Любовь – это когда чувствуешь, что прозевать кого-то значит прозевать свою жизнь. Любовь – это когда перестаешь колебаться. Когда все остальные женщины кажутся пресными. Я скучаю по тебе, еще не узнав тебя. (Я выкладываю тут все, что так и не осмелился ни сказать, ни сделать тебе.)

пятница Она уехала из Парижа, следовательно, от меня. “Вы влюблены. Сдано по август включительно”. Как испортить себе лето? Влюбиться в июле.

суббота

На бульваре Салейя в Ницце профурсетки местного разлива лениво потягивают пастис и смотрят, как удлиняются тени. Патрик Бессон просиял, когда улыбнулась Флоранс Годферно [192] . Разного рода Наташи на Променаддез-Англе служат мне защитным барьером. “Виллаж” в Жуан-ле-Пене имеет все шансы стать самым продвинутым заведением в Европе. Полторы тысячи “bad girls” Донны Саммер [193] , атмосфера царит неописуемая, в связи с чем я и пытаться не буду ее описывать. Скажу вам только, что здешний фирменный коктейль называется “Кунни”, и, если вы спросите у бармена, что туда входит, он ответит:

– Писькин сок.

Утреннее солнце освещает повальный мордобой на паркинге “Сиесты”; непонятно, что меня пугает больше – удар бейсбольной битой, количество принятого “Абсолюта” с яблочным соком или моя потребность в присутствии Франсуазы?

воскресенье

Теперь я выхожу вечером не для того, чтобы встретиться с кем-нибудь, а чтобы записывать чужие фразы. Это уже род недуга. Плоть и кровь меня волнуют меньше, чем остроумные реплики. Всю неделю я потратил на поиски фразы недели. В последнюю минуту получил ее от Гийома Дюстана – в ответ на мой вопрос, хранит ли он верность мужу.

– Конечно нет.

– А он знает, что ты ему изменяешь?

– Я не особенно ему рассказываю, потому что он страдает… а я изменяю, потому что тогда у меня стоит.

понедельник

Когда ни в кого не влюблен, на всех девиц смотришь с любопытством: хочется чего-нибудь новенького, удивительного, неизведанного, может, и любви с первого взгляда.

Влюбившись, с маниакальным упорством ищешь во всех остальных свою любимую, ты так одержим ею, что кажется, она везде и во всем. Казанова говорил, что новизна – тиран нашей души. Нет, тиран – это ты.

Я хочу спасти Франсуазу, но она спасает меня. Мне попалась та единственная эгоистка, которая способна сделать из меня альтруиста.

вторник Пока Людо мучится на Форментере в семейных оковах, я тоскую в одиночестве на Ибице, листая свежий номер “Магазин литтерер”, мужественно озаглавленный “Похвала скуке”. И вычитываю цитату из “Наоборот” Гюисманса: “Но что бы он ни предпринимал, невыносимая скука одолевала его… Он остался один, протрезвев, чудовищно устав” [194] . Я боялся, что уже никогда не полюблю; теперь боюсь, что влюбился навсегда. В девушку, которую еще даже не поцеловал!

среда Франсуаза не отвечает на мои лирические эсэмэски. Чтобы развеяться, сажусь на корабль и плыву к Людо на Форментеру. Там у них в моде новая забава – пернуть в ночном клубе. И уйти незамеченным. Правила игры следующие: под прикрытием оглушительной хаус-мюзик подойти к смазливой писюшке – например, к хорошенькой, ничего не подозревающей модельке в открытом топике, – повернуться к ней задом, выпустить ей в рожу заряд и убежать, подыхая от хохота. Довольно реваншистское развлечение, гордиться тут нечем. Но мы же на Балеарах, а не в Коллеж де Франс!

четверг

Возвращаюсь на Ибицу.

Если бы только вся моя жизнь была похожа на вчерашнюю ночь в “Привилегии”… Вечеринка “Ренессанс” заслужила это название. Но как им хватило наглости окрестить “Привилегией” самый большой ночной клуб мира (Фабрис Эмаер [195] переворачивается в гробу)! Там были только 18-летние красотки с Карлом Коксом [196] на языке… До того я поджидал своего дилера в “Мар и Соль”, здешнем “Сенекье” [197] , таращась на Лоан [198] местного производства… Эрик Морильо только что представил в “Паше” свою компиляцию “Subliminal Sessions” том 1… “Дивино”, изобилуя дебилами, превратился в стрип-клуб… Я рассекал в новой майке, купленной в порту: “Good girls go to haven, Bad girls go to Ibiza…” [199] … Чупитос [200] следуют одна за другой… Остановись, мгновенье, и длись вечно… Почему до сих пор нет ночного клуба под названием “Искупление”? Утром вместе с Людо мы внимательно изучали розовое небо, которое неохотно голубело. Море списывало с него краски. И стало винного цвета, как у Гомера. У нас над головой самолеты убирали шасси и поворачивали к Африке (направо) и к Европе (налево). Я готов заняться любовью с кем угодно, чтобы не думать о Франсуазе, но вряд ли это поможет. Все перемешалось: страны, люди, годы и тела. Без компаса не обойтись, а может, Франсуаза и есть мой компас?

пятница Знаете, как будет по-испански “искусственный член”? Consolador. Очаровательно, не правда ли? В этом слове слышится “consolar”, утешать, и “консолидировать”, что исчерпывающе объясняет назначение предмета.

суббота

– Все, я развожусь!

Трудно сказать, плачет ли Людо от радости или печально смеется.

– Кончено. Мой брак не устоял перед кризисом седьмого года.

Вылезай, приехали. Я считал, что Людо – моя единственная надежда и опора, но ничто не вечно под луною. Если уж женатые люди расходятся, что же будет? Людо выгнали с Форментеры: позавчера его жена обнаружила в своей постели фальшивого Людо, которого он сделал из двух подушек и валика, чтобы сбежать посреди ночи (вы, наверное, уже об этом наслышаны – их разрыв стал событием недели: обложки “Вуаси” и “Пари-матч”, шесть страниц в “ВСД”, интервью в “Гала”…).

– Она выкинула меня из машины в порту, не говоря ни слова. И я уехал на пароме, с чемоданами, полными грязных футболок. Мои слезы смешивались с водяными брызгами: на щеках сплошная соль. Подлецу все к лицу.

– А в чем проблема?

– В жизни. Я думал о другой, и она догадалась. Надо было либо уходить, либо топиться.

– Ну ладно, ладно, все устаканится…

– Не знаю, все к тому шло. Когда люди расстаются на море, это значит, что они и в самом деле друг друга не выносят. Попытка увековечить чувства – полное безумие, у них есть срок годности, как и у нас самих. Всему приходит конец, а мы не хотим с этим смириться.

Страдание прибавляет ему вдохновения.

– Как ты себя чувствуешь?

– Банально. Чудовищно. Представь, она на седьмом месяце!

– Хватит, меня стошнит.

– Сегодня читатели твоего дневника свое получат!

– Понимаешь, мои читатели – обычные люди: они листают меня на пляже или в метро и делают вид, будто все в порядке, хотя в глубине души прекрасно понимают, что я имею в виду. Мы бежим от одиночества, вместо того чтобы сознаться себе, что у нас нет другого выбора.

воскресенье Женатые прикольнее холостяков. Принято думать, что все они папики с прицепом в виде супружницы и орущей мелкоты, а на самом деле в них идет жестокая внутренняя борьба, они пребывают во власти неразрешимых коллизий и бурных переживаний, так что все Оскары Дюфрены на свете им в подметки не годятся.

понедельник

Женщины остерегаются себе подобных, не учитывая самой, на мой взгляд, опасной их конкурентки – холостяцкой жизни. Людо надоело жить вдвоем (“у меня было такое ощущение, что оттягивается весь мир, кроме меня”), мне надоело жить в одиночестве. Мы страдаем, оба в равной степени. Я доверительно сообщаю ему:

– Знаешь, я тут познакомился с одной…

– А, ты скрытничаешь, а я догадался, ждал, пока ты сам мне расскажешь! Знаешь, почему заметно, что ты влюблен?

– Нет…

– Ты стал таким занудой, охренеть можно. И дуешься все время! Так кто она?

– Ты ее не знаешь… Ее зовут Франсуаза.

– Да ты что!

Мне кажется, он с ней знаком.

вторник По дороге из аэропорта в город Ибица огромные рекламные щиты объявляют о вечеринках в “Паше”, “Спейс” и “Амнезии”. Реклама ночных клубов оставляет далеко позади рекламу дневных товаров. Здесь ночная тусовка стала товаром народного потребления. Клубизм пришел на смену капитализму. Это мир завтрашнего дня, религия гедонизма, дискотека вместо луна-парка, только бы забыть о ежедневном рабстве в течение года. Когда в “Ашане” начнут раздавать флаеры? Давид Гетта [201] уже красуется в витринах. Почему бы не приклеить Карла Кокса на коробки с “Ариэлем”, анонсируя его очередную мыльную вечеринку? Чартерные рейсы, до отказа забитые немцами и англичанами, заполоняют взлетные полосы и несутся подальше от вечных проблем – физической непривлекательности, солнечных ударов по залысинам, накачанных пивом животов и никудышных национальных футбольных клубов.