Экипаж специального назначения - Александр Афанасьев

– Мы вас хотим послушать, – не согласился Студент.

– Зачем? Жить надо своей головой.

– Ну… вы как… освоились здесь, живете. Наверное, побольше нас понимаете.

Россия, Россия… Такими людьми она еще и жива.

– Нет предела дерьму, – исчерпывающе сказал я. – вы должны понимать, на что идете. Тут речь не об опасности погибнуть в бою – хотя бой с пиратами ничем не отличается от любого другого боя. Тут речь о том, что вы, скорее всего, попадете в руки американцев. И мы вам эффективно помочь не сможем. Поднимем, конечно, шум, но… Бут сидит тридцать лет по совершенно безумному обвинению, и с этим ничего не сделаешь. А там вас могут просто пристрелить и сбросить с борта корабля. Для того чтобы досадить нам. Наверное, за вас отомстят, но вам от этого легче не будет. Короче говоря, вы в этой игре – расходный материал. И решение надо принимать прямо сейчас.

Пацаны думали. Потом Студент протянул:

– Если это приказ…

– Нет, это не приказ. Это решение. Вы сами слышали, что говорил этот боров. Вы знаете, что все повторится. Вы знаете, что мы должны снабжать Сирию оружием и нам в этом будут мешать. Вы знаете, что сейчас мы зарубились лоб в лоб – они или мы. Так что решайте…

Я демонстративно отошел к другому экспонату. Морпехи посовещались минут пять, потом Трактор подошел ко мне:

– Мы согласны.

– Это ваше общее решение?

– Так точно.

Я выдохнул:

– Собирайте вещи. Едем…

Попрад-Татры, Словакия

3 декабря 2014 года

В Гааге мне делать было больше нечего. Поэтому пацанов я отправил машиной вместе с транспортом Горана… уж не знаю, что там он возил на Балканы, а я сам вылетел в Ригу, а оттуда перелетел в Словакию, приземлившись в малоизвестном аэропорту Попрад-Татры – старом, с небольшим авиатерминалом, больше походящим на терминал где-нибудь в Перми. Даже не так: в Перми он был бы получше…

Пока рентовал машину по прилете, размышлял о насущном… нет, не о хлебе, а о том, как живут люди. Словакия и Чехия разделились мирно, без единой капли крови, хотя никто не понимает зачем. Живут здесь, несмотря на то что это Европа, бедно. По моим прикидкам, намного беднее наших крупных городов, примерно как наша русская провинция… может, даже в чем-то и хуже. Здесь немного что строится, здесь люди реально считают каждую копейку… то есть евроцент. Я был, и неоднократно, в Софии и Бухаресте. Там двадцать – двадцать пять тысяч рублей на наши деньги – в общем-то, неплохая зарплата. И на нее к вам выстроится очередь, и вкалывать будут – не чета нашим гегемонам. Я знаю, я нанимал людей и в России, и здесь, и знаю, как оно. У нас часто тебя посещает такая мысль: они думают, что, выходя на работу, делают тебе одолжение. Здесь такого и в помине нет, за реальные деньги люди будут вкалывать реально до упаду. Людям тут уже показали их место, и они все поняли.

У кассы послышалась украинская речь. На полу сидели люди, видимо беженцы. Рядом стоял полицейский, видимо не знал, что делать…

Нахлынуло…

– Мирон…

– Шо…

– Открывай… еще зверьков привез.

– Б… куда?! У меня и так зверинец полный…

– Открывай! Шо я, в машине их буду трымать.

– С…

Четкий металлический звук – ручка входит в замок. На ментовском «бобике» ручка съемная, только внешняя…

– На выход…

Мент… обычный мент, как и во всем СНГ. Пузо, рожа – в два дня не уделаешь.

– Пошел…

Вспышка боли – мимолетный ожог, но я – не сгибаюсь, лишь вскрикиваю – не потому, что больно, а потому, что надо делать вид, что ты обычный терпила, неопасный. Мразь… если он думал, что меня этим проймешь, он никогда не сталкивался с дедовщиной на флоте. Точнее, годковщиной – это пошло с тех времен, когда на флоте служили по три года, не по два. Пробили бы тебе «телевизор»[20] пару раз – посмотрел бы на тебя…

Мразь…

Никогда не понимал, как можно быть ментом. Нет, наверное, есть и нормальные менты. Только попадаются редко.

– Пошел! Ризко!

Снова хлесткий удар дубиной…

С дедовщиной у нас было покончено в Чечне, как стали ездить в командировки. Командование части, поняв, что дело пахнет керосином, провело беседы со старослужащими, а трех почти «граждан»[21] отправили топтать зону вместо дембеля. В «пластилиновой стране», как мы ее называли, ствол всегда под рукой, и свой, и трофейный, и устроить деду несчастный случай или «смертельное ранение случайной пулей» проблем не составляло ни разу. Но до этого не дошло – там как-то все сплотились. Когда поняли, с кем имеем дело, тут не до выяснения отношений между собой.

Спросите: что еще за моряки в Чечне? Да, были. Работали под армейский спецназ, задачи были в принципе те же – рейды, засады, активный поиск в горах. После того как было принято решение создавать универсальные части типа US Navy SEALS, через «пластилиновую страну» должны были пройти все…

– Вперед!

Черный зев задней двери обычного одесского РОВД. Сбитые ступеньки, сама дверь не крашена еще, наверное, со времен Лени Бровастого. Пахнущее хлоркой узилище…

– Стоять!

Стоим.

В общем, выскочить можно. В воротнике – две стодолларовые. В кармане – карточка «Привата». На ней – четыре штуки с небольшим. Важно – не привлечь внимания. И не переборщить. Если они поймут, что что-то не то, вцепятся как клещи…

– Проходим! Сюда сели!

Деревянная скамейка. Знаете, такая старая – дерево и массивные чугунные загогулины боковин. Выкрашена вся в тот же омерзительно зеленый цвет – и дерево, и чугунные боковины. Остро пахнет блевотиной, на полу – свежая пленка воды, сырость. Видимо, кто-то сблевал и потом мыли. На стене – едва заметный мазок крови.

Выкупили? Нет?

– Чо там?

Дежурный наглеет. Это именно дежурный, меня изначально готовили к активным операциям, и потому я прекрасно знаю структуру полицейского участка, что в США, что в любой из стран СНГ – она мало отличается от советской. На боку – потрепанный «АКС-74У», магазины связаны «валетом» – по башке бы дать. «ПМ» в поцарапанной кобуре. Стоит так, что и сам нас не видит, и частично перекрывает другому менту. Вариант – резко встать, обломок спицы в печень, толкнуть вперед, выведя из равновесия и второго мента, потом перехватить автомат. Два магазина – посечь очередями всех и здесь, и в дежурке, и – на рывок. Ментов в здании мало, менты на мероприятии.

Возможно, так и следовало бы сделать. Обстановка все спишет, в том числе и десяток трупов. Сложная сейчас обстановка, по той же Украине какая только сволота не бродит. Но я не могу. Потому что это не бандитско-джихадистский край, это Украина, с «Пузатой хатой»[22] и девочками на Крещатике. И тем более это Одесса, город, где живет моя бабушка… теперь уже – жила. И я не могу просто так взять и порезать автоматными очередями десяток человек в городе, в который я приезжал на лето, в городе, который щедро делился со мной любовью, солнцем и морем.

Не могу.

Зачем взялся? Сам не знаю. Может, потому, что кто, если не я, знающий город вдоль и поперек, бегавший его улицами и отдыхавший на его пляжах. Возможно, потому, что мне хочется другой судьбы для Одессы, грязной, с разоренным Привозом, с наркоманским Палермо на окраине, который надо выжечь каленым железом и больше к этому вопросу не возвращаться, с мразинами, которые торгуют одесскими девчонками в турецкие бардаки… Вот с этими у меня был бы отдельный разговор. Есть у меня знакомые из албанцев – вот я и продал бы этих торговцев живым товаром… на органы. С..и!

Нет, не могу.

– Чего там?

– Да вроде цапнулись. Стекла побили.

– Сильно?

– Вскрытие покажет.

– Грек там?

– По связи – там.

Начальника милиции города сняли и заменили другим. Начали перебрасывать «живую силу» в город – отморозков, ультрас, подонков всех мастей и видов. Казаки не успевают, Севастополь – тоже. Стволы неизвестно где.

И сам я. Сижу, курю, б…

А где-то там, на улицах, творится история. Нет ничего страшнее, когда история творится на улицах…

Резко зазвонил телефон. Дежурный пошел отвечать.

Вместе со мной – четверо, нас напихали в заднюю часть ментовского «бобика», как селедку. Хватали всех кого ни попадя: двое с явными следами побоев, один – пьяный, еще один – не понимаю за что. Меня тоже схватили просто так – я все помню, я был не пьяный. Проблема в том, что если и стрелять наугад, так тоже можно попасть в цель.

Паспорт у меня есть. Как и номер в гостинице, и использованный билет на поезд. Но эта легенда… русо туристо может сейчас и не прокатить.