Небо Одессы, 1941-й - Алексей Череватенко

Молча стояли мы, полные самых тревожных предчувствий, ожидая, пока они приземлятся, когда с вышки донесся голос наблюдателя:

- Третий, третий летит!

Третий не летел, он почти падал, резко идя на снижение. За ним тащился хвост черного дыма. Все, кто наблюдал за этой посадкой, замерли: казалось, что через секунду самолет вспыхнет и раздастся оглушительный взрыв.

Но пламени не было видно. "Ишак" плюхнулся в траву и покатился, переваливаясь с крыла на крыло. На ходу из дымящейся машины вывалился летчик - лейтенант Педько. Одежда на нем горела. Мы все бросились ему на помощь. С Григория быстро стащили куртку, сапоги, гимнастерку. И вот он стоял босой, в одних трусах и майке. Больно было смотреть на обгоревшую шевелюру, покрытые багровыми волдырями руки, Педько с жадностью выпил поданную кем-то кружку воды, выливая остатки на голову. Врач Шаньков уже суетился возле него, оказывая первую помощь. Гриша, не то усмехаясь бледными губами, не то кривясь от боли, бормотал:

- Черт побери, малость перетрусил... Обидно ж погибнуть ни за понюх табаку, а сгореть заживо, да еще и у себя дома, и вовсе глупо...

Пострадавшего увезли в санитарную часть.

Подробности полета мы узнали от капитана Асташкина, летавшего с этой тройкой. Разведчики встретили на маршруте восемь истребителей "мессершмитт-109". Избежать боя не удалось. Но трое против восьми...

Какое-то время звено "ястребков" оборонялось, но потом, овладев ситуацией, стало наступать. Два вражеских истребителя были сбиты. Победа воодушевила нашу тройку, и она решила повторить атаку. Но тут оказалось, что машина командира полка получила повреждение, и майор приказал выходить из боя. Не тут-то было! Противник решил взять реванш. "Мессеры" набросились на Асташкина, и ему на помощь поспешил Педько. Товарища он спас, но сам пострадал.

Для майора Шестакова этот бой послужил хорошим уроком. Он пришел к выводу, что боевая единица - звено из трех истребителей - изживает себя, ее следует менять. Надо переходить к паре, к звену из четырех самолетов. Жизнь подтвердила правильность этих выводов.

Глава X.

Под акациями

Эпизод с Шестаковым и двумя его ведомыми послужил поводом для серьезного разговора на разборе полетов. Командир полка крепко отчитывал летчиков за их ошибки. Но и свои просчеты проанализировал самокритично. Черноморцам Лев Львович обстоятельно рассказывал об опыте полка, не скрывая досадных накладок. Были, конечно, отмечены и положительные стороны. Поступок лейтенанта Педько говорил о том, что летчики усвоили главное правило в бою: сам погибай, но товарища выручай.

Вскоре после этого капитан Демченко повел свое звено 8 разведку. Ведомыми взял Серафима Лузикова и Владимира Мирончука. Задачей воздушных разведчиков было засечь расположение артиллерийских позиций, направление передвижения вражеских войск, обнаружить зенитные установки и наблюдательные посты. Разведка прошла успешно. Возвращаясь, тройка обстреляла колонну автомашин и подожгла бензоцистерну.

Командир полка остался доволен результатами. Когда он доложил в штаб оборонительного района о только что полученных разведданных, оттуда услышал голоса одобрения:

- Аи да хлопцы, это как раз то, что нам нужно! Шестаков объявил благодарность капитану Демченко:

- Действуй и дальше в таком же духе! А еще утверждают, что первый блин комом... Выходит, не всегда пословица правду говорит!

Федор Иванович молча кивнул головой. Говорил он мало, восторгался еще меньше. И вообще, с виду капитан казался угрюмым и даже неприветливым. Но тот, кто долгое время знал его, начисто отверг бы такое мнение. В серых глазах Федора Ивановича, спрятанных под густыми рыжими бровями, всегда светилась доброта. Летчики знали его как замечательного воспитателя, чуткого и доброго командира. Да, он был строг и требователен и в то же время благорасположен к подчиненному. Подобно Шестакову, Демченко строго взыскивал с нарушителей летной дисциплины.

Как-то в разгар тяжелых боев за город пара летчиков-черноморцев вылетела на разведку дорог, ведущих к Беляевке. Выполнив задание, летчики на обратном маршруте заметили двух кавалеристов, следующих вдоль посадки, и стали гоняться за ними, обстреливая из пулеметов короткими очередями. В этот момент в воздухе появились вражеские "охотники". Нашим ребятам пришлось удирать; горючее было на исходе.

Федор Иванович Демченко строго поговорил с "партизанами", ведущий на несколько дней был отстранен от боевых вылетов, а это самое строгое наказание у авиаторов. Но, зная честность парня и учитывая его искреннее раскаяние, Демченко не стал ходатайствовать о разжаловании офицера. Летчик потом сам сделал правильные выводы. Однако этот случай послужил еще одним напоминанием, что война не терпит лихачества, которое, как правило, заканчивается печально.

Заместитель Федора Ивановича капитан Василий Вальцефер был под стать своему командиру - строгий, требовательный и внимательный к подчиненным. Опытный летчик, он в бою показывал образцы хладнокровия и выдержки, что не раз отмечал на разборах Шестаков.

Гордостью моряков являлась четверка "илов". Эти грозные "воздушные танки" наводили страх и ужас в стане противника. Лейтенант Николай Кутейников, командир звена "Илюшиных", водил свою четверку на самые трудные участки фронта, выполнял наиболее сложные задания, причем его изобретательность не знала границ. Он придумал, например, подвешивать на тросе крюк, с помощью которого разрушал связь противника, валил столбы, наблюдательные вышки. "Илюшины" ходили на малых высотах, огнем пушек и пулеметов уничтожали колонны автомашин, обозы, артиллерийские упряжки. Был случай, когда в пере с Михаилом Аленицким Кутейников рассеял вражеский кавалерийский полк, двигавшийся к линии фронта.

На задание штурмовики летали и самостоятельно, и вместе с "ястребками", Без прикрытия им приходилось нелегко. Враг обрушивал на "илы" бешеный огонь из всех видов оружия, но наши ребята были неуязвимы и счастливо выходили из самых сложных ситуаций. В черноморской эскадрилье было два десятка новеньких "ишаков", четверка могучих "илов". Шутка ли! И хотя по-прежнему летать приходилось каждому по пять-шесть раз в день, сознание того факта, что нас стало больше, удесятеряло силы.

Разместили черноморцев неподалеку от глазного аэродрома, вблизи полезащитной лесополосы. В течение дня солдаты вырыли землянки, оборудовали КП, провели от штаба полка телефон.

С восхода солнца и до заката над степью, опоясанной редкими лесками, стоит неумолчный рокот моторов. Взлетают и садятся самолеты, не утихает деловая суета в штабах. Но вот спадает зной, подует с моря прохлада, и начинается иная жизнь. Летчики устраиваются где-нибудь в укромном месте покурить, поделиться наиболее яркими впечатлениями минувшего дня, спеть под гитару, вспомнить доброе старое время... Есть среди нас свои весельчаки и острословы, есть песенники, музыканты, танцоры, любители ошеломить самым что ни на есть свежим анекдотом, который всегда оказывается "с бородой". Оживленный говор, шутки, взрывы смеха! Так дороги редкие минуты отдыха! И как обойтись без шутки, меткого словца человеку, которому двадцать или немногим больше...