Дюна - Фрэнк Херберт

Пол слегка кивнул, молчаливый, выжидающий.

Решив обороняться, она сказала:

— Итак, великий Пол Атридес соблаговолил взглянуть на ту, кого он изгнал?

Пол сухо улыбнулся, думая: «Она знает, что я что-то от нее хочу». Это неизбежно, поскольку она та, кто она есть. Он знал, что она сильна. Бене Гессерит не может стать Преподобной матерью по воле случая.

— Может, не будем обмениваться колкостями? — спросил он. «Неужели все так просто?» — подумала она, но вслух сказала:

— Чего вы от меня хотите?

Стилгар шевельнулся и бросил быстрый взгляд на Пола: императорскому лакею не понравился ее тон.

— Стилгар хочет, чтобы я отослал вас, — сказал Пол.

— А может, он хочет убить меня? — спросила она. — Я ожидала более прямого высказывания от Свободного наиба.

Стилгар нахмурился:

— Мне часто приходится говорить не то, что я думаю. Это называется дипломатией.

— Тогда давайте откажемся от дипломатии, — предложила она. — Разве так уж необходимо мне было идти пешком? Я старая женщина.

— Нужно было показать вам, каким бессердечным я могу быть, — сказал Пол. — Так вы лучше оцените великодушие.

— Вы смеете использовать такие приемы с Бене Гессерит?

— В великих деяниях заключен особый смысл, — ответил Пол. Она колебалась, взвешивая его слова.

— Говорите, что вам нужно от меня, — пробормотала она.

Алия взглянула на брата и кивнула в сторону занавесей за троном. Она знала, чего добивается Пол, но ей это не нравилось: она не желала принимать участие в этих торгах.

— Поосторожнее с императором, старуха! — сказал Пол.

«Он назвал меня старухой тогда, будучи ребенком, — вспомнила Преподобная мать. — Теперь он хочет напомнить мне о моей роли в прошлом. Я тогда приняла решение. Должна ли я отступать от него сегодня?» Она чувствовала ответственность момента, ноги у нее дрожали, в глазах было темно.

— Я вижу, вы устали, — сказал Пол. — Сейчас мы перейдем в мою комнату за троном. Там вы сможете сесть. — Он сделал знак Стилгару и встал.

Стилгар и гхола подошли к ней и помогли подняться по ступеням. Вслед за Полом все прошли в проход между занавесями. Она поняла, почему ее принимали в большом зале — зрелище было рассчитано на стражей и наибов. Значит, он их опасается. А сейчас — сейчас он проявляет благорасположение к Бене Гессерит. Она почувствовала на себе чей-то взгляд и, оглянувшись, увидела Алию. Глаза молодой женщины блеснули так злобно, что Преподобная мать содрогнулась.

Комната за троном в конце коридора оказалась двадцатиметровым кубом из плазметалла, с желтыми глоуглобами и оранжевыми занавесями по стенам. Здесь стоял диван с маленькими подушками. На низком столике стояли хрустальные сосуды с водой. Чувствовался слабый запах меланжа. После огромного зала комната казалась крохотной.

Пол усадил ее на диван и встал перед ней, изучая ее лицо: стальные зубы, глаза, прячущие больше, чем открывающие, кожа с глубокими морщинами. Он знаком указал на сосуд с водой. Она отрицательно покачала головой.

Пол негромко сказал:

— Я буду торговаться с вами за жизнь моей любимой.

Стилгар закашлялся. Алия нащупала рукоять крисножа, висевшего у нее на поясе. Гхола с непроницаемым лицом, с металлическими глазами, устремленными в пространство над головой Преподобной матери остался У двери.

— Вы видели мое участие в покушении на нее? — Она не спускала глаз с гхолы, не понимая, почему ощущается угроза с его стороны? Ведь он — орудие заговора.

— Я знаю, чего вы хотите от меня, — сказал Пол, оставив без ответа ее вопрос.

«Значит, он только подозревает», — подумала Преподобная мать. Она взглянула вниз, на концы своих туфель, высовывающихся из-под края черного платья. Туфли и платье несли на себе следы заключения: грязные, мятые. Она скрыла свою заинтересованность за сжатыми губами и полузакрытыми глазами.

— Какую цену вы предлагаете? — спросила она.

— Вы поможете получить мое семя, но не меня самого, — сказал Пол. — Ирулэн будет изгнана из дворца и оплодотворена искусственным путем.

— Вы не посмеете! — вскипела Преподобная мать.

Стилгар сделал полшага вперед, собранный, как пружина. Гхола беззаботно улыбнулся. Алия внимательно посмотрела на него.

— Не будем обсуждать запрет вашего ордена, — сказал Пол. — Я не желаю слушать разглагольствования о грехе, мерзости или верованиях, оставшихся со времен прошлого джихада. Для своих планов вы можете получить мое семя, но ребенок Ирулэн не будет сидеть на моем троне.

— Ваш трон! — усмехнулась она.

— Мой трон!

— Кто же даст императору наследника?

— Чани.

— Она бесплодна!

— Она ждет ребенка!

Долгий прерывистый вздох показал, как она потрясена.

— Вы лжете! — вскричала она.

Пол предостерегающе поднял руку, чтобы остановить Стилгара, который шагнул вперед.

— Мы уже два дня знаем, что она носит моего ребенка…

— Но Ирулэн…

— Только искусственным способом. Таково мое предложение.

Преподобная мать закрыла глаза, чтобы не видеть его лица. Проклятие! Бросить ордену генетическую кость таким постыдным образом! Ее переполняло отвращение. Учение Бене Гессерит, уроки Бутлерианского джихада — все запрещало такое действие: никто не смеет унижать высочайшее деяние человека. Ни одна машина не может функционировать, как человеческий мозг. Ни словом, ни делом нельзя допустить, чтобы человек рождался на уровне животного.

— Ваше решение? — спросил Пол.

Она покачала головой. Гены, драгоценные гены Атридесов, только они важны. Потребность сильнее, чем запрет. Для ордена сей брак означает нечто большее, чем спермы и яйцеклетки. Он нацелен на душу.

Преподобная мать постигла смысл предложения Пола. Он заставит Бене Гессерит действовать так, чтобы вызвать гнев населения, если это откроется. И если император откажется от отцовства, они не смогут его доказать. Такой ценой будут спасены гены Атридесов, но никогда не будет приобретен его трон.

Она обвела комнату взглядом, изучая лица: пассивно выжидающий Стилгар, гхола, застывший в каком-то внутреннем оцепенении, Алия, следящая за гхолой… и Пол — сгусток гнева под легким покровом сдержанности.

— Это ваше последнее слово? — спросила она.

— Да.

Она взглянула на гхолу, уловив мимолетное движение мышц его лица. Может ли он чувствовать?

— Ты, гхола, — сказала она. — Должно ли быть сделано такое предложение? И если да, то должно ли оно быть принято? Скажи это как ментат.

Металлические глаза повернулись к Полу.