Волшебство (сборник) - Наталия Солодкая

– Ба, можно я немного полетаю? Совсем чуточку…

Попрощавшись с Бабушкой, я отправилась в обратный путь через узенькие проходы между могилами, которых за прошедший год прибавилось. Когда в прошлый раз я навещала Бабушку, все эти люди были ещё живы, они ещё присутствовали в земной жизни.

В некоторых оградах уже были поставлены надгробия с фотографиями и датами. Сколько молодых людей! Эти лица, глаза, судьбы, маленькие вселенные со своими мирами… Они просыпались по утрам, строили планы, любили, кому-то звонили по телефону, при расставании небрежно бросали «пока», уверенные в том, что это самое «пока» обязательно для них наступит. Они ссорились и мирились… Все ли успели помириться? Что могло оборвать их земной путь, разрушив планы, желания и мечты? Роковое стечение обстоятельств? Несчастный случай? Или чьё-то убийственное слово?

Какие же мы все дураки! Чего стоят наши обиды, ссоры, амбиции? Что мы хотим друг другу доказать? Во имя чего идём на принцип, водрузив на флагшток свою гордыню?

Мне вдруг показалось, что все эти люди ушли за черту не только почему-то, но и для чего-то. Для того, чтобы нас, живых, чему-то научить. И это «что-то» настолько важное, а мы, живущие, настолько бестолковые, что ценой научения должна была стать чья-то жизнь.

Медленно проходя между оградами, я вглядывалась в лица, читала про себя имена и даты.

– А какое сегодня число? Точно, у этой женщины сегодня – день рождения. Как жаль, могла бы ещё жить и жить. Снег сошёл недавно, а как здесь прибрано. Кто-то был недавно. Может, и сегодня придут, – подумала я, остановившись возле сравнительно новой ограды.

Мой взгляд скользнул по изображению на фаянсовом овале надгробия.

– Какое выразительное лицо… Глаза… Я где-то видела эти глаза. Нет, определённо, мне знакомо это лицо! Откуда? Где я могла его видеть?

Присев на край ограды, я попыталась собраться с мыслями и напрячь память. Кому не знакомо это мучительное состояние, когда не можешь вспомнить нечто, кажущееся совсем рядом, стоит лишь за кончик ниточки потянуть? Где эта ниточка?

Какая-то пичуга звонко чирикнула прямо над моей головой, заставив поднять голову и задержать взгляд на сомкнувшихся аркой кронах деревьев.

Аллея старого парка! Там точно так же смыкаются кроны! Я видела её в парке. Ошибки быть не может: это – моя Незнакомка. Боже мой! Что же могло так рано оборвать жизнь этой необыкновенной женщины?

Как когда-то в аллее, мы смотрели друг на друга, и, казалось, Незнакомка вот-вот улыбнется, и из фиалковых глаз прольется свет.

– Вот где нам довелось встретиться… И в Ваш день рождения. Теперь я знаю, как Вас зовут и я рада, что мне довелось увидеть Вас при жизни. Наша мимолетная встреча оставила след в моей душе, заставила о многом задуматься, заглянуть внутрь себя, изменить отношение ко многим вещам, к своей жизни, к близким людям. Возможно, я уже сама была готова ко многим выводам, но встреча с Вами… Спасибо Вам, просто за то, что Вы были.

И еще… Знаете, я привезла сюда конверт с письмом. Я нашла его в парке, на скамье, в день нашей встречи. Оно – Ваше? Вы простите меня ради Бога, но я его прочла. Что мне с ним делать? А сюда принесла, чтобы сжечь. Хотите, я его оставлю здесь, с Вами?

Наверное, в этом своём мысленном монологе я была похожа на сумасшедшую, но в тот миг, когда был задан вопрос, мне показалось, что Незнакомка неуловимым движением качнула головой, словно говоря «нет». Было ли это её отрицанием причастности к написанию письма? Или она, когда-то оставив в парке письмо, просто тем самым отпустила на свободу своё прошлое вместе со своей белой голубкой и больше не хотела к этому возвращаться, даже уйдя из жизни?

Ни то, и ни другое. Конечно, это было всего лишь игрой света и тени, брошенной ветвями деревьев – и это было единственным разумным объяснением.

Но… Я не помню, как оказалась возле своей машины, как схватила с сиденья конверт, как вернулась назад. Это произошло в один миг. Помню, как вошла внутрь ограды, вынула из конверта исписанные фиолетовыми чернилами листки и, чиркнув спичкой, сожгла их по одному. Крошечную горстку пепла я рассыпала над могилой Незнакомки.

Её это тайна или чужая, но она была сохранена.

SMS от Ангела

При всей моей сентиментальности и трепетном отношении к памятным вещицам, время от времени у меня возникает непреодолимое желание избавиться от старья. Эти «зачистки» я приурочивала, как правило, к длительным праздничным выходным, чтобы была возможность разгуляться и перетряхнуть все шкафы. И, удивительное дело: сколько ни перетряхивала, каждый год, просящееся на помойку барахло, словно высыпаясь из бездонного рога изобилия, снова образовывало внушительную кучу.

В эти новогодние праздники я решила снова нырнуть в антресоли, не сомневаясь в том, что там точно есть чем распорядиться в угоду чистоте и порядку. На верхней полке мебельной стенки у меня традиционно хранятся фотоальбомы, коробки с негативами, старые поздравительные открытки, письма и много ещё чего. Хорошенько порывшись, там можно отыскать три фотоаппарата разных десятилетий, которые скоро смогут стать достойными экспонатами политехнического музея. Там же к задней стенке прижались два будильника: один – в кристаллоподобном прозрачном стеклянном корпусе, купленный родителями ещё в 70-е, а другой – хромированный, в стиле ретро, с двумя пузатыми чашечками звонков, фигурными стрелками и такими же фигурными цифрами. Перед этим будильником несколько лет назад я не устояла в одном из магазинов Дюссельдорфа во время своей стажировки. Оба этих стража времени сдались, видимо, не справившись с его стремительно нараставшей быстротечностью. Отнести в починку тоже было некогда, а выбросить вроде жалко. Тут же хранится перевязанная тесёмкой обувная коробка. Интересно, а что там? Открыв крышку, нахожу внутри стопку писем в пожелтевших от времени конвертах, подписанных бисерным, каллиграфическим почерком. Сердце тихонько ёкнуло. Нет, этого я выбрасывать не стану. И коробка вернулась на своё место. А это что за пакет? В красочной подарочной упаковке я нашла фирменную картонную коробку, в котором лежал серебристый, украшенный «бриллиантиками», мобильный телефон.

Тот мой день рождения я запомнила, как один из самых счастливых дней рождения. Наши отношения с мужем переживали ренессанс. Муж был таким, каким я помнила его в начале нашего знакомства: лёгкий, остроумный, непринуждённо-галантный. К нему вернулась способность как-то по-особому, по-одесски, острить не остря, а, как бы между прочим, ввернуть в разговор что-то эдакое, словно щепотку пряностей в блюдо бросить. Это всегда приводило меня в неописуемый восторг. Я то и дело ловила на себе его взгляд, в котором светилось что-то давно забытое, ушедшее, а теперь вдруг вернувшееся. Выходя из комнаты, я видела в отражении стекол серванта, как он провожает вслед долгим взглядом, чтобы спустя пару минут обнять меня, стоящую у плиты и прошептать на ушко:

– Знаешь, есть в тебе что-то такое… ну не знаю что… К тебе можно испытывать всё, что угодно: страсть, нежность, любовь, ярость, злость, ненависть. Иногда просто убить тебя готов. Но только не равнодушие. Быть равнодушным к тебе невозможно. Ты шанса такого не оставляешь.

Наш дом наполнился какой-то неповторимой, искрящейся атмосферой, от которой сладко кружилась голова, а в висках стучали молоточки. Это было тем особенным счастьем, которое рождается из крылатого ощущения «я любима».

Близился мой день рождения, и я с нескрываемым удовольствием наблюдала, как муж с сыном всё чаще уединяются на лоджии и о чём-то перешептываются, положив перед собой неизвестно откуда взявшийся глянцевый журнал. Я тайком пролистала этот журнал, но чем он привлёк моих мужчин, так и не поняла.

Утро дня рождения началось для меня с доносившихся из-под двери спальни звуков возни и приглушённых мужских голосов. Соскочив с постели и открыв дверь, я застала врасплох моих мужчин, которые тут же неуклюже что-то попытались спрятать за спинами. Выглядело это очень смешно: из-за спины сына топорщился огромный букет цветов, а оказавшийся не столь проворным муж не успел до конца убрать назад руку с ярко-красной коробкой.

– Ладно, конспираторы, чего уж там. Всё равно прокололись, – борясь со смехом сказала я им.

– Ну вот, весь сценарий насмарку, – расстроился сын.

Но экспромт оказался нисколько не хуже. Ставя букет в прозрачную хрустальную вазу, я чувствовала, что к переполнившему меня чувству счастья примешалась толика страха, что всё это волшебное, но такое хрупкое состояние моей жизни может разрушить что-то чужеродное, непрошенное, вновь ввергнув меня в холод отчужденности и нелюбви. Смогу ли я защитить мой мирок, ставший теперь таким прекрасным, от этого невидимого и неосязаемого врага? Раскрыв красную коробочку, я увидела на белой атласной подкладке маленькую игрушку для больших девочек: серебристый мобильный телефончик, из которого вместо обычного звонка доносился отрывок из «Турецкого марша» Моцарта в полифоническом звучании. При этом маленькие стразы, которыми был обрамлен дисплей телефона, начинали светиться разными огнями, сменяя окраску в такт мелодии.