На войне как на войне - Сергей Самаров

— Хорошо, Петрович, спасибо.

— Не торопись. Раз уж попросил меня... Еще один маленький момент.

— Что?

— Я же Михалыча хорошо знаю... Мы с ним четыре года в одном кабинете просидели. Не так он себя вел... У меня осталось ощущение, что он подозревает о моей миссии. Свидетельство о смерти я, правда, показал, он, как положено, поздравил, но это его не убедило. Я уверен. Что-то он в уме держит...

— Знал о «жучке» в телефонном аппарате?

— Может быть.

— И сам снял его?

— Может быть.

— А может так быть, что он сам кого-то послал деньги выкрасть?

— Я думал о такой возможности. Если жалуется на долги и не может их сразу отдать, то это вполне приемлемый для него вариант. Обокрали — придется кредитору подождать. Если кредитор с пониманием. Но таких, с пониманием, сам знаешь, сейчас немного. Большинство все равно с горба не слезут.

— Ладно. Будем соображать. Это все?

— Все.

— Спасибо, Петрович. На работу когда выходишь?

— Завтра хороним... Значит, послезавтра. Обстоятельства опять вынудили Югова отложить долгожданный момент посещения кафе. Пришлось вернуться в кабинет, потому что он не помнил телефонного номера секретарши Захватова. Позвонил из-за рабочего стола.

— Бюро ритуальных услуг, — ответил деловой голос.

Аркадий его сразу узнал. Но на всякий случай переспросил:

— Это Наталья Викторовна?

— Да.

— Это Югов.

— Да-да, слушаю вас, — она заторопилась и, похоже, звонка испугалась. Испуг секретарши понятен — Захватов в любой момент может снять трубку параллельного телефона, и тогда она «засветится».

— Говорить можете?

— Да.

— У меня только маленький вопрос. Я в курсе того, что у вас сегодня ночью произошло. Во время ограбления телефонный аппарат, в который вы вставляли «жучок», украден не был?

— Нет.

— Все. Спасибо. Хорошо бы вы вечером позвонили мне. Встретимся, обговорим новости.

— Ладно. Мы работаем до пяти часов.

— С пяти до шести жду вашего звонка.

Он положил трубку. Секретарша в самом деле имеет основания быть испуганной. Если Захватов узнает, ей не поздоровится. Югов рисковал, позвонив Наталье Викторовне на работу, но выяснять обстоятельства нужно было срочно. Чтобы не возникло со стороны генерала Легкоступова дополнительных вопросов.

Теперь можно и генерала навестить, но зайти по дороге в кафе все равно необходимо. Здоровье дороже мнения московского начальства...

Глава VII

1

Раньше этот поселок выходил за черту города. Но уже пару десятков лет, как его включили в городской район и сделали на окраине поселка кладбище. В противоположной от кладбища стороне — на самой окраине, окнами в поле — мне принадлежит небольшой домик, и живет в нем хороший и добрый старик с недобрым и нелегким прошлым. Он провел в местах не столь отдаленных от звонка до звонка пятнадцать лет — за попытку вооруженного ограбления сберкассы. В советские времена к такого рода ограблениям относились строже, чем к убийствам — покушение на социалистическую собственность считалось верхом цинизма. Откинулся[8] он, не имея ни угла, ни временного пристанища. И даже родственников всех растерял. Судьба свела нас случайно в поезде. Я старика пригрел и поселил в том самом домике, который купил недавно. Кому-то надо было за строением присматривать, а на соседей надежды мало — со всех сторон сильно пьющие. Тогда еще я думал, что домик буду использовать как дачу — под летнее жилье. Но так получилось, что наведываюсь я в поселок от случая к случаю. Иван Иваныч же — так старика зовут — осел там прочно, обзавелся основательным хозяйством, разводит цветы, кур и свиней, чем обеспечивает себе существование. Ну и я иногда помогаю. Почти по-родственному, потому что привык к нему. Правда, сам домик, объяснив ситуацию и взяв обязательства Ивана Ивановича не обижать, я переписал на сына. Но сын сейчас далеко — служит во французском иностранном легионе в жарком Джибути, и неизвестно еще, вернется ли в Россию. После определенного срока службы легионерам дают французское гражданство. А мать не воспитывала его, как меня воспитывал отец, в духе патриотизма. И поэтому я могу ожидать всякого.

Я подъехал к воротам и просигналил, предупреждая старика. Но не собирался дожидаться, когда Иван Иванович выйдет. Задерживаться надолго я не думал. Самому открыть ворота гораздо быстрее. Но он поторопился или уже был во дворе. Деревянные створки колыхнулись и стали отворяться. Пришлось вернуться в машину и заехать во двор.

— Навестить старика решил? — спросил Иван Иванович, ухмыляясь ртом, наполненным металлическими зубами. Оскал из-за этих зубов получается хищный и почти угрожающий. — Надолго?

— На пяток минут... — Я опустил стекло, но из машины не вышел. — Открой сарай.

Иван Иванович тут же распахнул и ворота каменного сарая, превращенного моими стараниями в гараж с хорошей смотровой ямой. Занимать сарай под что-то другое я, на правах хозяина, запретил. Но во дворе есть и другой сарай, деревянный, который более подходит для хозяйственных нужд. Старик его отремонтировал и использует по надобности.

Я заехал, поставив машину над ямой, вышел и закрыл изнутри ворота.

— Подожди, я скоро... — сказал старику.

Он опять ухмыльнулся. Но пятнадцатилетняя суровая школа приучила его не задавать лишних вопросов и в чужие дела не соваться. Этим Иван Иванович и ценен. Может быть, он догадывается о чем-то, но реагирует на все мои действия только неизменной ухмылкой.

Я размотал висящий на стене провод с лампочкой-переноской и спустил его в яму. Включил свет и спустился под поддон машины сам. Тайник оборудован в стене смотровой ямы. Механизм действия прост. Ступней сильно надавливаешь на нижнюю кафельную плитку, наклеенную прямо на пружинную педаль. Освобождается стопорный штырь, и после этого можно выдвинуть во втором сверху ряду кафеля спрятанный в стену ящичек. Слабая лампочка освещает яму плохо, и несуществующих швов не видно. Поэтому тайник можно обнаружить, только зная о его существовании. А поскольку дом оформлен на сына, сын носит фамилию бывшей жены, никто не посчитает меня владельцем данной недвижимости и не подумает искать здесь.

Пара пистолетов «ТТ» с глушителем. Один для работы, второй про запас. Пистолеты в заводской смазке. Один, к сожалению, китайского производства, второй польского. Польский у меня последний. Надо подумать, как пополнить запас. Здесь же лежат и мои «глоки-17». Точно такие же, какие были у фээсбэшников в тире. Но им я не доверяю, как проверенным моделям «ТТ». И еще в тайнике хранится «АПС». Этот я держу на всякий случай. Как память. Как экспонат. Как реликвию. У меня руки от возбуждения дрожать начинают, когда я ощущаю в ладони его привычный вес. Сила появляется во всем теле, будто перекачивается в меня из оружия невиданная энергия. Сейчас я только достал его, сжал в руке и перевел предохранитель в режим одиночной стрельбы, потом в режим автоматической. И поставил на место. Не пришло еще время пользоваться любимым «стечкиным». Кто знает, может быть, и придет...

Все. Иван Иванович уже заждался меня во дворе. Я убрал в тайник «АПС» и видеокассету с интересной записью. Выбрался из ямы, быстро спрятал оружие под сиденье автомобиля, не забыв стереть с него отпечатки пальцев. Обычная процедура, связанная с тем, что даже незаряженное ружье один раз стреляет. Всегда есть риск нарваться на случайную проверку. Тогда смело можно говорить, что оружие мне подсунули. Но сколько раз меня уже останавливали, и после того, как я предъявлял разрешение на ношение оружия, досмотр машины не производили. Кто может подумать, что у человека, кроме именного пистолета в поясной кобуре, есть и другие пистолеты, предназначенные для основной работы?..

Судя по звукам, Иван Иванович находился в деревянном сарае. Оттуда раздавалось возмущенное кудахтанье кур. Я сам открыл ворота сарая каменного и выехал во двор. Звук двигателя поторопил старика, и он вышел. В целлофановом мешочке — десяток яиц. Яйца крупные, пегие — таких в магазинах не бывает.

— Держи... — протянул мне мешочек. — Подкормись. Зелени с огорода не желаешь?

— Желаю, если это быстро получится, — поблагодарил я его улыбкой.

Иван Иванович заспешил в огород.

Чтобы это больше походило на натуральный обмен, я поставил на крыльцо бутылку водки. К выпивке Иван Иванович пристрастия не питает, но при случае не отказывается.

Он принес еще один целлофановый мешочек с зеленым луком, петрушкой, укропом. Заметил водку:

— Спасибо.

— Тебе спасибо.

— В дом не войдешь? Я посмотрел на часы.

— Время поджимает. В командировку сегодня еду. Вернусь — заскочу к тебе с бутылочкой. Тогда посидим, покалякаем...

Старик пожал плечами. Он все понимает, принимает свою роль и с расспросами никогда не пристает.

Я выехал, но повернул в противоположную от города сторону. С шоссе свернул на проселочную дорогу. Подальше в лес, где нет посторонних глаз. Достал оружие, выбрал подходящее дерево и, не покидая машины, отстрелял из каждого пистолета по обойме. Проверка. Без проверки нельзя. Плохо, что сразу не удалил заводскую смазку. Времени и правда мало Теперь чистить будет труднее — стволы пригорели. Но дома отчищу. Оружие я люблю и люблю за ним ухаживать.