Незнакомец - Кэйитиро Хирано

— Что случилось? Плохо себя чувствуешь? — спросила она.

Не дожидаясь ответа Юто, Риэ присела на край его кровати и положила руку ему на спину. Лежа лицом к стене, Юто теперь еще плотнее свернулся калачиком. Риэ протянула руку, чтобы пощупать лоб и проверить, нет ли температуры, но он зарылся лицом в подушку. Под пальцами она не почувствовала жара.

— Если тебе нехорошо, скажи мне. Мы тогда съездим к врачу.

— Все хорошо.

— Правда?

Через некоторое время Юто медленно сел. Приглаживая взъерошенные волосы, он сказал, опустив глаза:

— Мама, ты слишком много беспокоишься. Я ведь не Рё. Ты поднимаешь переполох каждый раз, когда я простужаюсь или начинает болеть голова. Я — это я. Я не Рё.

Риэ вздохнула и кивнула.

— Разумеется, все так, но ты ведь понимаешь, что я ничего не могу с этим поделать? После того, что мы пережили. Я думаю, мое беспокойство уже никуда не денется больше, тебе просто придется с ним жить.

Подняв голову, Юто вымученно улыбнулся. Риэ еще раз подумала о том, что в его возрасте он уже потерял трех близких членов семьи. На первый взгляд, непонимание трагичности смерти, свойственное детям, казалось, защитило его от глубоких психологических травм. Но даже если и так, его детство сложно сравнить с беззаботным и счастливым детством Риэ. Ей даже показалось странным, что он просто будет взрослеть дальше, так и не отреагировав на все эти потери.

— И правда все хорошо?

— Да. Я здоров, ничего не болит…

— Тогда что с тобой? Настроение?

Юто оставался неподвижным, было видно, что он думает. Он уже был выше ее ростом, и на щеках появились прыщи.

— Скажи мне.

Юто снова почесал голову, провел руками по лицу, закусил губу и стал подыскивать слова.

— Я… не хочу менять фамилию… Мы не можем оставить фамилию Танигути?

Риэ с досадой на себя подумала, почему же раньше не догадалась об этом. Она ведь ничего не рассказала ему про то, что узнала о покойном муже, а просто сообщила, что они меняют фамилию. А Юто тогда, как ни странно, только кивнул, больше ничего не спросив.

— Когда я родился, у меня была фамилия Ёнэда. Потом вы развелись, и я стал Такэмото, в начальной школе я стал Танигути. В средней школе все — и ребята из моего класса, и из младших классов — зовут меня Танигути. А теперь мы опять станем Такэмото? Возможно, тебе будет привычно с этой фамилией, но для меня это фамилия бабушки и дедушки. Мне как-то странно. Каждый раз, когда меня будут называть Танигути, мне придется говорить, что я теперь опять Такэмото. Мне не хочется этого делать…

— Понимаю.

— Мам, если ты опять выйдешь замуж, моя фамилия опять изменится! Хорошо бы, чтобы вообще больше не было никаких фамилий…

Юто демонстративно хлопнул себя по коленям и улыбнулся.

— Я больше не выйду замуж. Мне уже хватит.

Для Риэ перемена фамилии в связи с замужеством была делом естественным, однако когда она оказалась в доме родственников первого мужа, то резко почувствовала что-то странное: ведь фамилия принадлежала не только ее мужу, но и всем этим чужим для нее людям. Возвращаясь в дом родителей, она всегда с нежностью думала о своей девичьей фамилии Такэмото, которая еще жила внутри ее. Со вторым мужем ситуация была совершенно иной, но отторжение, которое вызвал Кёити при первой встрече, вероятно, имело такие же корни.

А что, если человек не любит своих родных родителей? Значит ли это, что он не будет испытывать привязанности и к своей фамилии?..

— Мам, ты уже забыла папу?

— Как я могу его забыть.

— Когда мы наконец похороним урну с его прахом? Ты перестала совсем о нем говорить. Это странно.

— …

— А можно я оставлю себе фамилию Танигути, когда ты опять станешь Такэмото? Мне… мне жалко папу. От него отвернулась родная семья, и мы его вроде забыли.

Звук старого кондиционера подчеркивал напряженную тишину первого школьного дня.

У Юто стал ломаться голос, когда они семьей ездили в Бэппу на праздник Обон, а после возвращения стал совсем низким. Возможно, из-за этого сын вдруг стал казаться Риэ взрослым.

За время их короткого разговора лучи солнца, пробивавшиеся сквозь шторы, стали заметно ярче, а стрекотание цикад громче, словно наступающий день подбадривал их.

Риэ, плотно сжимавшая губы до этого, вздохнула:

— Каким был твой отец?

— Каким? Добрым. Разве нет?

— Да, ты прав.

— Даже когда он мне выговаривал, он просто садился рядом и объяснял, почему так нельзя делать. Он всегда внимательно меня слушал. Он был гораздо лучше, чем мой первый отец. Я знаю, что с первым отцом я связан кровными узами, но мне бы хотелось, чтобы мой второй папа был мне настоящим отцом. Я завидую Хане.

После того как Риэ снова вышла замуж, Юто никогда не употреблял фразу «настоящий отец». В то время ему было всего восемь лет, и он повторял за Риэ, называя своего настоящего отца «первым отцом». А потом, из любви к своему «второму отцу» или, возможно, из уважения к маме, он, похоже, пришел к решению никогда больше не говорить «настоящий отец». Ведь это значило бы, что его второй папа «ненастоящий».

Когда Риэ поняла ход мыслей сына, она еще больше прониклась его внимательностью. Казалось, эта черта досталась ему не при рождении от первого отца, а была приобретенной благодаря влиянию второго.

— Папа тоже очень любил тебя.

— Я… после того как папа умер, я больше не грущу так. И бабушка очень о нас заботится. Просто, как бы это сказать… — с этими словами Юто смущенно улыбнулся, — мне очень тоскливо без него. Я каждый день прихожу домой, и мне все время хочется столько всего у него спросить.

У него задрожали плечи, и он разрыдался. Риэ тоже стала плакать, тихонько гладя мальчика по спине.

— Ты любил папу.

— Мама, наверное, у тебя есть какие-то причины так поступать… но, если я перестану быть Танигути, мне кажется, он перестанет быть моим папой. Я буду ребенком лишь своего первого отца… а мой второй отец будет только твоим вторым мужем… и Хана будет его ребенком, и у нас с ней будут разные отцы.

Риэ видела лишь слезы, которые падали ему на колени, — он так и не поднимал лица. Все, что она могла разглядеть, — это покрасневшие щеки.

Он впервые так плакал у нее на глазах после похорон.

С первого этажа донесся голос бабушки:

— Ой, Хана здесь одна сидит? А где мама? На втором этаже? Риэ, Хана тут одна