Гаманчо (сборник) - Наталья Пяткина-Тархнишвили

Мы не виделись почти год. Сначала я грустил. Естественно, алкоголь и грустные песни. Уйти с головой в работу не получилось. Я наблюдал за сменой её аватарок в Контакте, стараясь разглядеть хоть один брошенный мне знак, намёк. Их не было. Месяца через два я привык к пустоте в мыслях. Я автоматически вставал, завтракал, занимался семейными делами, отвозил дочь в школу. С женой вроде всё нормально. Праздники, Новый год, там, вся эта семейная бытовуха. В кино хожу один, мне по кайфу. И с дочерью на мультики и сказки ходим. По пьяни тянет ей позвонить, но я только набиваю черновик эсэмэс: «Варюха… Не вари суп, на котором сидишь!» Эта прибаутка переделанная ей нравилась всегда. А сейчас мне всё равно. Я думаю, что неразделённая любовь всегда лучше. Это твоя личная тема, личная игра такая. Она заставляет человека задуматься, измениться, страдать, молчать, сходить с ума, она даёт эмоции. В счастье человек спокоен и, по-моему, абсолютно филистерски[6] статичен, что ли… Нет вот этого спектра – от любви до ненависти. Иногда встречаюсь с одной моей постоянной полюбовницей, Светкой. Она, вот, веришь, сколько её знаю, пиздит про любовь, типа: «Ты знаешь, бла-бла-бла, в этом мире у меня есть только ты, Ника». Но я-то точно знаю, если бы мы жили вместе, мы бы давно убили друг друга лопатой с размаха. Потому что в отличие от Вари, Света меня пилит и пилит, ноет и ноет, вечные претензии и нехватка внимания, это я не так сказал, а об этом не спросил, хотя должен был поинтересоваться… Капец какой-то. Хотя она определённо в плане секса – это я в юбке. И ноги, блин, от ушей.

Изменил зачем-то причёску, работы до фига. Романтики – да, не хватает. Но голова ясная, и я чувствую себя выздоровевшим человеком. Клим развёлся с женой. Уже живёт с какой-то девицей. Говорил мне: «У неё такие голубые глаза…» – видел, ничего выдающегося, обычные серые. Вот трусы от купальника у неё голубые есть, это я знаю точно. Видел на её фотографиях выложенных. А глаза… фиг знает…

Наверное, всё это и называется кризисом среднего возраста. Чего-то хочется, не знаешь чего, из-за этого страдаешь, придумываешь себе любовь, чувства, становишься сентиментальным, поёшь Лепса в караоке и делаешь грустные многозначительные селфис для аватарок, как мудак.

К слову о мужской любви…

Ирина первой сделала Боре главные предложения. Сначала – «Давай встречаться», а через полтора года – «Давай поженимся». Об этом знала вся фирма. И что такого? Отказать ей было просто невозможно. Вся фирма с этим была согласна. Боря и не собирался отказывать.

Крупная, яркая, с характером, она появилась в их фирме внезапно и сразу же стала самой заметной. Её даже побаивались, хотя ей не было и тридцати. В ней не было модной хрупкости. Она не была высокой, фигуристой, грудастой. Но её властность и своенравие многих сводили с ума.

Это была женщина-вамп, она покоряла и расставляла всех по своим местам, раз и навсегда. Ира была живой легендой, и её история передавалась шёпотом от сотрудника к сотруднику. Каждый новый человек, приходящий на работу в фирму, сразу же понимал, кто такая Ирина Глебовна. Поступью, взглядом, мимикой, движением рук, манерой говорить по мобильному телефону, привычкой оглядываться вслед встречному человеку она отличалась от всех, её идентификация безошибочно происходила на подсознательном уровне.

Боря уже целый год встречался с добродушной и уютной Таней, так, ничего особенного – хохлушка-хохотушка. Таня ни о чём не спрашивала, в душу не лезла, о любви не говорила, была ему всегда рада, ведя обыкновенную весёлую жизнь студентки старшего курса. Он на данном этапе не строил определённых планов, просто жил и работал. Работа занимала всё его время. По вечерам Боре хотелось одного – лечь спать. Пить он не пил, курить – не курил. На работу он приходил без опозданий, он был директором.

Боре исполнилось тридцать. Выпускник «Корабелки», он был умён, трудолюбив, общителен и честен. На выходных играл с ребятами в футбол. Командные игры были его увлечением и во многом отражали его характер. «В одиночку никто не выигрывает», – любил он повторять. Он уже был женат. Его брак с однокурсницей как-то не получился. Боря, неконфликтный и положительный, не был виноват в разрыве. Бывшая его жена через год уже снова вышла замуж – за Бориного друга, свидетеля на их свадьбе. Тот был сыном генерала, перспектив виделось больше, да и страсти, пожалуй. Боря особо не расстраивался и не обижался – работа, встречи, футбол, иногда Таня. Секс для него был вторичен. Любовь? Он об этом не думал.

Фирму они открыли с другом-однокурсником, ладили. Бизнес в ответ гармонично процветал. На дворе стоял 1996 год. Они, как и многие, торговали. Сначала видеокассетами, потом бытовой техникой.

Ира, сама из Кронштадта, тоже уже побывала замужем. Развелась смело, с маленькой дочерью на руках. Муж-бармен зарабатывал хорошо в ресторане одной из гостиниц города, но по «национальному признаку» планировал перебираться в Америку. Ира уезжать никуда не собиралась, поэтому решительно подала на развод, и – прощай, бывший муж, Валерик Пахтман. Её родители были рядом, помогали ей. С бывшим мужем категорически не общалась, фамилию поменяла сразу же, деньги на дочь принимала через родителей.

Время позволяло зарабатывать. Она занялась предпринимательством, торговала одеждой, привозя её из Германии и реализовывая её через друга-еврея, в прошлом фарцовщика Лёньку Бофта. Привозила мешки одежды, переправляя их на пароме из Киля, отдавала ему со словами: «Лёнька, ну ты купи-продай!» Попутно с одеждой сама пригоняла машины на продажу, покупая из во Франкфурте. В согласии со временем была грубоватой и вульгарной. Время любило смелых и сильных, деньги в то же самое время любили таких же – решительных, предприимчивых, беспринципных.

Одевалась Ира безвкусно, но ярко. Обожала костюмы – юбочные, брючные. Корма у неё была что надо, но это её не смущало – короткие юбки, обтягивающие брюки, она была уверена в собственной неотразимости. Резинки её чулок всегда были видны в разрез юбки. А носить чулки в офисе никому из девушек было не по карману.

Её сразу приняли на должность руководителя отдела продаж. Что она сказала на собеседовании, откуда она пришла, чем поразила принимающую сторону, как добилась огромной зарплаты, потом никто и не вспомнил. Казалось, она здесь была всегда. Позицию гранд-дамы она выбрала, заняла, и никто её отныне не оспаривал. Тем более что те, кто принимал её на работу, давно ею же были уволены. Ира не любила тех, кто много знал и помнил.

Боря таких, как она, никогда не встречал. Он даже не успел понять, нравится она ему или нет. Она произвела на него впечатление, именно яркое, неповторимое впечатление. Из серии – «бац, бац, и в точку». Ира водила собственную машину, курить успела бросить. Она была «своим парнем», именно парнем. Он стал ей доверять, отчего – не понял. Она дополняла его, умножала на два, ему было с ней весело. В её присутствии он смущался, но это было чрезвычайно приятно. Её властность его возбуждала. Боря никогда не мечтал о длинноногих моделях, на которых была мода и которых резво расхватывали его разбогатевшие товарищи-бизнесмены – приезжих, местных, культурных и не очень, в основном по принципу лицо / ноги, – разводясь с первыми, институтскими жёнами.

Боря не уделял особого внимания одежде – синий или серый свитер, джинсы, спортивные куртки тёмных оттенков. Он был высоким и удивительно благообразным. Его лицо с миролюбивым и благородным выражением, красивыми бровями, умными, весёлыми глазами нравилось всем. При желании вокруг него могло бы быть много девушек, но бабником он не был.

У Бори уже была своя квартира. Заграница его не привлекала, он не путешествовал. Машину сам не водил, его возил водитель, всегда в сопровождении охраны. Парней-охранников он любил, это была его личная, сплочённая команда, которую он ласково называл «собрята» (от СОБР – спецотряд быстрого реагирования). Трусом Боря не был, но в конце девяностых это было нормально. Тем более что в соседнем подъезде застрелили бизнесмена, который вышел из дома к своей машине.

Родители Бори жили далеко, на Дальнем Востоке. Мама приезжала два-три раза в год, готовила ему и волновалась за сына, что он один, много работы и до сих пор нет внуков. Родителям он помогал. И ремонт в квартире сделал, и машину им новую купил. В Питере повёл маму в Яхонт[7], купил ей шикарный комплект с бриллиантами – серьги, кольцо, брошь и сказал: «Мам, я хорошо зарабатываю, вы с отцом не волнуйтесь там за меня». Она обняла сына и сказала: «Боречка, ты порадуй нас, женись поскорее, пусть у тебя будет хорошая жена, ты у меня честный и работящий». И конечно, всплакнула.

Дни рождения Ира отмечала шумно, принимая букеты в кабинете. Были огромные загадочные букеты от каких-то таинственных поклонников. Она отшучивалась и не открывала секрета. Даже после свадьбы с Борей на каждый её день рождения появлялись эти фантастических размеров букеты. Возможно, она сама себе эти букеты и отправляла, интригуя всех вокруг. Во всяком случае, такие слухи потихоньку ходили. Также поговаривали, что это её бывший отвергнутый поклонник, в прошлом серьёзный криминальный авторитет, так напоминает о себе.