Дикий. Прирученный. Твой (СИ) - Арская Яна

И все очевидные недомолвки мигом всплыли на поверхность. Конечно, можно было проигнорировать этот факт, как я обычно игнорировал боль. Но, как и в случае с болью, процесс легко переходил в стадию запущенности, становясь неизлечимым. Злость, обида, раздражение – требовали выхода, искали шанса вырваться наружу.

И когда верного пса Маркуса не оказалось поблизости – Ангмар нагрузил его работой, в чем мне виделась некая товарищеская солидарность – я совершил очередную глупость.

Один вид смазливой спокойной мордашки вынуждал действовать опрометчиво, так, чтобы сразу стало ясно, кто тут главный. А как поколебать уверенность врага? Расплатиться с ним той же монетой!

И почему я сразу не подумал, что она может снять этот гребанный хомут с шеи? Раз у нее получалось с чужими, этот вывод напрашивался сам собой.

– Значит, без него ничего не можешь? – с вызовом выкрикнула девчонка, всем видом показывая, что не боится.

Не боится.

Сколько раз за жизнь я видел страх в чужих глазах? А сколько ненависть… Но такого взгляда не встречал никогда – словно впервые кто-то действительно стоял вровень, не низводя до раба и не пресмыкаясь у ног скулящей тварью. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Она легко поддалась навстречу. Послушная и жесткая, словно внутри нее скрывались весы идеального баланса. Какие могли быть тут обиды, когда Иелана сама отвечала на поцелуй, отдаваясь со всей страстью, наполнявшей маленькое тело, хрупкое, до хрустальности.

Мое.

Было нечто упоительное в том, какими разными мы были. Любая волчица на ее месте попыталась бы (как учили) принять ситуацию и послушно отдаться своему самцу. Замереть под его телом, закрыть глаза и часто-часто дышать. У нас все было иначе. Безумнее.

Какой-нибудь умник, возможно, сказал бы, что конфликты не стоит решать горизонтально. Но пусть засунет свое ханжеское мнение куда поглубже...

Взмыленные, горячечные, мы совокуплялись на полу. Кто бы мог подумать, что эффиры способны на подобное? Плоть к плоти, алые отметины в самых уязвимых местах, стоны, крики, звезды перед глазами… В один момент удовольствие от обладания девушкой достигло такого пика, что показалось предсмертной агонией нейронов. Тех самых штук, которыми нас пытались стимулировать для боев.

Она дернулась подо мной. Всхлипнула, поджимая тонкие губы, собираясь в комочек нервов и сосудов. Такая беззащитная и такая бесстрашная. В зеркальной глади ее расширившихся зрачков я увидел отблески озера предков.

– Мерзавец, – сипло произнесла Лана, отворачиваясь, утыкаясь влажным лбом в мое предплечье.

– Тебя злит, что я был сверху, или что развел тебя на секс?

И снова этот неуместно-веселый тон. Кажется, я улыбался во все свои сорок четыре.

– Сам бы на холодном паркете полежал, узнал бы!

Что ж, эта проблема не связь с Долорецкими, так что вполне решаема. Рывком поднявшись, потянул девчонку к себе, легко перекинул ее, сопротивляющуюся и попискивающую, через плечо. Прямо как пещерный человек.

В спальне мы продолжили то, чем занимались в кабинете. Постель местных дворян скорее напоминала ипподром, поэтому после близости я накрепко замотал свою «добычу» в одеяла и закинул сверху ногу для надежности. Теперь не потеряется.

А утром, пользуясь продолжительным отсутствием телохранителя, решил закрепить удачный опыт. Никогда не понимал, что хорошего в бассейнах, пока не оценил краем глаза эротический фильм из коллекции бывшего хозяина замка. Сложно было подавить искушение не повторить увиденное. Да и зачем, если в воде девчонка выглядела еще соблазнительнее?

Свежий воздух бодрил. Отсветы на воде рассвечивали ее ключицы и лицо, золотистое тело казалось эфемерным, растворялось, ускользало – тем самым подкармливая инстинкт охотника.

– Скрести ноги на моей талии, так будет удобнее, – приказал, удерживая ее на весу. Ее пальцы зарылись в мокрые волосы на затылке, больно стиснули.

– Ненавижу тебя. Нудист!

– Хм, неужели хотела делать это в купальнике? С ним же неудобно, – Я прикусил солоноватую мочку, наслаждаясь ее реакцией и тоном, совсем не сочетаемым с действиями. Внезапно совсем близко хлопнула дверь. Густой запах крови и другого альфы заполнил ноздри, и я мысленно застонал от несправедливости. Уже?

Этот липучий слуга вернулся, чтобы испортить нам все веселье.

24

Иелана

Каким-то образом в кругах аристократов сочеталось несочетаемое – пуританская мораль истинно-улькирской церкви с довольно разнузданным праздным образом жизни, где под покровом ночи легко можно было творить всевозможные дела, а потом с чистой совестью отмаливать грехи у знакомого священнослужителя.

Мои сверстницы часто забывали о «священных границах девства». Влиятельные семьи порой даже были вынуждены сглаживать удар по репутации Дома через заключение брака, хотя до такой крайности доходили редко. И теперь я чувствовала себя как одна из тех опростоволосившихся кокеток, что застукали в самый неподходящий момент.

Если укоров со стороны ханжей и лицемеров я не боялась, то с Маркусом дела обстояли сложнее. Он же будет смотреть. Укоризненно. Своими серьезными умными глазами!

Как объяснить, что уже все решено – окончательно и бесповоротно. Я хочу остаться с Роханом, пусть даже на правах любовницы, а не жены и равной пары. На то было много причин, кроме физического влечения. В особенности – долг перед нуждающимися.

Только вот мой милый, заботливый, временами слегка перегибающий с опекой телохранитель точно не поддержит подобное решение. Эдакий прыжок с неонового олимпа прямо на дно, из которого нет возврата.

– Чего ты всполошилась? Он твоя собачка, а не наоборот, пусть свыкается, – лениво посоветовал Рохан.

Сегодня он выглядел как-то иначе. Словно сытый зверь, развалился на бортике, подставляя в меру накаченное, сильное тело редким солнечным лучам. Неуловимым переменам подверглось и выражение лица.

– Послушай, ты пахнешь мной, он все равно поймет и будет дуться.

– Ты не понимаешь! Мы должны сделать все правиль…

Я осеклась, ведь откуда-то с верхнего яруса рухнул массивный горшок с цветком и врезался в том месте, где была голова Рохана, не увернись он в последний момент. Маркус перепрыгнул через каменное декоративное ограждение. Его внезапное появление мигом лишило Рохана налета веселья. Наоборот, он выскочил из воды и принял защитную стойку.

– Опять, – прорычал телохранитель. – Ты опять это сделал! Сколько я раз говорил – не приближайся к ней!

– Марк, хватит. Остынь, мы поговорим позже!

Нет, он не слышал. В этот момент для него существовала только цель – и больше ничего.

– Будь хорошим мальчиком, выполни команду «сидеть», – проворковал Рохан. На лежак перед ним молниеносно упала куртка цвета хаки из жесткой парусины. За ней штаны, обувь. Маркус торопливо раздевался, и я прижала ладонь к глазам.

Ребенок. Что тот, что этот…

Вскоре вместо двух голых мужчин на просторной площадке стояли волки. Два крупных, размером с быка, зверя. Один высокий, снежно-белый, с рваным ухом, второй – поджарый, с бурой шерстью. Лед и пламя. Но как бы не была красиво с поэтической точки зрения происходящее, я не могла стоять в стороне.

Маркус выглядел уставшим.

Пробежка по городу вымотала его, а увиденное лишило покоя. Он явно замкнулся в истовом желании огородить любимую подопечную от домогательств. Рохан в свою очередь лишь защищался.

Он и рад был не трогать сородича, но упрямство и злой язык обрубали малейшую надежду на мирное решение.

Клацнули по плитке когти…

Волки сцепились. Жутко, с отрывистым рыком и полетевшими в стороны клочками шерсти. Они врезались в стены, разбили стеклянную дверь на террасу, терзая друг дружку из последних сил.

– Марк! Рохан! Вы спятили?! Хватит, не на… не надо!!

Мои крики тонули в шуме борьбы.

Что ж, будем по-плохому.

Бабушка всегда знала, как расцепить сорящихся котов мужа, и я действовала по ее методике, лишь немного добавив от себя. Найдя в ближайшей кладовке огнетушитель, вернулась к бассейну. Уф, опасно! Осторожно – шажок за шажком – подступилась и обильно полила дерущихся густой пеной. Все вокруг стало белым, в воздухе запахло шампунем, а я продолжала нажимать на рычаг и быстро, почти истерично двигать трубкой из стороны в сторону…