Молчаливый странник в Лондоне - Цзян И

Мне также нравится гулять днем у реки, особенно ранним утром вдоль набережной Миллбэнк неподалеку от галереи «Тэйт». Если смотреть отсюда на другую сторону реки, открывается необыкновенно красивая панорама, и я любил медленно брести, глядя на реку с набережной. Рядом с галереей меня заинтересовало громадное здание современной архитектуры, которое явно контрастировало со старинным домом на противоположной стороне. Они стояли напротив друг друга, и река между ними казалась шире, чем в других местах. Это давало мне больше пространства для обозрения, стимулировало мыслить творчески и нестандартно. Как важно все-таки правильно выбрать место. Само расположение галереи «Тэйт» обладает какой-то магией. Я всегда чувствую себя там раскрепощенным, свежим, похожим на распускающийся бутон цветка.

И все-таки больше всего я полюбил набережную Чейни-уок, в Челси, которая просто поразила мое воображение. Как жаль, что лишь однажды мне удалось побывать здесь ранним утром. В то время здесь было малолюдно, утренняя дымка покрывала все, куда бы я ни обращал свой взор. Мост Альберта, казалось, плыл в густом тумане, и когда я приблизился к нему, то меня поразила его архитектура. Впрочем, здесь неплохо гулять и вечером, а еще лучше поздней ночью. Я знаком с несколькими лондонцами, что живут вдоль этой набережной или по соседству. К счастью, они нередко приглашали меня на обед, после которого я мог совершать свои прогулки. Однажды я покинул дом моего знакомого очень поздно и, конечно, воспользовался шансом побродить глубокой ночью. В это время редкая машина или редкий пешеход нарушают ваше блаженное одиночество. Кроны деревьев, как правило, скрывают уличные фонари, и их свет едва проникает сквозь листву. У нее какой-то странный цвет, напоминающий зеленый, но я не знаю, как передать его на холсте или бумаге. Однажды ночью, гуляя между двумя мостами, я обнаружил маленькое артистическое кафе с единственным окошком. Электричества там не было – только свечи. Одну из них хозяева поставили на подоконник, она-то и привлекла мое внимание. Ее свет был словно приглашением войти в дом. Но внутри никого не было, и поскольку я не знал местных ночных правил, то не решился войти. Другой ночью я снова побывал в этих местах. Все тонуло в тумане. Меня привлекла смутная, таинственная атмосфера, и я долго стоял на мосту, затем стал лениво прогуливаться туда-сюда, забыв, что пора возвращаться домой. До моего Хэмпстэда предстоял долгий путь, но я благополучно добрался до дома по пустынным улицам, в то время как лондонцы уже видели сны.

Одной своей стороной Баттерси-парк тянется вдоль реки, и берег здесь формирует низкая каменная стена. Тут много прекрасных деревьев, а отсутствие шелеста автомобильных шин делает прогулку высшим наслаждением. Прислонившись к стене, я мог наблюдать грациозные полеты чаек. Похоже, они уже вдоволь насладились пищей и теперь, радуясь свободе, скользили по воздуху, совершая свои изумительной красоты глиссады. На фоне серой туманной пелены я видел лишь эти завораживающие белокрылые круги. Некоторые птицы пытались летать против ветра, другие просто растягивали крылья, подчиняясь воле ветра, который нес их все выше и выше. Казалось, чайки делали это все совершенно сознательно. Я взглянул на поверхность воды, и мне показалось, что она колеблется в ту же сторону, куда скользили чайки. Я не смог сдержать эмоций: «Ритм, ритм, повсюду ритм природы». В этом парке мне особенно понравилось озеро, по поверхности которого плавно скользили лодки – в этом тоже был свой ритм. К несчастью, эту гармонию природы разрушали звуки поездов и дым, который тянулся в парк: рядом были две фабрики. Порой я даже раздраженно бормотал про себя: «Неужели я в парке?»

Олени в Ричмондском парке

Теперь я хочу поговорить о другой Темзе, которая тянется от Кью-Гарденс до Хэмптон-Корт и дальше. После прогулки по Кью-Гарденс я нашел прелестное местечко у реки, где можно отдохнуть после долгой ходьбы. Редкие деревья здесь давали возможность свободного обзора, можно было слушать журчание ряби на глади реки. Вдали на противоположном берегу стоит странное индустриальное здание с торговой маркой «Лев» на крыше. Оно очень контрастирует с окружающей природой. Время от времени я слышал голоса людей, бредущих вдоль бечевника, – специальной полосы, предназначенной для тех, кто когда-то тянул судно на бечеве. Помню, как однажды я долго шел тем же маршрутом вплоть до Ричмонда. Эта прогулка напомнила мне другую – вдоль берега стремительной реки в Китае, правда, для этого мне пришлось абстрагироваться от признаков промышленности на обеих берегах Темзы. В своем воображении я представил, как чудесно выглядело бы это место при любой погоде и в разные времена года. Я даже подумал о том, что в ясную погоду при свете луны хотел бы провести здесь ночь в компании с парой лебедей. В памяти моей навсегда сохранилась также прогулка вниз по реке от станции «Твикенхэм» до моста Кью.

И в самом Ричмонде я обнаружил много достойных мест для прогулок вдоль реки. Возможно, Чолмонделей-уок между двумя мостами лучше других, хотя ему мало в чем уступает район причала неподалеку от моста Ричмонд-бридж. Стоя на мосту и разглядывая шлюпки, проходящие под ним, я чувствовал, что какая-то непреодолимая сила влечет меня и вот уже независимо от моей воли я повторяю движения гребцов. Дорога, ведущая наверх, к холмам, привела меня в Ричмонд-парк. Мне кажется, что отсюда открывается неподражаемый вид на Темзу. Однажды я долго смотрел вдаль, и почудилось мне, что река – это нескончаемая белая атласная лента, которая тянется с небес и становится все шире, шире и затем маленький остров разделяет ее на две части. Утренний туман окутывал остров, и он казался сказочной страной, в которой я хотел бы прожить всю оставшуюся жизнь. И она была бы еще более прелестной, не будь этих надоедливых звуков дорожного движения.

Свое первое путешествие по реке я совершил, когда вместе с моими друзьями – китайским художником Юй Пеоном и драматургом С. И. Сюном отправился к художнику Филиппу Коннарду, который жил на Чолмонделей-уок. После того как мы посмотрели его работы, он пригласил нас совершить путешествие по реке на моторной лодке. Шел дождь, и я наслаждался запахом свежести, который шел от воды и травы. Нас было четверо в лодке, не считая моториста. Я с удовольствием разглядывал оба берега, где дома и деревья, насквозь промокшие от бесконечных дождей, очень напоминали знаменитую роспись стекла в южнокитайском городе Кантон. Как-то летом господин Сюн и я вновь посетили Коннарда, и он снова предложил прокатиться по реке на лодке, на этот раз весельной. В тот день он был без пальто и в испанской соломенной шляпе. Мои спутники гребли, легко взмахивая веслам, а я сидел на корме, внимательно наблюдая за техникой гребли Коннарда, пытаясь ее запомнить. Похоже, он был очень искусным гребцом и даже немного рисовался. Это было видно по его надменной улыбке. Затем мы поменялись местами. И он, сидя на моем месте, все время командовал: «К себе – от себя…» Ему казалось, что мы не очень искусны в гребле. И мы действительно не всегда точно выполняли его команды. Был чудесный ясный день, и нас поразило обилие купальщиков.

Китайский рыбак

И все-таки больше всего запомнилось свидание с рекой в тот день, когда я, взяв старт в Хэмптон-Корт, легко взмахивая веслами, плыл в одиночестве все дальше и дальше, пробиваясь сквозь туман. Было очень тихо, и сложилось впечатление, что это место полностью изолировано от остальной реки и бесчисленных купальщиков. Оба берега были усеяны высокими дикорастущими травами, и я ясно слышал свистящие звуки легкого ветерка над ними. Они совпадали по тональности со звуками моей лодки. В такие мгновения в памяти всплывали мои юные годы в Сучжоу, городе каналов, который называют китайской Венецией. Вокруг этого города много речушек и каналов, можно было взять в аренду лодку на месяц или даже больше и отправиться туда, куда стремилась душа. За пределами города не было ничего, кроме воды и рисовых полей; и всегда было радостно уйти от докучливых забот, забыв на время о мире. Но сейчас я не знаю, когда снова смогу обрести состояние покоя. Ведь я плыл на английской лодке, а со мной были мои тревожные мысли о родине. Вдруг среди высокой травы я увидел на берегу рыбака, забросившего свою удочку. Он выглядел таким спокойным и отрешенным, что, казалось, не заметил мою лодку и тем более был безразличен ко мне. А мне так хотелось выпрыгнуть на берег и сказать ему, что я китаец и на родине тоже любил удить рыбу. Я долго думал потом об этом эпизоде и тех воспоминаниях, что он пробудил во мне. В конце концов мои раздумья нашли отражение в следующих строках: