Готика белого отребья III - Эдвард Ли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гут попытался произнести:
- Ух-рок-тон...
В глазах Клайда мелькнуло смутное узнавание.
- О, да, я слышал об этом месте, когда мы были подростками. Это не церковь, а какая-то христианская школа или... Нет! Больница или что-то в этом роде для религиозных людей. На самом деле... - Здесь Клайд медленно кивнул, поскольку смог вспомнить немного больше. - Совершенно верно. Это то самое место, где все эти дурацкие истории говорят, что Толстолоб получил свинец в башку от священника. Это было где-то там, где раньше было озеро, которое осушили. Там, говорят, священник и заебенил Толстолоба, а еще говорят, что мозги у него были желто-зеленые!
Гут подпрыгнул на цыпочках, и его рот открылся для громкого восклицания:
- О, так ты действительно веришь в Толстолоба!
- Нет, не верю, ты, тупоголовый говнюк с собачьими мозгами, идиот! Все, что я сказал, было частью легенды. А теперь заткнись и давай двигай!
Глаза Гута сузились в глубокой задумчивости, которая была не очень глубокой.
- Тогда какого хрена, Клайд? Почему бы нам сначала не пойти назад и не заглянуть туда? - Гут усмехнулся. - Вдруг там что-нибудь есть?
Клайд пнул брата в зад так сильно, что тот издал звук, похожий на удар боксера-тяжеловеса в живот противнику.
- Ой! За что? - взвыл Гут.
- Потому что ты мудак безмозглый! - Клайд схватил Гута за толстую шею и повел его к задней части этого очень странного сооружения. Они спустились с небольшого холма и быстро оказались у задней стены здания, которое примыкало к склону и свидетельствовало о подвале, сделанном из грубо вырубленных полевых камней давным-давно.
Однако, оказавшись там, оба замерли и замолчали. В этой стене из неровных каменных плит, очевидно, была проделана дыра, оставившая проход, достаточно большой, чтобы человек мог пройти через него, нагнувшись.
- Похоже, кто-то пробил дыру в стене, - сказал Клайд, - давным-давно, вон, посмотри на плющ.
Нижняя губа Гута задрожала.
- Бь-бьюсь об заклад, это был Толстолоб. Держу пари, он сейчас там…
БАХ!
- Ой-ой-ой, - снова взвыл Гут, когда его более мудрый брат снова пнул его по заднице.
- Заткни свою дырку насчет этого проклятого болвана! Мы ищем подонков, что заебашили нашего дорогого брата Горация, и эта дыра выглядит чертовски хорошим укрытием, так что пошли!
Каждый из братьев поднял мачете в командирской позе, затем по очереди вошел в дыру (нелегко обоим братьям, учитывая их размер и вес, и немного особенно трудновато для Гута, потому что он был самым толстым из них). Внутри единственным источником света был дневной свет, проникавший через отверстие, но прежде всего они заметили что-то другое. На самом деле Гут пошатнулся там, где он стоял, от внезапного, не слишком приятного запаха.
- Черт возьми, Клайд! - Гут тут же задохнулся. - Здесь воняет, как в заднице у метамфетаминовой шлюхи, и я имею в виду ту, которая не мыла сраку месяцами!
- Именно так, брат, - согласился Клайд. Он глубоко вздохнул и сжал промежность в явном жесте аутоэротизма. Мы должны выяснить, откуда идет этот запашок.
- Но мы почти ничего не видим в такой темноте, - пожаловался Гут, все еще потрясенный запахом.
Клайд покачал головой и достал из заднего кармана маленький фонарик.
- Достань свой фонарик, тупица! Я что, всё тебе говорить должен?
Подождите минутку. Фонарики? Я уже упоминал, что они взяли фонарики?
Нет, я вижу, что нет.
Но вы можете поверить мне на слово! Они принесли фонарики. Ну и что с того, что я не упомянул об этом раньше? Это подразумевается само собой!
Мощные лучи фонарика пропахали чернильно-черное подземное пространство, обнаружив несколько очень старых картонных коробок, полных гниющих молитвенников, но, как ни странно, мало что еще заслуживало внимания. Кроме…
- Что это за ДЕРЬМО, Клайд? - спросил Гут, все еще держа фонарь. - Ты это видишь?
Клайд увидел это и кивнул.
- Это было кучей чего-то непонятного.
- Опасное это место - сказал Гут, прищурившись. - Выглядит почти как куча старой одежды, не так ли?
- Кто его знает, Гут, но дело в том, что... куча старой одежды не двигается!
Куча должна была быть примерно в 30 футах, и она действительно двигалась. Казалось, она дрожала, как желе, но тогда как может что-то желеобразное хоть как-то походить на груду старой одежды? А потом?
«Куча» начала шуметь. И странные это были звуки. Они казались человеческими или почти человеческими, возможно, блеющими и каким-то образом отчаявшимися. Кроме того, эти звуки имели разные тона, почти как голоса разных людей...
- Блюх-блюб-гларуб-эй!
- Глет-бу-блусс глут!
- Хеллуб-хеллуп нас!
- К черту все это дерьмо, Клайд! - воскликнул Гут.
- Успокойся, сиссибриджес. Кто бы ни издавал эти смешные звуки, он вот-вот получит от нас пинка под зад, при этом я что-то возбудился, братец! Парень это или девчонка, но я определённо трахну это. Господи, да я бы даже сейчас овце вдул.
Оба брата медленно приблизились к «куче», которая двигалась. Лучи их фонариков падали вниз. Сначала они уловили скользящий звук, затем еще больше похожего на голос блеяния.
- Глелп нас, блу-блу-блу!
- Тре-вон!
- Гу-ларуп! Буль-буль-глуп!
Клайд прищурился.
- Черт возьми! С этой кучей явно что-то не так! Да это же куча людей! - завопил он, вытаращив глаза.
Так оно и было. Это была куча людей. Их было, наверно, четверо или пятеро, и все они были обнажены, а их старая одежда, в основном ручной работы, странным образом лежала поверх этой дрожащей груды, составленной из их тел, как будто носители одежды каким-то образом выскользнули из них странным движением.
Так вот, автор, кажется, не совсем ясно выражается, верно? О чем, черт возьми, он говорит? Куча голых людей? Их одежда не на их телах из-за странного движения?
Иногда быть писателем трудно, и особенно тяжело быть старым писателем. Эти творческие синапсы срабатывают не так быстро и не так обильно, как раньше. Тем не менее, мой долг, дорогой читатель, перед вами, и я пройду через Ад и Высокую воду, чтобы помочь вашему разуму визуально уловить загадку, которая сейчас происходила в этом сыром и очень вонючем подвале из полевого камня.
Пять человек в точности составляли эту человеческую кучу. И разве вы не догадываетесь? Все пятеро были женщинами, что может быть истолковано как преднамеренный сексизм, явный жест, направленный на эксплуатацию, подчинение и унижение женского пола, чтобы изобразить их в качестве нежелательных сексуальных сосудов и громоотводов для диковинных, беспричинных злоупотреблений и символов товаров женоненавистничества, за что авторов мужских ужасов постоянно ругают. Что
