В лапах Ирбиса (СИ) - Ласк Елена

— Ты что? Испугалась меня? — А сам легко целует края губ, запустив одну руку мне в волосы, а второй поглаживая спину.

В самом начале я упиралась, но быстро расслабилась, поддавшись его манипуляциям с моим телом, и сама углубила поцелуй, на что он сразу отреагировал, задрав моё облегающее платье, нырнув под него рукой, сдавливая ягодицу. Я почти задыхалась, но не хотела останавливаться. Обеими руками нырнула под куртку, изучая его анатомию, широкие плечи, напряжённую мускулатуру, горячую кожу. Не могла остановиться, пока не почувствовала внушительный бугор у него в штанах. Происходящее завело его как мужчину, а меня как женщину. Нужно было прекратить происходящее, но я оттягивала момент, упустив, что рука Ирбиса переместилась, и его пальцы проникли ко мне в трусики, пробираясь к складкам. Я хотела, я безумно хотела, позволить ему продолжать то, что он задумал, и самое страшное — пойти до самого конца, наплевав на то, что мы в машине у моего дома, пусть и с тонированными стёклами. Заняться с ним сексом здесь и сейчас, казалось нужным и правильным, а Ирбис идеальным для этого мужчиной. Внутри стало больно от пробудившегося желания, мурашки будто метались внутри, впиваясь в нежную плоть. Но как только он прикоснулся к чувствительному комочку, я зажалась, оторвавшись от его губ и спрятав лицо у него на плече, поддавшись непонятной истерике. Я откровенно рыдала, понимая, что хочу, но не могу. Меня сдерживает рациональная часть, которая понимает, в отличие от тела, что нельзя отдаваться человеку под воздействием эмоций.

— Я же не заставляю. Ты сама. — Шепнул мне на ухо, поглаживая спину под платьем.

— Знаю, прости.

— Ты не шлюха.

— В твоём понимании — нет. — Перестала прятаться у него на плече, подняла голову, наши лица оказались напротив, взгляды встретились.

— На остальные тебе должно быть похуй. — Кажется впервые услышала от него мат, но слово не резануло слух, произнесённое Ирбисом оно казалось уместным.

— Не знай ты, что у меня никого не было, считал бы иначе. — Попыталась вернуться на своё сиденье, но Ирбис не выпускал.

— Бред не говори. Я не какой-то сопляк, мнящий себя важной персоной, и считающий, что весь мир уже у моих ног, кроме одной единственной девчонки, посмевшей отвергнуть мои ухаживания, до которых я снизошёл. В его возрасте я тоже хотел получать всё, что хотел, и получал, но добивался иными методами.

— С того времени ничего не изменилось.

— Изменилось. Я стал ещё больше думать перед тем, как что-то сделать.

— Прозвучало так, будто ты стал ещё опаснее.

— Так и есть. Но ещё я стал сдержаннее, осторожнее, а с тобой хочу быть нежнее.

— Никогда раньше не был?

— Нет, ни в жизни, ни в постели. Все девушки, которых я считал стоящими, не выдерживали моего характера, разочаровывая меня. Для них я не хотел меняться.

— Зачем ты говоришь это мне?

— Каждый раз, когда смотрю на тебя, вспоминаю твой взгляд при нашей первой встрече, испуганный, потерянный, сломленный. — Ирбис прошёлся кончиками пальцев вниз по спине, и пройдясь плавными поглаживаниями от талии и выше по ткани платья, остановился на моих щеках. — Это как напоминание, что с тобой как с другими нельзя.

— Потому что я ненормальная? — Вспомнила, что Ирбис знает о моём отклонении.

— Ника, ты самая нормальная из всех девушек, что я встречал, — сжал щёки чуть сильнее, — но для меня ты слишком хрупкая, а я тебя хочу. И здесь только два варианта: оставить тебя, либо научиться быть нежным. Ты даже не представляешь, сколько раз я уже заставил себя не трогать тебя, не представляешь, насколько мне мало только вот этого, — Ирбис притянул меня к себе, целуя, лаская своим языком мой, закапываясь руками мне в волосы. Но теперь я почти не отвечала, осознавая, что если поддамся, вырваться шанса уже не будет, и я окончательно себя потеряю.

— У меня будет секс только с мужем. — Произнесла твёрдо, как только он оторвался и теперь непонимающе на меня смотрел. — Знаю, как глупо это звучит, когда я сижу на тебе с задранным платьем, изнывая от желания.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ирбис наконец освободил меня, и я осторожно пересела на своё сиденье, попутно поправляя платье. Снова уставилась в лобовое стекло, помня, что двери по-прежнему заблокированы. Ирбис тоже замер, тяжело дыша, будто вот-вот сорвётся.

— Это не уловка, чтобы женить тебя на себе. Нужно было сказать ещё на катере. Я пойму, если ты откажешься от нашего договора.

— Ника, иди домой, тебе нужно выспаться.

В салоне раздался щелчок, а мне не хотелось уходить. Я разрывалась от внутреннего противоречия, одна часть которого хотела наплевать на принципы и вернуться на колени к Ирбису, а другая бежать, как в вечер нашего знакомства — не оглядываясь.

— Если не уйдёшь в ближайшую минуту, я за себя не отвечаю. — Это было одновременно и предупреждением, и угрозой, произнесёнными каким-то отстранённым тоном.

После этих слов решение было принято моментально. Страх всегда пересиливал все мои эмоции, и на этот раз я тоже ему поддалась. Только оказавшись дома я засомневалась правильно ли поступила, расставшись с Ирбисом вот так, практически сбежав, пусть и с его разрешения.

Глава 15

Утром мне не стало лучше. Мне не давало покоя произошедшее накануне. Я постоянно прокручивала в голове внезапную холодность Ирбиса, с которой уже однажды сталкивалась. Похоже до него дошло, что я действительно ненормальная, только немного в другом смысле этого слова. Я и раньше понимала, что он не из тех, кто будет ждать первой брачной ночи, но его реакция и перемена были слишком резкими. Ирбис будто обрывал нашу связь, которой мне не хотелось сопротивляться, которой я увлеклась, которую я намеренно не анализировала, боясь засомневаться. Мне нравились его внимание, забота, строгость, даже прямолинейность, несмотря на то, что каждый раз она меня шокировала. Он был сдержан и вытерпел то, что я хотела использовать его, ничего не объяснив. Но всё впечатление рушилось, стоило вспомнить холод, с которым Ирбис произносил последние слова, тоном, пробирающим неприятным током всё тело. Меня накрыли одновременно беспричинные страх и тревога. Все сказанные Ирбисом слова смешались в моей голове, запутывая ещё больше. Попытки мыслить рационально не давали результата. Прокручивая в голове всё, что знаю об Ирбисе, натолкнулась на пьяное воспоминание, и его откровение о нежелании предохраняться со мной. Первое, о чём я тогда подумала, что он хочет сделать мне ребёнка, и эта догадка некоторое время казалась мне логичной. Но если Ирбис хотел, чтобы я забеременела, разве это не означало, что мы станем семьёй. Если же нет, тогда чего он хотел добиться. Что нужно от меня Ирбису?

Промучившись всё утро, решила спросить напрямую, если, конечно, предоставится возможность. Я осознавала, что велика вероятность, что больше он не захочет со мной возиться. Утайкой, будто рядом может кто-то заметить, то и дело поглядывала на телефон. Мне хотелось, чтобы он написал или позвонил, сделал хоть что-то, пусть это будет последнее сообщение или разговор, но я перестану мучиться ожиданием и неизвестностью, узнаю свой диагноз и пройду все стадии его осознания и принятия.

Чтобы хоть как-то отвлечься решила заняться уборкой. Надела наушники, врубила музыку на полную громкость, зная, что это вредно, но мне хотелось заглушить все мысли, что не давали покоя, а в идеале изгнать их навсегда. И мне это удалось, пока в ушах не заиграла последняя любимая песня Киссы. Она так и не ответила ни на один звонок, ни на одно сообщение, ни разу не позвонила и не написала. То, что Кисса жива, я отслеживала по постоянно меняющейся графе «В последний раз была в сети». Она прочитала все мои сообщения, в том числе и то, где пишу о её великовероятном отчислении. Оно, как и все, было проигнорировано. Только сестра игнорировала не только мои звонки и сообщения, Кисса пренебрегала мной, будто вычеркнув из жизни. Ни в одном из них я не давила на неё, ни о чём не просила, и тем более ничего не требовала. Всё что я хотела — знать, что с ней всё в порядке. Услышать это не от кого-то из её друзей, не от Ирбиса, а от неё самой. Я не верила, что стала ей настолько безразлична. В очередной раз мысли сошлись клином на Барсе. Если её молчание — результат его воздействия, то всё ещё хуже, чем я думала, хотя куда уж. И тут меня пробило ужасное понимание, что Кисса тоже может состоять в группе, посвящённой моему аморальному поведению. Первым желанием было метнуться к телефону и проверить, но я остановила себя. Если вдруг найду её имя в списке — окончательно потеряю сестру, а я этого не хочу. Мне жизненно необходимо, чтобы в моей жизни остался хоть кто-то родной, хотя бы иллюзия, что у меня есть семья.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})