Романески - Ален Роб-Грийе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Начало плана совершенно беззвучно: ни музыки, ни речей. Затем раздается за кадром голос X, отчужденный, хоть и близкий, и повторяет вопрос А.
Голос X: Где? Это не имеет значения.
Длительная пауза. Тишина. Женщина идет по аллее.
За кадром снова звучит голос.
Голос X: Вы стояли в группе друзей — явно случайных, — людей мне почти не знакомых, — может, и вам не больше, чем мне. (Молчание.) Они весело, перебивая друг друга, болтали о каком-то злободневном случае, о котором мне ничего не было известно. (Молчание.) В отличие от меня вы, несомненно, были в курсе. Я смотрел на вас. (X умолкает. А поднимает глаза и бросает взгляд сначала направо, потом налево, стараясь не смотреть в объектив.) Вы вступили в разговор, как мне показалось, слишком поспешно. Создавалось впечатление, будто бы никто, кроме меня, не знает, кто вы. Этого не знали и вы. (Молчание.) Вы все время избегали моего взгляда. Совершенно очевидно, что вы это делали нарочно.
А свернула в боковую аллею. Голос X пропал, чтобы возникнуть именно тогда, когда женщина снова вернется в аллею, по которой шла с самого начала.
Голос X: Я ждал. Времени для этого у меня было в достатке. (Молчание.) Я всегда верил, что время у меня есть. (Снова пауза, теперь более затяжная, чем прежние.)
Голос X звучит снова.
Голос X: Ваш взгляд, переходя с одного человека на другого, меня обходил, словно меня не существовало в природе. (Довольно короткая пауза. После голос X звучит живее.) Чтобы заставить вас меня заметить, я, приняв участие в беседе, ляпнул какой-то вздор, определенно способный привлечь внимание к говорящему. Я уже не помню, что это была за чушь.
При этих словах А, остановившись, подняла глаза на камеру. Поскольку тем временем движение аппаратуры завершилось, и теперь молодая женщина очутилась на самом переднем плане, как если бы между ней и объективом не осталось никакого пространства. План тут же меняется.
Контр-кадр показывает группу людей в том же саду. А видна со спины; она находится на прежнем месте и в позе, в какой была на предыдущем плане; теперь она уже в туфлях. Она расположена ближе всех к камере, от которой остальные удалены на разные расстояния, образуя довольно редкую толпу, разбросанную между А и балюстрадой (этот парапет как бы завершает дальний конец аллеи). Персонажи, которых мы видим, как раз те, кто наблюдал игру в шестнадцать спичек. Как и М, X входит в их круг.
Часть упомянутых персонажей стоит; несколько других опираются на балюстраду либо располагаются на ней полусидя. В непосредственной близости может находиться какая-либо статуя (или пьедестал). Никто не движется. X смотрит на А; М — на X; переглядываются и остальные.
Но вот все, более или менее одновременно и вдруг, оборачиваются к X, как к человеку, что-то произнесшему. А выполнила это движение последней. X растянул губы в вялой усмешке, точнее, в полуулыбке, немного странной и двусмысленной.
За кадром снова звучит его голос, и головы одна за другой поворачиваются к А (ее лица по-прежнему не видно, так как женщина стоит спиной к объективу). Улыбка X исчезает (или застывает). Теперь на него смотрит только М.
Голос X: В наступившей тишине именно вы ответили мне иронической фразой по поводу несуразности моих слов. (Пауза.) Остальные промолчали. У меня снова возникло впечатление, что сказанного вами не понимал никто и что, может быть, услыхал вас один я.
На словах «может быть» поменялся кадр и появился крупный план серьезного, чуть напряженного лица А.
Далее последовала череда снятых крупным планом физиономий членов группы. Черты у всех словно окаменели, как у людей прислушивающихся, ловящих какие-то звуки; лица казались несколько напряженными, однако не встревоженными. Мы можем их видеть как в профиль, так и анфас. Позы у людей естественные, головы немного наклонены; совершенно прямо глядит только X (он показан анфас) и М (он виден в профиль).
После крупного плана А мы видим X, затем пару других лиц, потом снова X (точное повторение того же плана); далее — физиономии случайных статистов и опять М и еще раз X.
Все громче слышны настраиваемые инструменты большого оркестра. Сначала доносятся лишь отдельные звуки, а затем дружная многоголосица спорящих одно с другим музыкальных орудий; на этом фоне как будто взрываются более резкие ноты некоторых аккордов вальса, звучавшего ранее в танцевальной сцене.
Пока идет эта серия планов, свет незаметно тускнеет. Менее отчетливо стала видна и перспектива сада. Последний раз X появился на фоне уже практически черном.
Смена планов продолжается в том же, довольно быстром, темпе, и вот перед нами крупный план еще одного лица, такого же застывшего, как прочие, но это уже не один из персонажей сцены в саду; фон (чуть более светлый) если и позволяет распознать некий гостиничный салон, то лишь взгляду, готовому его увидеть. Далее с такою же быстротой следуют еще один-два сходных плана. Затем — снова лицо X, которое мы ясно различаем в центре показанного ранее танцевального зала. Как и во время прежних своих появлений, X смотрит в объектив, все так же без улыбки, но уже совершенно открыто.
Какофония настраиваемых инструментов внезапно прекращается и воцаряется полная тишина (возможно, музыканты услыхали постукивание палочки дирижера по пюпитру, — он требует тишины).
За кадром снова раздается голос X.
Голос X: Чтобы прервать молчание, кто-то заговорил о предусмотренных на вечер и на следующий день развлечениях. О чем говорили мы с вами, я не помню.
Эти слова должны прозвучать, пока перед нами проходят крупным планом лица людей в танцевальном зале. Далее наступает тишина, которая устанавливается после того, как в кадре появилось лицо последнего танцора, а за ним — лицо X; оба лица неподвижны, как и все, виденные ранее.
Под конец последнего кадра грянул вальс; музыка весьма насыщенна (множество звучавших в унисон струнных), помпезна, несколько вычурна и, при всей своей величавой замедленности, безудержна.
Новый крупный план: X и А неторопливо танцуют весьма благородный вальс (партнеры держатся на некотором расстоянии друг от друга; их позы строги и т. д.). Как и на предыдущем плане, X должен появиться приблизительно на прежнем месте и стоя лицом к объективу. А повернута к нам в профиль (или в три четверти) — мы видим ее со спины. На мужчину она не
