Невеста на одно место - Юлия Плагина

— Чтобы понравиться как мужу, так и его родителям, и всей семье, надо проявить чувство собственного достоинства, хорошего воспитания и великолепные манеры! И, конечно же, не стоит забывать про скромность, — притулив свою драгоценную в кресло, старая мегера милостиво протянула руку и взяла предлагаемую ей чашечку с чаем.

Многозначительно переглянувшись с помощницей, пуще прежнего принялся следить за разворачивающимся действием. Ей-афродита, создавалось впечатление, будто смотришь легендарную и скандальную программу «За окном». Фоннария Грымзовна скользнула мимолётным взглядом по улыбающемуся личику Уськиной и поднесла чашку к губам, шумно вдыхая цветочный аромат горячего напитка.

— А-а-а-ах! — с удовольствием протяжно выдала престарелая женщина. — Какой аромат, наверное, и вкус такой же восхитительный, — сделав первый малюсенький глоток, «бабушка» несколько томительно-долгих секунд сидела молча, но потом всё-таки смилостивилась. — Думаю, можно дать тебе, Иванночка, возможность показать себя и в следующем раунде.

— Спасибо вам огромное, — прослезилась азиаточка, подозрительно начиная шмыгать носом и попутно пятясь задом в сторону выхода.

— Пока не за что, — сказала, словно отрубила, пенсионерка. — Ты главное всегда помни о скромности и уважении, — сопутствующий моменту взмах рукой, и счастливую до розовых соплей Уськину, словно ветром сдуло из комнаты.

Допив ароматный чай (а нам даже и не предложила, жмотяра!..), «бабушка» чинно поднялась на ноги и проплыла к окну. Повторив уже знакомый манёвр с балансировкой на животе на узком подоконнике, Фоннария Грымзовна звучно рявкнула:

— Петрике Скрипчан, сколько вас можно ждать? Ещё секунда промедления, и вы будите дисквалифицированы!

Стоило только смолкнуть басистому эху, как раздался робкий стук в дверь, а потом уже и вопрос, сводящийся к одной простой мысли: имеет ли право Петрике Скрипчан войти. Получив монаршее разрешение, створка тихонечко скрипнула, являя нашему любопытному взору… парня!

— Пшеничкина, это что такое? — оклемавшись от первого шока быстрее Фоннарии Грымзовны, гадюкой зашипел в сторону меланхоличной девушки.

— Кандидат на руку, сердце и…

— Ты хочешь, чтобы семья де Лаберо нас в асфальт закатала, попутно отсудив всё до последний нитки?! — протрубил, наплевав на конспирацию. — О чём ты, балда, только думала, когда заносила имя данного индивида в список потенциальных невест? — последнее слово ещё и голосом выделил, пытаясь донести до идиотки Майи всю тяжесть её промаха.

— О том, что будет весело! — невозмутимо ответили мне, приникая к наблюдательному «окошку». — Эрик, помолчи, а то стукну.

Вняв убедительной просьбе Пшеничкиной (заявляю со всей ответственностью: эта неуравновешенная и повёрнутая на чистоте девушка запросто подобный фортель выкинуть может), с жалостью покосился на позеленевшего от «радости» клиента, но, подстрекаемый любопытством, всё же подвинул помощницу, пытаясь рассмотреть происходящее в комнате. Фоннария Грымзовна практически сразу же взяла себя в руки, окинула оценивающим взглядом подтянутую мужскую фигуру и, явно оставшись довольной, ласково протянула довольно нейтральным тоном:

— Ну, что же, в наш нравственно продвинутый век человечество на многое смотрит иначе, в том числе и на однополые браки, так чем же я хуже? — Риторический вопрос, однако! — Петрике, а не хотите ли вы чаю… испить? — наконец, вспомнила о прямых обязанностях старая мегера.

Пока Скрипчан разливал по кружкам ароматный напиток, я попытался кое-что выведать у задумчивой Пшеничкиной, которая чуть ли слюни по кандидату не пускала.

— Слышь, Майя, а что, отбор девушек будет происходить до банального одинаково?

— С чего ты это решил? — на секунду оторвалась от щелочки оппонентка, но потом снова вернулась к наблюдению (ей бы шпионом работать, а не помощником свахи!..).

— Чайкина застопорилась на чае, Уськина перешла на следующий этап благодаря пузатому самовару, да и Петрике сейчас благородный напиток из кружечки довольно интеллигентно тянет, — словоохотливо пояснил, присаживаясь на корточки и прислоняясь спиной к крепкой стенке шифоньера. — Навевает определённые мысли, согласись.

— Нет, просто мы с Грымзовной единогласно постановили, что испытания будут проходить последовательно и, если кандидатка на чём-то провалится, то следующая начнёт с этого же места, — просветили меня и снизошли-таки до несчастного графского отпрыска. — Бернардо, не куксись, вы со Скрипчан будете просто отличной парой!

— Майя… — прорычал моментально взбесившийся молодой человек и, непременно бы бросился на потенциальную суицидницу, если бы не властный голос Фоннарии Грымзовны, возвестивший, что испытания для очередного кандидата благополучно начались.

— Скажите, Петрике, — прихлюпывая ароматный напиток, старая мегера с сожалением осмотрела пустой стол, видимо, искала сдобную плюшку для полного процесса чаепития, — почему вы решили поучаствовать в этой… — На секунду «бабушка» запнулась, явно не зная, как окрестить нашу с Майей затею, но сделать это так, чтобы прилюдно не сматериться. — Увлекательной программе?

— Из чистого упрямства, — честно ответил молодой человек, устраиваясь с удобством в глубоком кресле и вальяжно закидывая ногу на ногу. — Когда наткнулся на объявление о кастинге невест, был, мягко скажем, не в лучшей форме.

— Что же произошло? — врубила любопытство на полную мощность Фоннария Грымзовна, сверкая нездоровым блеском накрашенных глаз.

— Да как-то все проблемы разом навалились: с работы попёрли, девушка бросила, соседи сверху квартиру затопили, — разоткровенничался парень, а Пшеничкина чуть слезами не захлебнулась. Но получив от меня смачный хлопок по оттопыренной филейной части, быстро взяла себя в руки и перестала неприлично громко всхлипывать, руша всю конспирацию на корню.

— А кем вы работали, голубчик? — Всё, теперь уже полный абзац: старуха тоже прониклась состраданием к шельмецу, значит, он точно пройдёт в следующий раунд.

Наверное, аналогичные мысли бродили и в непутёвой голове младшего де Лаберо, иначе я просто больше никак не могу объяснить его нервозное состояние, и попытки выбить из подсознания хоть одну умную мысль путём методичного «знакомства» лба и платяной стенки шифоньера. Пока я, как самый адекватный и дальновидный из всех присутствующих, бегло оценивал ситуацию и пытался придумать наиболее оптимальный вариант её разруливания, Грымзовна попёрла танком:

— Что же вы, Петрике, молчите? Мне, как бабушке вашего будущего му… Кхм, неважно, жутко интересно послушать про вашу нелёгкую жизнь! — пояснил офонаревшему Бернардо суть проблем.

— До недавнего времени обучался у мастера Юданова портняжному искусству, — опустив очи долу, Скрипчан умильно покраснел, словно не целованная девка на первом свидании. — Знаю, что работа не фонтан, но уж к чему душа лежит и мастерство имеется!

— Ну, что вы, голубчик, — довольному оскалу «бабушки» позавидовали бы и оголодавшие гиены, узревшие разделанную тушку коровы и гостеприимную табличку: «Кушать подано!». — Мне, как зрелой женщине, — сильно польстила сама себе Фоннария Грымзовна, довольно потирая руки, — видится ваш союз с моим любимым внучком Бернардо очень продуктивным и крепким!

— Убью без зазрения совести, old witch[11], и любой суд меня непременно оправдает! — не смог сдержать непечатных эмоций будущий жених, попеременно меняя цвет лица с ядовито-красного на серебристо-зелёный. — А ты, Майя, — указующий перст упёрся аккурат в переносицу моей подчинённой, отчего девушка нервно икнула и быстро присела на корточки, опасаясь как бы без глаз не остаться с таким-то нервным клиентом, — молись всем известным богам, чтобы он не прошёл в следующий раунд, иначе… — Грозный вид молодого человека вызвал невольное уважение даже у меня, что уж тогда говорить о несчастной Пшеничкиной, морально не готовой к подобной агрессивности?

— Петрике, — меж тем, даже не подозревая какие сериальные страсти разгораются в шкафу, Грымзовна продолжала птичий щебет на тему… Последних веяний моды, — как хороший портной посоветуйте мне подходящие фасоны юбок и платьев, чтобы смотреться как молоденькой и стройной девочке.

На языке так и вертелось желание вылететь из укрытия и, обличительно тыкая пальцем в крупногабаритную «бабушку», толкнуть пятиминутную проникновенную речь о том, что танкам модельные платья совершенно не нужны. Но, как вы сами понимаете, такого самоуправства я себе позволить не мог, и совсем не из-за того, что боялся публичного избиения вместо боксёрской груши (женщин я никогда не бью… Поэтому научился быстро бегать!..), но вот личная жаба меня точно задушит, ведь часть гонорара-то Фоннарии Грымзовне уже выплатили, а после подобного самоуправства «бабушка» непременно смертельно оскорбится и «соскочит» со своей роли!..