Греховный намек - Дженнифер Хеймор

– Например? Какое именно основание?

– Ну… супружеская измена, допустим. Если прибавить это к намерению бросить ее…

Тристан решительно покачал головой:

– Нет-нет-нет! – Даже если Гарет спал в Бельгии с другими женщинами, Софи не захотела бы об этом говорить. Да и парламент, несомненно, простил бы его из-за амнезии. – В любом случае, – продолжал Тристан, – я бы хотел, чтобы герцогиня не имела к этому ни малейшего касательства.

Гриффитс приподнял светлые брови.

– Но это затруднит дело, милорд.

– Ох, вы не знаете мою жену. Она не станет ни на чью сторону.

– Да, понимаю… – кивнул Гриффитс. Но судя по его взгляду, он совершенно ничего не понимал.

Тристан же не мог объяснить собеседнику, что неспособность Софи занять чью-либо сторону не имела ничего общего со слабостью. Наоборот, это лишь свидетельствовало о силе ее характера и о нежелании причинять боль тем, кого она любила.

Тристан молча допил свой эль и отставил кружку.

– Хотите еще, сэр?

Он взглянул на служанку и кивнул. Это была худенькая девушка лет пятнадцати; и ее рыжевато-каштановые волосы стояли над головой как нимб из веточек. Когда девушка налила эль, Тристан сунул ей крону. Густо покраснев, служанка сделала реверанс и исчезла.

Тристан вновь обратился к Гриффитсу:

– Я хочу подать встречный иск об аннулировании брака герцога и герцогини.

– Как это, сэр? – Гриффитс нахмурился.

– Думаю, суд аннулирует брак на основании его долгого отсутствия и официального признания смерти. То есть все будет по закону.

– Но закон в этом случае…

– Вы же сами сказали, что прецедента не было. На что я отвечаю: мы его создадим.

– Но аннулирование означало бы, что его брак с самого начала был недействительным. Вы этого хотите?

– Нет-нет, я вовсе не желаю, чтобы его ребенок считался незаконным. Основанием должно служить то обстоятельство, что герцога признали мертвым.

Гриффитс со вздохом кивнул:

– Понимаю. Но это почти невыполнимая задача…

– Но такая, которую вы готовы попытаться решить?

Гриффитс долго изучал собеседника. Потом кивнул:

– Да, милорд. Так и есть.

– Вот и хорошо, – пробормотал Тристан.

– Однако вполне возможно, что нам придется подавать апелляцию, причем несколько раз. Сомневаюсь, что нижние суды посмеют подтвердить ваши заявления, милорд.

– Мы сделаем все, что необходимо.

Гриффитс откашлялся.

– Видите ли, у меня есть связи с некоторыми адвокатами, считающимися авторитетами в законах о браке. Они более серьезно изучат эту ситуацию и, возможно, смогут отстоять ваши интересы.

– Превосходно.

– Однако помните: Колтон – герцог и к тому же прославленный офицер армии его величества. Вы же вообще не служили. И далее: весь Лондон только и говорит о его возвращении. О возвращении героя. Это ставит вас в неловкое положение. Да, вы весьма популярны в обществе, но народной любовью в отличие от герцога не пользуетесь. И никто не забудет о том, что герцогиня была сначала его женой.

– Но теперь она моя жена, – напомнил Тристан.

– Разумеется. – Гриффитс улыбнулся.

– Что ж, спасибо, что потратили на меня время, мистер Гриффитс. Жаль, что причинил вам неудобства, заставив ехать сюда. Но все же… – Тристан указал на свои синяки. – Сами понимаете, я вряд ли могу показаться на людях в таком виде. Предпочитаю не подливать масла в огонь.

– Естественно, милорд. У меня к вам никаких претензий. Совершенно никаких.

Тристан поднялся и пожал руку Гриффитса. Когда тот вышел, он снова уселся на шаткий стул и допил эль. Затем надел свой плащ и покинул полутемную таверну. Ему следовало поспешить, так как он очень не хотел оставлять жену наедине с Гаретом.

Несколько часов спустя Тристан вошел в Тюльпановую комнату, переоделся в халат и направился к письменному столу у камина, где оставил свои серебряные часы.

Казалось, что он пропустил обед и не смог увидеть детей до того, как их уложили спать. Но все же день был довольно удачным. После встречи с Гриффитсом он нанял человека, чтобы тот следил за Гаретом и Фиском и докладывал ему, что они делали, когда выходили из дома. Кроме того, Тристан нанес несколько визитов близким друзьям из палаты лордов и объяснил им ситуацию. Друзья же заверили, что будут держать его в курсе всех разговоров, касающихся возвращения Гарета.

Тристан снова взглянул на часы. Начало первого… Софи скорее всего уже спала.

Боже, как он тосковал по ней! Пожалуй, надо к ней заглянуть и проверить, как она там. Возможно, ему удастся уговорить этого смехотворного ночного стража, которого по настоянию Гарета поставили у его двери, и тот позволит ему пожелать Софи спокойной ночи. А если она крепко спит, то он просто посмотрит на нее.

Повернув дверную ручку, Тристан осторожно вышел и огляделся. Коридор был безлюден и темен.

Бесшумно ступая босыми ногами по холодному полу, Тристан свернул за угол, чтобы пройти в противоположное крыло дома.

А вот это странно… Стул рядом с дверью Софи был пуст. Что ж, возможно, страж отошел облегчиться.

Тристан без колебаний подошел к двери и отворил ее.

Затем осторожно закрыл дверь, подошел к кровати и отодвинул занавеску, чтобы увидеть жену. Она лежала на боку, подложив под щеку ладони. Медовые волосы Софи раскинулись по подушкам, а губы были чуть приоткрыты. И кожа ее казалась почти прозрачной в лунном свете, сочившемся через щель в занавесках.

За последние восемь лет ее лицо утратило детскую невинность, которой отличалось до исчезновения Гарета. Исчезла припухлость щек, скулы стали резко выделяться, а в уголках губ проступили тонкие морщинки.

Непокорный локон упал на ее щеку, и Тристан потянулся, чтобы его откинуть. Тут Софи вдруг открыла глаза и пробормотала:

– Тристан, ты…

Улыбаясь, он сел на край кровати.

– Я скучал по тебе, любимая.

Она положила ладошку на его руку.

– Я тоже скучала.

– Дорогая, у тебя все хорошо?

– Да, – кивнула Софи.

Он провел пальцем по щеке жены и, наклонившись, прижался губами к ее губам.

– Ты для меня самая красивая.

Его прикосновения, казалось, взволновали Софи. Она приподнялась на локте, и ее локоны рассыпались по плечам.

– Как ты сумел пройти мимо стражника у двери?

– Там никого не было.

– Никого? Странно…

Тристан пожал плечами.

– Возможно, настало время смены караула.