Небесная река. Предания и мифы древней Японии - Ольга Крючкова

Когда Томотаде исполнилось двадцать лет, его послали к могущественному князю столицы Киото по имени Хосокава Мосомото. Стояла морозная и снежная зима. Конь самурая, хоть и был вынослив, передвигался очень медленно, увязая в снегу.

Дорога, по которой следовал посланник, проходила через гористую местность. Поселения встречались редко и были разбросаны вдоль горной извилистой дороги на дальнем расстоянии друг от друга.

Первым день путешествия выдался крайне утомительным, однако завершился благополучно, без неприятностей. На второй день самурай скакал на верном коне без передышки. Однако с наступление темноты стало ясно: он доберётся до ближайшего ночлега лишь поздно ночью, ближе к полуночи.

В конце концов, его конь окончательно выдохся и перешёл с галопа на равномерный шаг. Между тем, погода ухудшалась. Подул сильный ветер, надвинулись тяжёлые тёмные тучи, снег повалил стеной. И к довершению всего разразилась буря.

Мрак сгустился до такой степени, что самурай опасался как бы конь, не оступившись, не сорвался в пропасть. Когда силы всадника и его коня окончательно иссякли, впереди появилось едва различимое очертание трёх деревьев – трёх ив. Подъехав ближе, Томотада к своему счастью увидел прилепившую с ним хижину, крытую старой запорошенной снегом соломой.

Самурай спешился, взял уставшее животное под уздцы и приблизился к хижине. Громко постучал в плотно затворённые ворота…

После продолжительного ожидания их отворила старая совершенно седая женщина. Она увидела запорошенного с ног до головы снегом путника и воскликнула с состраданием:

– Ах, какое несчастье, молодой господин! Сразу видно – вы благородного происхождения! Но отчего путешествуете в одиночестве, да ещё налегке?! Так и заболеть можно! Проходите в мой дом. Удостойте меня, старуху, такой чести. А коня вашего мы отведём в сарай, что стоит за домом.

Томотада обрадовался предложению гостеприимной хозяйки. И, определив коня в сарай, вошёл в жарко натопленную хижину.

В главной комнате полыхал очаг, наполненный сухими стволами бамбука, распространяя своё живительное тепло по помещению. Подле огня удобно расположились пожилой мужчина и девушка. Увидев вошедшего незнакомца, они встали, вежливо поклонились и пригласили его к огню.

Женщина принялась готовить пищу для путешественника, а мужчина принялся подогревать рисовую водку-сакэ, чтобы самурай согрелся с мороза и не заболел. Время от времени они расспрашивали гостя о путешествии, о постоялом дворе, где ему пришлось провести прошлую ночь. Томотада охотно отвечал им.

– Не хочу стеснять вас, – произнёс самурай после описания своего пути, смерив цепким взором тесное пространство хижины, – только обогреюсь у вашего очага и снова отправлюсь в путь.

Между тем, девушка покинула теплый очаг и скрылась за выцветшими от времени ширмами, разделяющими комнату на две части. Самурай уже успел заметить, что хозяйская дочь хороша собой, несмотря на бедность своей одежды и сбившиеся в беспорядке длинные волосы. Томотада подумал, что странно встретить девушку такой редкой красоты в бедной крестьянской хижине. Такой красавице пристало бы блистать при княжеском дворе.

Наконец размышления самурая прервал голос старика:

– Благородный господин, следующее жилье находится очень далеко отсюда. Снежная буря усиливается, и, судя по всему, дорогу окончательно замело. Поэтому не стоит сегодня отправлять в путь. Это очень опасно – можно заблудиться в горах и замерзнуть. Наша лачуга хоть и бедна, в ней отсутствуют привычные для вас удобства, но всё же защитит от непогоды. Оставайтесь у нас утра. Да и конь ваш устал. Пусть он отдохнет хорошенько, а мы его накормим.

Томотада с благодарностью принял предложение хозяина, втайне радуясь выпавшей возможности ещё некоторое время полюбоваться его дочерью.

Наконец старая женщина поставила перед ним простую, но обильную еду. Из-за перегородки вышла девушка, чтобы поднести гостю вина. Она уже успела привести себя в порядок: переодеться в грубую, но чистую одежду из домашней пряжи и искусно причесать и заколоть свои блестящие вьющиеся волосы.

Девушка с глиняным кувшином в руках, склонилась над чашей гостя. И тот отметил необычайную грациозность её движений. Такого изящества и красоты он не встречал даже среди придворных дам.

Неожиданно старик запричитал:

– Господин, наша дочь Аояги родилась здесь, в горах, и росла в полном одиночестве. Поэтому понятия не знает о хороших манерах. Мы умоляем вас простить ее бестолковость и невежество.

– Ваша дочь подала мне вино преисполненная изящества и достоинства. Я не припомню ни одной девушки или женщины при дворе моего князя, которая сделала бы это лучше неё. – С жаром возразил самурай и устремил восхищённый взор на дочь хозяина.

Та же от подобных слов смущенно зарделась, став еще краше. После этого молодой человек уже не мог ни есть, ни пить – а буквально пожирал взором прелестницу.

Заметив, что Томотада не притрагивается к пище, мать девушки сказала:

– Добрый господин, я понимаю, что вы не привыкли к грубой крестьянской пище. Однако прошу вас отведать её. Иначе у вас не будет сил продолжить свой длительный путь до столицы.

Чтобы не огорчать стариков, самурай начал есть и пить с нескрываемым аппетитом. Аояги прислуживала гостю, и её очарование всё больше пленяло молодого самурая. Неожиданно он поймал себя на мысли, что желает беспрестанно слушать её голос и любоваться ею.

«Может, она и вправду родилась в этих горах, – подумал Томотада, – но в таком случае её родители вероятно в прошлом были видными особами, раз научили свою дочь речам и обхождению знатной девушки…»

Чем дольше Томотада разговаривал с Аояги, тем сильнее убеждался, что в целом мире ему не встретить девушки прекрасней и остроумней. Голос в его сердце настойчиво призывал: «Не отказывайся от счастья, покуда боги милостиво предоставили тебе такую возможность…»

Молодой самурай влюбился с первого взгляда в крестьянскую девушку и в течение вечера, проведённого подле гостеприимного хозяйского очага, решил, что женится на ней.

В конце концов, Томотада безо всяких обиняков попросил стариков отдать дочь за него замуж, сообщив заодно свое полное имя, происхождение и должность в свите властителя Ното.

С многочисленными возгласами благодарного изумления старик со старухой ему поклонились. Однако хозяина явно что-то беспокоило. Наконец он обратился к гостю:

– Высокородный господин! Вы – персона высокого положения и, вполне вероятно, достигнете еще большего. Честь, которой вы нас удостоили, и глубина нашей благодарности не могут быть измерены и выражены словами. Но подумайте, наша девочка всего лишь глупая крестьянка низкого происхождения. Как может она, не будучи ни воспитанной, ни образованной соответствовать жене благородного самурая? Лучше возьмите её с собой, как простую служанку. И мы просим лишь заботиться о ней.

Под утро снежная буря утихла, и со стороны безоблачного востока потянулись первые признаки зари. Предстояла долгая тяжёлая дорога, и Томотада не мог более медлить. Но расстаться с девушкой было выше его сил. Поэтому, когда все приготовления к дальнейшему пути были завершены, он обратился к ее родителям:

– В течение прошедшей ночи я всё хорошо обдумал. Решение жениться на вашей дочери – неизменно. И потому я прошу вас отпустить Аояги со мной. Если вы согласитесь, я всегда буду чтить вас как своих родителей. А тем временем прошу принять этот небольшой знак признательности за ваше гостеприимство.

Сказав так, он положил перед хозяином мешочек с золотыми монетами. Старый человек горячо поблагодарил самурая, но вернул подарок, так объяснив свой отказ:

– Добрый господин, золото не принесёт нам большой пользы. А вам оно наверняка понадобится во время долгого и холодного пути. В нашей глуши негде тратить деньги. Что же касается девушки, то мы отдаём её от чистого сердца – она принадлежит вам. Аояги сама сказала нам утром, что надеется сопровождать вас и оставаться служанкой до тех пор, покуда вы пожелаете терпеть ее присутствие.

Томотада пытался убедить родителей Аояги принять хоть немного денег. Но тщетно. Более всего их беспокоила судьба дочери, а не богатство. Доверив её честному и благовоспитанному самураю, старики выглядели счастливыми.

Итак, все было решено. Настало время прощания. Старик позвал Аояги, и та вышла из дома одетая в тёплое дорожное кимоно, держа небольшой узелок в руках. Она поклонилась родителям, произнесла прощальные слова. Затем самурай подхватил ее, как тростинку, и посадил на своего могучего коня. После чего поклонился старикам, ещё раз выразил свою благодарность и ловко сел в седло.

– Благородный господин, – произнес отец напоследок, – мы верим, что вы будете добры к нашей дочери, и больше не опасаемся за ее судьбу…