Убийство моей тетушки. Убить нелегко (сборник) - Ричард Халл

Глава 3

Какая жалость, что в школе не учат ничему полезному. Не то чтобы я ходил в школу слишком долго или проявлял более нежели поверхностный интерес (если только меня не заставляли специально) к тем отчаянно тоскливым предметам, какие значились в учебной программе. Уже на очень раннем этапе мне стало ясно: невозможно найти никакого отклика в сердцах наставников, чей ум косен и узок, а дух изнурен и вял.

С другой стороны, никогда не знаешь, что и когда может пригодиться. Меня теперь уже немного смущает сам факт открытого обсуждения поджогов со Спенсерами. Но льщу себе надеждой: я провернул его так непринужденно, что оно скоро забудется. Лучше изучить все досконально самому. Тем более что составленная мною картина еще далеко не полна, а придется ставить и опыты, что весьма затруднительно, когда рядом в доме живет такое пытливое существо, как моя тетя. Кроме того, я бы желал побольше узнать о действии снотворных.

Посему сегодня в погоне за знаниями – просто удивительно, как подобные занятия обостряют интеллект, – я отправился по магазинам. Страсть наших местных к сплетням превосходит всякое воображение, так что я почел за благо обойти на этом пути не только Ллвувлл, но даже Аберквум. Один лишь Шрусбери, как мне казалось, был достаточно велик и многолюден, чтобы не обратить внимания на мои пустяковые покупки. А именно: дешевые часики, детский набор для паяльных работ (при общении с продавцом мне очень удалась трогательная роль заботливого дядюшки!), несколько отрезков гибкого электрошнура, пара очень тонких проволок (якобы для развешивания миниатюр по стенам, куда жалко вбивать гвозди, и чтобы «веревочка» была почти незаметной), компактный аккумулятор (только для опытов; когда дойдет до дела, я прибегну к энергоблоку – черт с ним, все равно Бринмаурский ручей снабжает его энергией в далеко не достаточном объеме), сотня дробовых патронов, дюжина уродливых игрушек из целлулоида (снова на сцену вышел любимый дядя воображаемого юного племянника) и номер медицинской газеты с устрашающим названием. Уже оно само вызывало неприятные ассоциации с болезненными процедурами, каковым подвергаются те, кто попадает в лапы Спенсера и его братии. Мое предприятие становилось, однако, все дороже.

Эти богатства я помещу «за семью замками» – в инструментальном ящике «Ла-Жуаёз». Внутри дома не решусь поставить ни одного эксперимента – кроме единственной, так сказать, репетиции, о которой скажу позже. Но в окрестностях – масса проселочных дорожек и аллей, где можно продолжить изыскания без всякой опасности быть потревоженным или замеченным.

На обратном пути в Бринмаур случилось маленькое происшествие, лишний раз напомнившее, как жизненно необходимо держаться в стороне от нескромных глаз. Я встретил Уильямса, который стоял и напряженно вглядывался прямо в тот изгиб дороги, где с тетей случилась авария. Пришлось притормозить, поскольку прямо по проезжей части кружила его собака. Стало быть, пришлось и вступить в разговор. Впрочем, мне самому было любопытно узнать, что он тут делает.

– Доброго вам утречка, мистер Эдвард. – Голос фермера зазвучал, как всегда, напевно. – Какая, право слово, милость божья для всех нас, что мисс Пауэлл осталась невредима. Вот, видите ли, она попросила меня посмотреть, как бы так сделать, чтобы никто больше не свалился в пропасть. Этого, говорит, мало, что поставлены белые столбы, которые видны ночью, нужно что-то еще, что не даст машине упасть. Железную ограду она не хочет, и барьеров не хочет, видите ли, – а то, дескать, пропадет вид.

– Почему бы, раз так, не посадить живую изгородь?

– Да, это было бы правильно, это точно, только она ведь за три недели не вырастет, а мисс Пауэлл после своего… – тут он помялся, подбирая слово, – после своего приключения стала немного нервная. Лучше всего, наверное, сделать подпор к дороге – думаю, да, хорошо, пожалуй, такое можно сделать. А вот вам в самом деле, мистер Эдвард, не надо было вам бросать собачонке печенье, она ведь привыкла, начала их искать, наверняка из-за печенья через дорогу и бросилась. Вот это и убило беднягу, да и мисс Пауэлл, ее тоже чуть не убило – и все из-за какого-то печенья.

Перемена темы в середине этой красноречиво сбивчивой речи застала меня слегка врасплох, но я сумел не показать удивления:

– Чепуха, Уильямс. Ну да, кажется, был случай – я швырнул бедняжке Так-Таку печеньице где-то неподалеку, но он не стал бы искать его здесь снова и снова только потому, что получил однажды. Думаю, он просто рванул за кроликом.

– Может, и так, а только как раз на этом самом месте я болтал с вашим крохотным песиком, и он грыз печенье.

– В самом деле? Что ж, мир полон совпадений. – Я взглянул на наручные часы. – Ну, не буду задерживать тетю с ланчем. – И колеса «Ла-Жуаёз» заскользили дальше, оставив позади мой светский тон – надеюсь, столь же легкий, как и ход моей прекрасной машины.

А все-таки было бы хорошо, если бы старый дурак впредь держал язык за зубами!

После полудня я читал медицинскую газету – ну как минимум рекламные объявления. Весьма занимательное чтиво, доложу вам. Я уже достаточно давно пришел к выводу, что у меня имеется пара-тройка мелких болячек, на каковые старик Спенсер не обращает должного внимания. Теперь, к счастью, найдены от них средства. Надо почаще покупать этот листок. И еще мне пришлось пересмотреть одно мнение, которого я придерживался долгое время. Мне как-то сказали, что объявления в медицинских газетах пишутся особыми людьми, так называемыми «агентами по рекламе» – это весьма невежественное и неотесанное сословие. То, что я прочел сейчас, подобным людям сочинить явно не по зубам. Кто же, интересно, это все-таки делает?.. То есть, вы понимаете, если во фразе есть выражения: «при сепсисе, сопровождаемом сильной лейкопенией, нейтропенией…» или «… состоящий из золотистого стафилококка и бацилл акне», значит, фразу составил человек, безусловно, образованный.

Приятнее всего, что в газете я обнаружил и то, что искал. Собственно, я хотел узнать, возможно ли простому обывателю, человеку с улицы, зайти в аптеку и купить снотворное. Конечно, прямого ответа там не содержалось. И опять-таки, конечно, легче всего просто доехать до ближайшей фармацевтической лавки и попробовать купить что-то в этом роде. Сразу все выяснится, и, возможно, я даже получу искомое, но очень боюсь, что аптекарь пустится в расспросы. Наверное, он даже по закону обязан в них пускаться. В общем, идти на такой риск неразумно – как минимум меньше чем за сто километров от Бринмаура. Разве что в Лондоне? Там можно в крайнем случае оставить фальшивый адрес.

Кроме того, интуиция подсказывала мне: у аптекаря следует спрашивать не просто «что-то, чтобы заснуть», а конкретный продукт – это прозвучит гораздо солидней и убедительней. Будет нетрудно завладеть чистым бланком рецепта с печатью доктора Спенсера, а потом еще написать самому себе письмо от вымышленного отправителя-медика с рекомендацией попробовать некое средство. Быть может, в таких уж тонкостях нет нужды, и я внутренне надеюсь, что письмо пускать в ход не придется, но все же разумнее его приготовить. Ах, как мало я во всем этом сведущ! Как уже неоднократно отмечалось, школьное образование вопиюще однобоко.

Но газета и в этом смысле не подкачала – кое-что нашлось. Даже не кое-что, а самое новейшее изобретение – крохотные таблетки, которые стоит только опустить в жидкость, как они тут же растворятся. Их можно дать выпить пациенту, а он и ведать ничего не будет. Поистине блестящая идея – не задеть тонкой чувствительности больного! Высокая, благородная, достойная восхищения цель. И эти «Сомнокубики» гарантируют крепкий, здоровый, беспробудный сон. Не считая того, что мне не нравятся фамильярные выражения вроде «кубики» на патентованных этикетках, остальное вполне подходит.

Дело начинает налаживаться.

Глава 4

Огромный недостаток моего плана заключается в том, что может погибнуть все, чем я владею. У меня есть мизерная страховка на личные вещи. Пришлось ее оформить, потому что у нас дровяное отопление, искры разлетаются во все стороны. Раза два, подремав зимним деньком у камина, я обнаруживал дырочки, прожженные в брюках (а искр во сне не почувствовал). Естественно, костюмы после этого отправлялись на выброс. Залатанный костюм я не надел бы даже посреди Сахары.

Но в полисе моем, повторяю, стоит очень незначительная сумма. Она не покроет восстановления всего гардероба, составленного, смею сказать, с великим тщанием и вкусом. Можно будет, наверное, весь его заменить – и, замечу, нет на свете ничего интереснее, чем приобретение одежды, я лично способен планировать его часами, – а все равно никак не могу смириться с мыслью об утрате любимых вещей, на подбор которых ушло столько труда и усилий. Кроме того, остается проклятый финансовый вопрос. Унизительно, но это так.