Байки Семёныча. Вот тебе – раз! - Игорь Фрост
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как мною немножечко ранее и говорилось, Гошка был парнем не только трудолюбивым, но еще и юрким. И семь сотоварищей его ни в чем ему не уступали. Такими ухарями они были изворотливыми и юркими, что когда такой боец по коридору с ведром воды бежит, предположим, так за ним линолеум пузырем вздувается, пыль столбом стоит и плакаты со стен срывает, а он при этом воды из того ведра ни капли не прольет! Они за три уборки швабру о пол стирали! В ноль! Они мусора по весу выбрасывали больше, чем его туда отдыхающие военные приносили! Огонь, а не уборщики! Пожар в летней тайге! Да с таким-то азартом управлялись ребятушки, как правило, мигом и к приятной части с сочнями и лимонадом, той, за которой сюда, собственно, и пришли, с неимоверным удовольствием приступали. Сгрудятся в подвальной котельной вокруг стола, из ящика пустого спроворенного, и ну давай вожделенными кондитерскими изделиями пробавляться, лимонадом от всей души запивая. И такая у всех в грудях приятность разливается, что ни словом сказать, ни в романе каком душещипательном изложить. Курорт, как ни крути. Сидят, от тепла и сытости млеют и истории из жизней своих, пока еще сильно коротеньких, друг перед другом травят. В роту не спешат. Хорошо, одним словом, вечер протекает. По-домашнему почти.
Ну ровно так же и в тот злополучный раз случилось. Выскребли Гошка со товарищи всю инфраструктуру бассейновую до блеска хирургической операционной и бегом к главному действу приступать кинулись. Кинулись и, приступив, довольно быстро к нужной кондиции полной гармонии души и тела, ну, то есть к полной сытости пришли. Сидят, как тому и положено, один другого рассказами о своих необычайных похождениях на гражданке балуют. Сидит и Гошка. Сочнем лимонад закусывает и сыто щурится. И приятность у него по всему телу такая разливается, что песню спеть хочется или подвиг какой совершить. Подвиг совершить желание есть, а вот двигаться – вовсе нет. Ни руками, ни ногами двигать не хочется. Диалектика, понимаешь! Ну, может быть, разве что только челюстью подвигать, очередной сочень пережевывая, огромное желание имеется, а так – нет. Сидеть только хочется, мурашами гусиной шкуры по коже млеть и, глаза полуприщурив, слушать, как твой «боевой товарищ» в бытность его человеком гражданским в уличных баталиях и любовных похождениях чудеса отваги и неутомимости проявлял. И не важно вовсе, что этот новоявленный дон Сезар де Базан за все свои недолгие годы в драке поучаствовал лишь однажды, да и то это был случай, когда он в детском саду, в песочнице сидя, Петьку из средней группы лопаткой по башке огрел за то, что тот ему формочку в виде бабочки отдавать никак не хотел. А из любовных похождений самым ярким был случай, когда в восьмом классе Светка, одноклассница, разрешила себя до дому проводить и всю дорогу свою руку из его взмокшей ладошки не вынимала. Он потом, правда, еще три ночи из-за чувств переполняющих спать не мог, но это уже такое, это уже пережитки пубертата. Но сейчас, в этой теплой котельной, с желудком, полным не каши из «кирзы», и на некотором удалении от военных порядков, вовсе не имело значения, что этот Рембо напропалую врет, будто в одиночку разбил всю Квантунскую армию и что у него «Каждый день по три раза было. И все с разными!» Было просто удивительно хорошо и приятно. И не хотелось двигать ни единым чреслом своего организма, негу приятную и лень тягучую в этом самом организме как можно дольше сохраняя.
И вот тут как раз будто черт его под ребро торкнул! Вспомнилось Гошке, что никто из сослуживцев в водяном фильтре таблетки хлорные не поменял. И с чего это вдруг у него так чувство служебного долга обострилось и по какой такой ассоциации эти фильтры в голову ему прилетели, остается только гадать. Может, метаболизм молодеческий снедь кондитерскую очень быстро переварил и, Гошке сахаром в мозг залпом выстрелив, его к активности физической побудил. А может, и тот факт его торкнул, что фильтры где-то в глубине его мозга с рассказом о резиновых контрацептивах, каковые в данный момент один из ухарей живописал, в четкую ассоциацию сложились, и именно о них, фильтрах, с некоторой озабоченностью думать заставил. Непонятно. Но случилось так, как случилось. «Батюшки! – подумалось Гошке, одним щелчком из неги в современную реальность вернувшемуся. – А фильтры-то?! Про фильтры-то и забыли же вовсе! Как же без фильтров-то?! Это же не порядок вовсе, так, чтоб без фильтров!»
И вот тут в чем заковыка, товарищи дорогие, фильтры те, огромные такие бандуры пластиковые, на входных водяных трубах стояли и всем своим содержимым воду, в бассейн идущую, дополнительно очищали и разной химической гадостью от микробов принудительно освобождали. Ну а потому как техника в те времена воду ультрафиолетом и озоном чистить еще не очень-то и умела, воду, что в бытовом хозяйстве для пития и стирки, что в бассейнах для нырков и заплывов рекордных предназначенную, в основном через фильтры песочные пропускали и хлорид-гипохлоритом кальция, а по-простому – хлоркой, обеззараживали. Субстанция эта, я вам так скажу, очень ядовитая. Настолько ядовитая, что если ее всего-навсего грамм двести взять, так на всех отравленных во всех книжках Шекспира по четыре раза хватит. А еще и жгучая, зараза такая. Очень сильно жгучая. Ну не зря же от негашеной извести произошла. Ее раствором, не сильно-то и насыщенным, товарищи военные свои личные униформы обычно подписывали. Чаще головные уборы, потому как фуражку или панаму с шапкой потерять или с кем по ошибке перепутать завсегда проще, чем, допустим, те же трусы или портянки профукать. Вот и выводили бойцы спичинкой, в растворе этой самой хлорки смоченной, фамилиё свое с инициалами, иногда, если время и фантазия были, еще и номер роты приписывая. И хорошая такая надпись буковками, навечно в ткани вытравленными, получалась. И уже дальше, за целую Вечность, ни одна стирка и ни один природный катаклизм эти буквы уже стереть не смогли бы. На пирамидах египетских иероглифы со временем от непогоды поистираются, а эти «Иванов Д. И. 3-я рота», на внутреннем кармане кителя или подкладке шинели кривыми буквами выведенные, до будущих археологов в целостности и сохранности доберутся.
Ну а будучи в сырую воду брошенной, эта дико ядовитая субстанция
