Франсуа-найденыш - Жорж Санд

— Верно, — согласился Франсуа. — Разговоры, конечно, пойдут — тут же нет Северы, чтобы вашу честь блюсти; затем вы и ходите к ней, чтобы у нее по саду с женихами свободно разгуливать. Так вот я не буду вас конфузить — поговорим здесь, да покороче, потому что дело спешное, и вот какого свойства. Вы девушка добрая, всем сердцем любите свою невестку Мадлену, знаете, что она в затруднении, и хотите выручить ее, так ведь?

— Если вы об этом, я вас слушаю, потому как ваши слова — чистая правда, — ответила Мариэтта.

— Так вот, милая барышня, — продолжал Франсуа, поднимаясь на ноги и становясь, рядом с ней на спуске к мосткам, — вы можете оказать госпоже Бланше немалую услугу. Раз, на ее счастье и, надеюсь, к ее выгоде, вы дружите с Северой, ваш долг — склонить эту женщину к соглашению; она хочет двух вещей, которых зараз не сделаешь: заставить наследников мэтра Бланше быть поручителями уплаты за участки, которые он продал, чтобы рассчитаться с ней, и, во-вторых, получить по векселям, выданным ей самой. Но сутяжничать и теребить нас из-за этого жалкого наследства она может сколько ей угодно — у кого ничего нет, из того ничего и не выжмешь. Внушите ей, что если она перестанет принуждать нас быть поручителями, мы разочтемся с ней по векселям; что если она не даст нам освободиться от одного долга, нам нечем будет погасить второй; и что, по-прежнему взваливая на нас судебные издержки, разоряющие нас без всякой для нее пользы, она рискует потерять все.

— Мне думается, вы правы, — одобрила Мариэтта. — Хоть я в делах и не смыслю, а это поняла. Но, допустим, мне удается уговорить ее: что же, Франсуа, выгодней моей невестке — уплатить по векселям или отделаться от поручительства?

— Ей невыгодней платить по векселям, потому что это несправедливей. Векселя можно опротестовать по суду, но, чтобы судиться, нужны средства, а их, как известно, в доме нет и не будет. Поэтому вашей невестке все равно, на что тратить последние деньги — на тяжбу или на расчет с Северой, а Севере выгодней получить их без суда. Разоряться так разоряться, и Мадлена скорей согласится на то, чтобы у нее описали остатки имущества, чем до самой, может быть, смерти не вылезать из долгов, потому что покупщики участков Каде Бланше — никудышные плательщики. Севера отлично знает, что в один прекрасный день ей придется выкупить у них землю, и это нисколько ее не страшит, потому что получить ее обратно более плодородной, а пока что драть за нее хорошие проценты — дело очень даже выгодное. Словом, избавляя нас от поручительства, Севера ничем не рискует, да еще обеспечивает себе уплату по векселям.

— Я сделаю, как вы велите, — согласилась Мариэтта, — и если не поставлю на своем, можете меня больше не уважать.

— А тогда — в добрый час и доброго пути, Мариэтта! — заключил Франсуа и дал девушке пройти.

Маленькая Мариэтта пошла в Доллен, радуясь удобному предлогу отправиться туда, побыть там подольше и проделать то же самое в следующие дни. Севера притворилась, что речи Мариэтты ей по душе, но про себя решила протянуть время. Она всегда ненавидела Мадлену Бланше за то уважение, которое покойный муж, сам того не желая, вынужден был ей выказывать. Она рассчитывала, что теперь будет всю жизнь держать мельничиху в когтях, и ей легче было отказаться от векселей, которые — она это знала — немного стоят, чем от удовольствия придавить соперницу бременем нескончаемого долга.

Франсуа отлично все это понимал и хотел вынудить Северу к взысканию именно долга по векселям: тогда он получит возможность выкупить для Жанни плодородную землю у тех, кому она досталась почти за гроши. Но когда Мариэтта передала ему ответ, он сообразил, что его водят за нос; с одной стороны, девчонка рада подольше исполнять его поручения; с другой — Севера еще не настолько жаждет разорить Мадлену, чтобы ради этого отказаться от денег по векселям.

Чтобы одним махом пробудить в ней это желание, Франсуа дня два спустя поговорил с Мариэттой наедине.

— Не ходите сегодня в Доллен, милая барышня, — попросил он. — Уж не знаю от кого, но ваша невестка проведала, что вы бываете там, и не раз на дню; она говорит, что это не место для честной девушки. Я пытался втолковать ей, зачем вы ходили к Севере, объяснял, что это в ее же интересах, но она только выбранила меня и вас. Она твердит, что ей легче по миру пойти, чем видеть, как вы честь свою губите; что она ваша опекунша, и вы в ее власти. Перестаньте туда ходить, и Мадлена смолчит, потому что не хочет вас огорчать; но она очень сердита на вас, и вам не худо бы попросить у нее прощения.

Не успел Франсуа спустить собаку, как она тут же залаяла и пустила в ход зубы. Он правильно разгадал нрав Мариэтты, такой же неуемный и запальчивый, как у ее покойного брата.

— Черта с два я послушаюсь невестку — я ей не трехлетняя девочка! — взвилась она. — Разве Мадлена мне мать, чтобы требовать от меня послушания? С чего это она взяла, что я гублю свою честь? Извольте ей передать, что честь у меня на таком же надежном замке, как у нее самой, а может, мой еще и понадежней. И что она плохого знает про Северу, чтобы считать ее хуже других? Разве не проводить целые дни за шитьем, пряжей и молитвами уже значит быть бесчестным? Невестка несправедлива: у них ссора из-за дел, а Мадлена вообразила, что может теперь Северу как угодно чернить. И, кстати, очень неосторожно поступает: стоит Севере пальцем шевельнуть, как Мадлена из своего дома вылетит; но Севера так не сделала, а набралась терпения и ждет, и это доказывает, что она гораздо лучше, чем ее расписывают. Вот как меня благодарят за то, что я по доброте душевной впуталась в чужую свару! Нет, Франсуа, с меня довольно. И поверьте: тот, кто всех осуждает, не всегда умней всех, а я, бывая у Северы, делаю не больше зла, чем торча здесь.

— Это еще как сказать! — бросил Франсуа, решив дать всей накипи разом выплеснуться из бутыли. — Ваша невестка, может быть, не так уж неправа, полагая, что там вы не делаете ничего хорошего. Я ведь вижу, Мариэтта, как вам не терпится туда удрать, а это непорядок. Все, что вас просили сказать о делах Мадлены, вы уже сказали, и если Севера не отвечает, значит, не хочет отвечать. Поверьте, не надо вам больше к ней ходить, не то и я подумаю, как Мадлена, что вас туда не с добрыми намерениями тянет.

— Вы, господин Франсуа, кажется, всерьез решили, что вы надо мною хозяин? — вспылила Мариэтта. — Вы вообразили себя своим человеком в доме, преемником моего брата? Ну нет, у вас еще молоко на губах не обсохло, чтобы мне наставления читать, и мой вам совет — оставьте меня в покое. К вашим услугам! — заключила она, оправляя чепец. — Если невестка спросит, где я, ответьте, что у Северы, а если пошлет вас за мной, вы увидите, как вас там встретят.

Тут Мариэтта с шумом захлопнула дверь и поспешила — а она была легка на ногу — в Доллен; Франсуа же, опасаясь, как бы гнев ее дорогой не поостыл — время-то было зимнее, — дал ей уйти подальше, а когда она приблизилась к дому Северы, заработал своими длинными ногами как одержимый и нагнал девушку, чтобы та подумала, будто Мадлена велела ему вернуть ее.

Весь остаток пути он так подогревал ее словами, что она даже замахнулась на него. Но он отскочил, потому что знал: гнев улетучивается вместе с тумаками, и женщина, которая дерется, дает выход своей досаде. Словом, он убежал, а Мариэтта, добравшись до Северы, учинила там изрядный шум. Не скажу, чтобы у бедной девочки было на уме дурное, но в первом порыве злости она выложила Севере все и привела ее в такую ярость, что Франсуа, неторопливо шагавший домой по разбитой дороге, еще на краю конопляника слышал, как женщины шипели и бушевали, словно огонь в набитом соломой сарае.

XXII

Дело пошло так, как хотелось Франсуа, и, окончательно уверовав в это, он на следующий же день отправился в Эгюранд, взял у кюре свои деньги и к ночи вернулся домой с четырьмя тоненькими бумажками, составлявшими круглую сумму и шуршавшими у него в кармане не громче, чем хлебная крошка в ночном колпаке. А еще через неделю Севера дала о себе знать. От всех, кто купил землю Бланше, потребовали уплаты за нее, но ни у кого не оказалось денег, и Мадлене угрожала опасность рассчитываться вместо них.

Прослышав об этом, она сильно испугалась, потому что Франсуа еще ни о чем ее не предупредил.

— Отлично! — ответил он ей, потирая руки. — Не вечно купцу барыш, а вору пожива. Госпожа Севера останется с носом, а вы сварганите недурное дельце. Но все равно, милая матушка, поступайте так, словно считаете, что вам конец. Чем заметней будет ваше огорчение, тем приятней будет Севере делать то, что, по ее мнению, идет вам во вред. А этот вред — ваше спасение, потому что, рассчитавшись с ней, вы вернете вашему сыну наследство.

— Но чем же я рассчитаюсь с ней, сынок?

— Деньгами, которые у меня в кармане: они ваши.

Мадлена попробовала отказаться, но найденыш ответил, что голова у него крепкая: что он там запер на ключ, того оттуда не вытащишь. Он сбегал к нотариусу, положил у него двести пистолей на имя вдовы Бланше, и Севера, а также другие кредиторы, бывшие с ней заодно, волей-неволей получили свое сполна.