Очерки жизни и быта нижегородцев XVII-XVIII веков - Дмитрий Николаевич Смирнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не нравилась правительству тяга некоторых «вольнодумных» служилых людей к немецкому платью и польской стрижке волос.
«…Стольникам, и стряпчим, и жильцам, и московским и городовым дворянам указал великий государь свой государев указ сказать, чтобы они иноземных немецких и иных извычаев не перенимали, волосов у себя на голове не постригали, також и платья, кафтанов и шапок с иноземных образцов не носили и людям своим потомуж носить не велели. А будет кто впредь учнет волосы подстригать и платье носить с иноземного образца или такое же платье объявится на людях их: и тем от великого государя быть в опале, и из вышних чинов написаны будут в нижние чины…»
Особую тревогу возбуждало у государственной власти появившееся еще в XVI веке и распространявшееся в начале XVII куренье или, по-тогдашнему, «питье» табаку.
В 1633 году патриарх всенародно «проклял» заморское зелье, а в следующем году последовал указ царя Михаила Федоровича: «…великий государь указал на Москве и в городах о табаке заказ (запрет) учинить крепкой под смертной казнью, чтоб нигде русские люди и иноземцы всякие табаку у себя не держали и не пили и табаком не торговали. А кто русские люди и иноземцы табак учнут держати или пити или табаком учнут торговати… и тем людям чинить наказание большое без пощады, а дворы их и животы имая продавати и деньги имати в государеву казну».
Указ повторен в «Уложении 1649 года», причем увеличено наказание: «пороть носы», «резать ноздри и ссылать в Сибирь».
В резкую, непримиримую форму облекла государственная власть борьбу подчас против совершенно невинных народных забав и развлечений. Многочисленные запреты действовали по согласию с иерархами церкви со ссылками… на «Священное Писание». Считалось, что мирская музыка, пение, танцы — действия «нечестивые», «бесовские».
Нижегородцы испокон веку любили веселье. Всякий церковный праздник (бывший и днем отдохновения от труда) начинался длинным «богослужением», заканчивался в домах, на улицах, на полях и лужайках, в городе и деревне народным весельем, массовыми играми молодежи, пением, хороводами, плясками под музыку свирелей, балалаек, домр.
Увеселения разнообразились в зависимости от времен года. В «светлую неделю» катали крашеные яйца, подкидывали друг друга на досках, взвивались на релях (качелях), сшибали лодыги (козны), вбивали в железное кольцо свайку (гвоздь).
В мае дружно «встречали весну», завивая березки парами, сплетая из цветов венки и «кумясь» с подружкой поцелуем через венок.
Под Иванов день (24 июня) вереницею ходили в луга для «встречи лета», прыгали через костры и возвращались домой, свистя в самодельные из липовых побегов дудки.
Осенью справляли пору «изобилия плодов земных», лакомясь лесными ягодами, яблоками, орехами, стручками дикого горошка.
Особенно весело проводила молодежь зимние святки (две недели между рождеством и крещеньем). Девушки и парни ходили «ряжеными» по улицам, надевали «хари» (маски), пели «колядки» (праздничные вирши, исполняемые нараспев).
Во все времена года любили нижегородцы уличные представления бродячих актеров-скоморохов. Скоморохи, по-иному веселые люди, бахари, потешники, смехотворцы, глумцы, шуты, шпыни, — типичное явление для России XVII века.
Людей, профессией которых было увеселять других, в нижегородской «Писцовой книге» перечисляется до десяти: «…от Пятницкого ручья вверх к ц. Пятницы, в горе… избенка Ондрюшки-скомороха, на церковной земле, сказали беден; избенка Артюшки-веселого; избенка веселого Сережки Девятого на церковной же земле», «У Пятницы же на монастырской земле дворишко веселого Смирки Иванова», «В Егорьевской стороне, по берегу реки, вверх к новому острогу изба стрельца Захарки-скомороха, место не тяглое». Были еще в Нижнем «Арсюшка Тимофеев скоморох с сыном», прибывшие из Смоленска («а из Смоленска сошли в разорение…»), да «Лаврентейка прозвищем Десятка Сергеев сын, волыношник, веселый; в распросе сказался родиной Ржевы Володимировой и отец-де его тоже был скоморох». Ютились где-то «в подсоседниках» еще Петька гудец-свирельник, Мартьянка-домрачей и скоморох из крепостных людей князя Дмитрия Пожарского Федька Степанов сын Чечетка.
Скоморохи обычно составляли ватагу в 15–20 человек и странствовали месяцев 7–8 в году, переходя из города в город, из села в село. Одни играли на гуслях, домрах, сурнах (трубы), гудках (ящик с натянутыми струнами), били в накры (род литавр) и барабаны; другие плясали; третьи показывали ученых медведей и собак (дрессировали животных в южных селах Низовского края). Среди ватаги обычно были еще шутники-потешники, умевшие говорить складно всякие прибаутки; метальники (жонглеры), «лицедеи» (актеры), которые, надев на себя «личины», обыкновенно уродливые и смешные, разыгрывали придуманные ими «действа»… Были и такие, что носили на голове доску с движущимися куклами; такие искусники обвертывали вокруг пояса кусок полотна в виде юбки, поднимали материю вверх над головой, так что лица не было видно, и приводили в движение куклы, приговаривая за них на разные голоса.
Эти невинные народные забавы и развлечения сделались предметом яростного гонения со вступлением на трон царя-святоши Алексея Михайловича.
Шестнадцатилетний самодержец начал с того, что сыграл свою собственную свадьбу, вопреки русскому обычаю, без веселья и музыки. Этим он хотел показать «пример» подданным.
Во второй год царствования царь обнародовал указ, запрещавший музыку, пляску, пение где бы то ни было, когда бы то ни было и по какому бы то ни было поводу.
На третий год им были запрещены повсеместно игра в карты, тавлеи (шашки) и шахматы, рассказывание сказок и загадывание загадок на вечеринках и посиделках, сбор грибов, орехов, ягод в воскресные и праздничные дни.
Православная церковь, со своей стороны, начала борьбу с «пережитками язычества», усматривая в хороводах древнее ритмическое хождение славян вокруг идолов, в прыганье через костер —
