Первый закон: Кровь и железо. Прежде чем их повесят. Последний довод королей - Джо Аберкромби
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глокта махнул рукой.
– Вы меня убедили. Утомили, но убедили. – «Я и так потерял сегодня половину правящего совета. Если не остановлюсь, мое рвение могут счесть излишним». – Гурки, без сомнения, начнут атаку с рассветом. Займитесь обороной города, генерал.
Виссбрук прикрыл глаза, сглотнул, вытер пот со лба.
– Вы не пожалеете о том, что поверили мне, наставник.
– Надеюсь, что нет. Идите.
Генерал поспешно вышел, словно боялся, что Глокта передумает; практики последовали за ним. Витари подняла опрокинутый стул Вюрмса и аккуратно задвинула его под стол.
– Чистая работа. – Она задумчиво качала головой. – Очень чистая. С радостью признаю, что я не ошиблась на ваш счет.
Глокта фыркнул.
– Вы не представляете, насколько малую ценность имеет для меня ваше одобрение.
Ее глаза улыбнулись ему поверх маски.
– Разве я говорила, что одобряю вас? Я лишь сказала, что это чистая работа.
Она повернулась и не спеша вышла из комнаты. В аудиенц-зале остались только Глокта и Коска. Наемник вновь прислонился к стене и беспечно сложил руки на груди, разглядывая инквизитора с легкой улыбкой. За все это время он так и не сдвинулся с места.
– Думаю, в Стирии вы имели бы успех. В вас много… безжалостности, так это называется? Как бы там ни было, – Коска небрежно пожал плечами, – я с удовольствием буду служить под вашим началом.
«Пока кто-нибудь не предложит тебе больше, верно, Коска?»
Наемник указал на отрубленную голову:
– Что я должен с этим сделать?
– Выставить ее на зубце городской стены, где она будет хорошо видна. Пусть гурки оценят нашу решимость.
Коска прищелкнул языком.
– О, головы на пиках! – Он стащил голову со стола за длинную бороду. – Это никогда не выходит из моды.
Дверь за ним захлопнулась, и Глокта остался в аудиенц-зале один. Он потер онемевшую шею и вытянул затекшую ногу под запачканным кровью столом.
«Сегодня я хорошо поработал. Но день уже окончен».
Снаружи, за высокими окнами, над Дагоской сгущалась тьма. Солнце уже село.
Среди камней
Над равниной появились первые признаки рассвета: отблески на исподе огромных туч и на краях древних камней, тусклый просвет на восточном горизонте. Это зрелище редко доводится видеть человеку – первое тусклое зарево; во всяком случае, Джезаль его видел нечасто. Дома он, в безопасности казармы, сейчас крепко спал бы в теплой постели… Ни один из спутников мага не уснул этой ночью. Они провели эти долгие холодные часы в молчании, сидя на ветру и стараясь вовремя заметить силуэты преследователей на равнине. Они ждали. Ждали рассвета.
Девятипалый хмуро взглянул на восходящее солнце.
– Самое время. Скоро они придут.
– Верно, – онемевшими губами пробормотал Джезаль.
– Теперь слушай меня. Оставайся здесь и присматривай за повозкой. Почти наверняка кто-нибудь захочет обойти кругом, чтобы приблизиться к нам с тыла. Поэтому ты остаешься здесь. Понял?
Джезаль сглотнул. Горло его сжалось от напряжения. Он мог сейчас думать только об одном: как все несправедливо. Как несправедливо, что ему придется умереть таким молодым.
– Отлично. Мы с Ферро будем с той стороны, вон за теми камнями. Думаю, большая их часть пойдет там. Если что случится, кричи, но если мы не придем… ну, сделай, что сумеешь. Возможно, мы будем заняты. Возможно, мы будем мертвы.
– Мне страшно, – сказал Джезаль.
Он не хотел этого говорить, но сейчас это вряд ли имело значение.
Но Девятипалый лишь кивнул.
– Мне тоже. Нам всем страшно.
Ферро со свирепой усмешкой поправила колчан на груди, подтянула перевязь меча, надела перчатку для стрельбы, пошевелила пальцами, ущипнула тетиву: все прилажено, все готово к бою. Перед битвой – весьма вероятно, смертельной – она выглядела так, как выглядел Джезаль, когда он собирался на ночную прогулку по тавернам Адуи. Ее желтые глаза возбужденно горели в утреннем сумраке, словно она не могла дождаться, когда все начнется. Джезаль впервые видел ее такой радостной.
– По ней не заметно, чтобы ей было страшно, – сказал он.
Девятипалый нахмурился.
– Ну, может, она и не боится, но я не хотел бы брать с нее пример. – Он внимательно смотрел на Ферро. – Когда кто-то слишком долго ходит между жизнью и смертью, он начинает чувствовать себя живым, лишь когда смерть дышит ему в затылок.
– Верно, – пробормотал Джезаль.
Сейчас его начинало подташнивать, когда он видел начищенную пряжку своего ремня или эфесы старательно отполированных шпаг. Он снова сглотнул. Проклятье, у него во рту никогда не собиралось столько слюны!
– Попробуй подумать о чем-то другом.
– Например?
– О том, что тебя поддерживает. У тебя есть семья?
– Отец и двое братьев. Но они не слишком беспокоятся обо мне.
– Ну и черт с ними, коли так. А дети у тебя есть?
– Нет.
– Жена?
– Нет.
Джезаль болезненно поморщился. Он потратил свою жизнь на то, чтобы играть в карты и наживать врагов. Никто о нем не пожалеет.
– А любовница? Только не надо мне говорить, что тебя не ждет девчонка.
– Ну, может быть…
Однако он не сомневался, что Арди уже нашла себе другого. Она никогда не казалась склонной к сантиментам. Может быть, надо было позвать ее замуж, когда у него была возможность. По крайней мере, было бы кому его оплакивать.
– А у тебя? – спросил он.
– Семья? – Девятипалый насупился, угрюмо потирая обрубок среднего пальца. – Когда-то у меня была семья… А теперь вот образовалась другая. Семью не выбирают. Ты просто принимаешь тех, кто тебе дан, и пытаешься сделать для них все, что в твоих силах. – Он указал на Ферро, потом на Ки. – Она, и он, и ты, – тяжелая ладонь опустилась на плечо Джезаля, – это теперь моя семья, и я не хотел бы сегодня потерять брата. Понимаешь?
Джезаль медленно кивнул. Ты не выбираешь семью. Ты просто делаешь для нее все, что в твоих силах. Это глупо, гадко, страшно, странно, но сейчас важно другое. Девятипалый протянул ему руку, и Джезаль сжал ее так крепко, как только мог. Северянин широко улыбнулся.
– Удачи, Джезаль!
– И тебе тоже.
Ферро стояла на коленях возле одного из выщербленных камней, держа наготове лук с наложенной стрелой. Ветер рисовал узоры в высокой траве на равнине внизу, трепал короткую траву на склоне холма, ерошил оперение на семи стрелах, воткнутых в землю перед Ферро. Семь стрел, больше у нее не осталось.
Этого очень мало.
Она наблюдала, как они подъезжают к подножию холма. Слезают с лошадей, внимательно смотрят вверх. Подтягивают пряжки на своих потертых кожаных панцирях, готовят оружие. Копья, мечи, щиты, пара луков. Ферро пересчитала
